Док открыл дверь, подошел к единственной, стоящей в полупустой комнате койке и откинул с лица и плеч неподвижно лежащего там человека белую простыню. Дыхание у Марьяны оборвалось… Вместо лица она увидела железную маску, а еще широкий железный ошейник, крепко охватывающий горло мужчины, и цепи, тянущиеся к прикрученным к полу тяжелым кольцам. Она закрыла ладонью рот, чтобы не издать стон боли.
— Я побуду с тобой немного, — прорвались сквозь окутавший туман безразличия ко всему окружающему слова Владимира.
— Не надо… — как-то вдруг сами вымолвили ее губы. Сейчас ей точно не хотелось свидетелей. Что бы она ни увидела… что бы ни почувствовала… — Я т-только хочу снять с него эти цепи…
— Хорошо. Я принесу ключи.
Док ушел, а Марьяна стянула с тела простыню до пояса и застыла в полном исступлении, с ужасом созерцая представший перед ней кошмар и не в состоянии сдвинуться с места. Его руки и торс тоже были опоясаны широкими оковами с цепями, крепящимися к полу. Его кожа стала белой, как мел, почти прозрачной, будто восковой и ненастоящей, сквозь нее проглядывали почерневшие вены, а еще он исхудал так, что смотреть на это без содрогания было невозможно. Марьяна прикоснулась к его руке и отпрянула — холодная, неживая, застывшая… Из горла вырвался стон отчаяния.
Слава богу, его не слышал через полминуты вернувшийся док. Делиться здесь с кем-либо этим горем она точно не собиралась. Мужчина будто специально загремел ключами, чтобы сообщить о своем присутствии. Наверное, тоже чувствовал, как он здесь неуместен. Марьяна схватилась за койку, чтобы удержаться на ногах, и задышала чаще. Кажется, она могла упасть в обморок, перед глазами все плыло, а к горлу подступала пустота.
— Плохо?! Нашатырь? — врач поспешил к ней, пытаясь подхватить под руки, но она стиснула зубы и вырвалась.
— Что вы с ним сделали?!
Врач замер, вздохнул и виновато опустил глаза.
— Мы взяли его кровь, но ему переливание не делали… Так приказал Барон. Сказал, что он представляет опасность для всех окружающих… Ты сама слышала, что он здесь устроил… Прости… Я никак не мог тут вмешаться. Он постоянно угрожает моей семье.
— Дайте мне ключи и уходите! — выпалила она, возможно, слишком резко, но голос сам сорвался на грубый окрик. Владимир покорно кивнул, оставил ключи на столике у входа и удалился, не проронив больше ни слова. Оставшись одна, она стиснула зубы. Все. Не время сейчас было плакать! Слезы все равно текли сами собой, но она больше не обращала на них внимание. В первую очередь она склонилась над его лицом, нежно убрала растрепавшиеся грязные волосы и осторожно отстегнула маску. Как ни странно, его лицо, все перемазанное спекшейся кровью, почти не изменилось… немного осунулось, побледнело, но по-прежнему было красиво и невозмутимо спокойно, будто он всего лишь мирно спал… Превозмогая нервную слабость и ни на секунду не отпускающую боль, девушка дрожащими пальцами отстегнула все оковы и освободила его от тяжелых цепей. Закончив и на миг растерявшись, она уже готова была провалиться в отчаяние, когда нужная мысль пришла сама собой, так легко и естественно, будто она всегда знала, что нужно делать. Пусть глупо было надеяться на чудо, но разве могла она не попробовать?.. За последнее время все ее представления о мире, о жизни, о смерти перевернулись… Если она хоть что-то понимала о вампирах, то единственное, что могло спасти Ника, это кровь…
Охваченная волнением и надеждой, Марьяна вскочила с места и заметалась по комнате в поисках чего-нибудь острого. Здесь явно была не операционная, поэтому никаких инструментов она не нашла, кроме случайно забытого, даже не распакованного шприца в одном из ящиков. Не раздумывая ни секунды, девушка бросилась к койке и сильно резанула острием иглы по ладони, нанеся глубокий порез. Кровь быстро закапала на безжизненные посиневшие губы мужчины, потекла по щеке, расплылась лужицей на койке рядом с его головой. Преодолевая отторжение и душа в себе приступы рыданий, девушка разомкнула эти неживые губы и слегка приподняла изголовье койки. Она будет давать ему свою кровь, пока хватит сил, если потребуется… Раненая рука дрожала, внутри все горело и нарывало от горя… Если он не очнется… если это не подействует… Что она тогда станет делать?!.. Настя сбежала, и Барон отправился за ней на охоту… Даже если она его убьет, как ей излечить ее одержимость?!. Родители возненавидят ее, если узнают, что она натворила… Да и как ей отсюда до них добраться?!. Черные мысли так и душили своими липкими щупальцами, затягивая в бездну отчаяния… Когда рана на руке начала затягиваться, Марьяна резанула ее еще раз, а потом еще и еще… Совсем выбившись из сил, она склонилась к холодной, неестественно белой груди и прижалась к ней щекой, заливая ее горячими слезами.
— Ты не можешь умереть… не можешь… Я не разрешаю тебе! Не оставляй меня, Ник! Пожалуйста! Ты мне так нужен! — Она обняла его так крепко, как смогла, вся дрожа и перемазавшись в крови, будто пытаясь его согреть. В изрезанной руке пульсировала боль, но внутри все болело гораздо сильнее. — Пожалуйста, Ник… Очнись…
Его кожа под щекой все равно оставалась холодной, восковой, неживой… только где-то глубоко внутри в его груди вдруг почувствовался слабый удар, почти нереальный, едва уловимый… Марьяна напряглась и прислушалась, отсчитывая про себя бесконечно долгие секунды. Она уже почти уверилась, что ей показалось, когда повторный удар раздался снова, оглушая своей отчетливостью.
— Ник! — Девушка поднялась над ним, вглядываясь во все еще неподвижные черты его лица, а потом снова приникла ухом к груди. Удары, редкие и неуверенные, не прекращались, они, кажется, становились чаще и сильнее, а потом из его губ донесся слабый стон, окоченевшее тело выгнулось, будто в судороге, а руки конвульсивно сжались в кулаки. Марьяна замерла над ним, с надеждой и содроганием наблюдая за этой страшной картиной пробуждения, когда пасть вампира вдруг разверзлась, оскалившись ей в лицо острыми иглами клыков, а его пальцы железной хваткой вцепились в ее плечи, притягивая к себе. Она успела издать надрывный крик, прежде чем он вцепился бы в нее безжалостным укусом. Смертоносные острия зубов замерли всего в сантиметре от ее лица, желтые сверкающие глаза пожирали ее обезумевшим голодным взглядом. Из груди монстра вдруг вырвался яростный оглушительный рык, заставивший ее зажмуриться, а его когти вонзились в ее кожу. Может быть, это был не самый страшный способ умереть… По крайней мере, ее убьет Ник, а не Барон… И еще теперь она знает, что он будет жить… Когда он придет в себя, он точно поможет Насте и… Ее мысль оборвалась, потому что мощный толчок отбросил ее в сторону. Она упала на пол, ударилась и вскрикнула от боли, лишь мельком заметив, как огромная белесая громада чудовища медленно, но уверенно двинулась к выходу, толкнула дверь и снова издала кошмарный вопль, будто гимн собственной свободе и началу новой охоты.
Немного придя в себя, Марьяна кое-как встала. Спина болела после удара, рука вся была в крови. Если он не убил ее на месте, значит, все-таки узнал… Но никого другого он точно не пощадит… даже дока, который все же не заслуживал такой беспощадной смерти. Девушка вышла в коридор, растерянно оглядываясь по сторонам и держась за косяк, потому что боль отдавалась во всем теле. Эти помещения с низкими потолками, без окон и со слабым освещением и так внушали страх, а теперь позвоночник от них и вовсе сковывал адский холод.
