— Я знал твоего отца… — вдруг сходу, без вступлений, произнес он низким и сильным, но каким-то бесцветным голосом, по которому невозможно было понять, какие эмоции испытывает говоривший. — Не лично, конечно… Но был наслышан. Обычно я привык слышать слово «изверг» в свой адрес, но в данном случае могу с чистой совестью передать пальму первенства Баронину старшему. Он был совершеннейшим ублюдком, безжалостным и не знающим мук совести. Эскулап — так его, кажется, называли? — в голосе мужчины так и не появилось ни малейшего намека на оценочную интонацию, но у Барона все равно по спине градом пролился ледяной пот.
— Кто вы и что вам нужно? — заставил себя выговорить Виктор, надеясь на то, что голос его не дрожит, как и он сам.
— Заткнись, пока я не закончил, — тем же невозмутимым тоном одернул его важный человек в кресле. — Здесь я говорю и задаю вопросы, а ты слушаешь и отвечаешь. Уяснил, сопляк? Или вывихнуть тебе вторую руку?
По коже у Виктора вновь прошелся озноб, какой-то странный озноб, будто волосы зашевелились на голове, как и на всем теле, а в желудке провернулось что-то огромное и холодное. Виктор сглотнул и слабо мотнул головой, а мужчина вновь утомленно вздохнул и продолжил.
— Когда-то я лично встречался с людьми, которых твой отец покалечил. Кого-то он оставлял без глаза… кого-то без почки… кому-то кромсал пальцы, кому-то пенисы, а некоторым и вовсе не везло… Уж не знаю, что с ними делали купленные им хирурги, но вполне здоровые люди вдруг становились полными инвалидами, ездили на колясках, ходили под себя или в специальные такие мешочки для дерьма, с которыми никогда не расставались… Н-да… — Мужчина будто задумался на какое-то время, а потом поднял холодный, тяжелый и пронизывающий взгляд на стоящего перед ним молодого мужчину. — Любопытно спустя столько лет встретиться с его сыном и узнать, что он изо всех сил пытается идти по стопам папаши… Достойное уважения рвение… Особенно учитывая, что он сделал с твоей матерью…
— Что?! — Внутри у Виктора все оборвалось, к горлу подступило то холодное и огромное, что совсем недавно шевелилось в желудке, а в ногах появилась предательская слабость. Он точно знал, что должен сейчас ринуться на этого зажравшегося холеного урода и набить ему морду, порвать его на части, придушить его голыми руками за подобные намеки, но внутренняя дрожь и распирающий ужас почему-то не давали сдвинуться с места. — Она п-погибла… в авток-катастрофе — едва слышно пролепетал он, как какой-то жалкий сопливый пацан. — Я видел заключение п-полиции и в-врачей.
Лощеный тип в кресле фальшиво ухмыльнулся, затянулся и небрежно смахнул пепел с сигареты в пепельницу.
— На ее теле было двадцать три ножевых ранения, в том числе рваные раны на лице и на гениталиях… насиловал он ее и до, и в процессе, и после того, как порезал… Такие вот дела…
— Вы все лжете! — выдохнул Виктор, хотя только что намеревался зареветь так, чтобы стены содрогнулись. Он сам не мог себя понять, но разум и тело будто сковывала какая-то неведомая сила, выжимающая из него остатки мужества, собственного достоинства и уверенности. Глаза и нос вдруг защипало, в голове тяжелым молотом отсчитывал удары сердца пульс, по щекам потекли слезы.
— Поразительное доверие к человеку, который лично тебя пинал, как последнюю собачонку… Даже с любимой собакой так не поступают, не то что с единственным сыном… Но тут не мне судить. Чужая семья — потемки. — Господин в сером костюме натянул губы в улыбке, а потом скучающе вздохнул. — К тому же… — продолжил он, — он ведь брал тебя навестить в больнице этих людей? Своих добрых друзей, которым он всегда приносил кучу подарков, цветов и угощений… Ты должен был все понимать, конечно, если не тупой…
Что-то холодное в животе и в горле скрутилось в жесткий жгут, перекрывая дыхание. Слезы продолжали течь сами собой, хотя от осознания собственного падения пылали щеки. Страх, нестерпимый ужас и стыд — вот что он испытывал сейчас.
— Он-он… плакал на маминых похоронах… — жалко пролепетал Виктор, борясь со спазмом в горле, но голос трусливо дрожал.
— О, да… — с готовностью закивал его жестокий собеседник, — крокодилы, говорят, тоже плачут, когда жрут свою жертву… Какое-то особое расположение слезных желез… Если пожелаешь, я достану тебе ее дело… Сколько тебе было, когда она умерла?
— Д-двенадцать… — Виктор почувствовал, что не может больше стоять, попятился и уперся спиной в комод, чуть не упав. В желудке начала подниматься тошнота… Запах дорогого одеколона, исходящий от этого типа, только ее усиливал.
— Да ты присядь… В ногах правды нет. — Без всякого сочувствия посоветовал странный посетитель. Он терпеливо дождался, пока его человек подставит Виктору стул, и тот тяжело опустится на него, опираясь о стол и безвольно склоняясь. — Двенадцать, говоришь… — вернулся к начатой теме мужчина. — Ну, значит, самое время узнать правду… Сначала больно, потом полегчает… Впрочем, если честно, мне плевать на твои душевные страдания и семейные трагедии. На данный момент ты жив лишь потому, что одна барышня клялась, будто у вас с ней договор… Она обещала обратить тебя за некие услуги. Это правда?
— Д-да… — уже ни в чем не уверенный, выпалил Виктор, вдруг испытав хоть какую-то вспышку надежды.
— Что ж, очень хорошо, — вновь зазвучал в ушах отвратительно безразличный голос. — Новые бойцы мне всегда нужны… Тем более ты, вроде, не из робкого десятка… Может быть, даже продержишься пару боев… Только вот жизнь я тебе никак не могу гарантировать. У нас сражаются насмерть, иначе публике скучно, а я не могу себе этого позволить… Ты можешь купить жизнь за определенную плату, но на данный момент даже не представляю, что ты можешь мне предложить…
Смутно осознавая, что все это не жестокий розыгрыш, а ужасная правда, Виктор попытался взять себя в руки.
— С-сколько вы хотите?
— Сколько чего? — Изобразил непонимание его собеседник.
— Баксов… евро… рублей… Могу достать что угодно… — почти шепотом выговорил Барон.
Мужчина натянуто рассмеялся.
— Деньги меня не интересуют, сопляк… особенно твои… Есть тут один человек, который тобой заинтересовался… — холеный хлыщ в сером костюме чуть понизил голос. — Он любит таких смазливых и необъезженных. Ему ты, например, можешь предложить свои интимные услуги в обмен на определенные гарантии… Не стесняйся, только скажи, если заинтересуешься. Мне же нужна лишь информация… Ты у нас, вроде, не из простых домашних мальчиков… Может быть, знаешь что-то, что может оказаться мне полезным…
Не поднимая глаз, Виктор сглотнул. Вся эта мерзость не могла быть правдой, но разве сам он не поступал так же с людьми?! Может, наконец подоспело возмездие… По телу прошла неприятная судорога гадливости.
— Думаю, у меня есть кое-что… — выдавил он из себя. — Кое-что об одном вампире, Никите… о его прошлом, о котором он сам ничего не помнит…
В комнате на некоторое время повисла звенящая тишина. Было слышно, как тип в сером постукивает подушечкой указательного пальца по подлокотнику кресла, будто размышляя.
