Девушка вздрогнула, вышла из спальни на балкон и, не успев подумать, произнесла: «Войдите». Дверь открылась — и в комнату вошел мужчина, которого она не сразу узнала. Раньше она видела его только в белоснежном фирменном костюме метрдотеля. Сейчас на нем был изящно подчеркивающий стройную фигуру вечерний черный костюм со смокингом и шелковым серебристо-серым галстуком, а густые пепельно-светлые волосы были со вкусом уложены крупными прядями. Молодой человек едва заметно улыбнулся.
— Вам очень идет это платье, — с подчеркнутой учтивостью произнес он.
— Простите, но я еще не готова… — смутилась она, вспыхивая. Слабость и дрожь в ногах усилились, как и волнение перед неизвестным и неотвратимым.
— Это моя вина. Я пришел слишком рано. У нас еще есть минут двадцать, так что прошу, не обращайте на меня внимания. Я подожду, сколько нужно.
Девушка замерла, вдруг вся проникнувшись подозрениями и ощущением опасности, но все же согласно кивнула и удалилась в спальню. Сердце колотилось, как бешеное, когда она в спешке застегивала тонкие золотистые босоножки, охватывающие ноги лишь парой тонких переливающихся металлическим блеском цепочек. Крошечный клатч, усыпанный золотистыми кристаллами, бусинами и блестками, кажется, тоже вполне подходил к наряду. Впрочем, времени выбирать все равно уже не оставалось. Понятия не имея, как делать вечернюю укладку и тем более вечерний макияж, Марьяна парой мазков подчеркнула тушью ресницы, нанесла немного румян и блеска для губ, а локоны оставила свободно струиться по плечам.
— Надеюсь, я не слишком задержалась, — взволнованно произнесла она, встретив на себе вдруг потемневший и чересчур откровенный взгляд сверкнувших бриллиантовым блеском голубых мужских глаз.
— Вы как раз вовремя. Гости прибывают, приветственная церемония уже началась, а я бы хотел успеть многое рассказать вам об этом месте… — Ничем не выдавая ни мыслей, ни чувств, мужчина встал с кресла, неторопливо прошел к двери и открыл ее перед своей спутницей.
— Не хочу вас обижать, — чуть замешкалась Марьяна, стараясь совладать с голосом и смотреть метрдотелю в глаза, чтобы не выглядеть трусихой, — но, надеюсь, вы понимаете, что моя цель — встретиться с Алексом Бренером… При всем уважении, я не интересуюсь церемонией… и мне не хотелось бы, чтобы о моем отсутствии в номере узнал Ник…
Возможно, ей показалось, но, кажется, лицо вампира подернулось то ли разочарованием, то ли раздражением, хотя голос его остался нейтрально вежливым.
— Не волнуйтесь об этом, Марьяна. Я проведу вас туда, где не будет лишних глаз, тогда как вы сможете наблюдать за всем происходящим. Мы не пойдем в главный вестибюль. Для VIP-гостей у нас есть столики на ярусе второго этажа. Там вы сможете спокойно ожидать назначенной встречи… Вы готовы?
Горло перехватило от волнения, и девушка нашла в себе силы лишь кивнуть. Когда она проходила мимо своего невозмутимого сопровождающего, спину обдало жаром от его нагловато надменного и в то же время хищного взгляда. Наверное, все вампиры смотрели так на людей — как на потенциальных жертв, мелких зверушек, попавшихся в западню, как на всегда желанный и по сути всегда доступный лакомый кусочек, которым они в любой момент вольны были насладиться. Она чуть не вскрикнула, когда пальцы мужчины крепко сжали ее локоть, направляя в нужную сторону, а вторая рука уверенно легла сзади на талию. Девушка отпрянула, но он уже и сам ее выпустил, будто ничего и не было. Забавлялся с ней, словно с мышкой, прекрасно понимая, что без Ника она беззащитна. Марьяна зло стиснула зубы и от бессильной ярости вонзила ногти в свой клатч, заставляя себя не заводиться без причины. Может быть, она всегда была такой вот глупой и отчаянной девчонкой без царя в голове, но: если оглянуться на все: что с ней уже произошло, назвать ее трусливой было никак невозможно. Сейчас она тоже все выдержит.
Они прошли через длинный коридор к лифтам. В отеле чувствовалось оживление. Хотя они явно шли не самыми основными проходами, все же им встречались нарядно одетые пары или даже целые компании. Перед лифтом Марьяна оглянулась через плечо, вдруг вспомнив, что забыла спросить, как зовут ее спутника.
— Простите мне мою невежливость. Забыла спросить, как вас зовут.
— Иван, — коротко произнес он со странной улыбкой на губах, которая вдруг сменилась мрачным недовольством. Марьяна проследила за его взглядом и сама оторопела. Вальяжно прислонившись плечом к стене, в лифте стоял никто иной как Виктор. Тоже в великолепном смокинге, какой-то совсем другой, здоровенный, дикий и опасный, еще более самоуверенный и надменный, чем обычно. В темных, почти черных глазах — адские бездны, губы высокомерно поджаты, подбородок задран, руки небрежно убраны в карманы брюк. Узнав Марьяну, напряженное превосходство на доли секунды ушло с его лица, сменившись удивлением, но тут же вернулось вновь. Его взгляд облизал и опутал, будто черными ядовитыми змеиными языками, и остановился на ее глазах, властно призывая к себе. От неожиданности и этого странного эффекта девушка отпрянула, но наткнулась спиной на крепкую мужскую фигуру и уверенные руки, которые обхватили за плечи и подтолкнули вперед, вынуждая зайти в слишком маленькую для такой встречи кабину лифта. Барон стоял близко ко входу, но даже не думал потесниться, лишь неспешно развернулся к Марьяне, чтобы искривить рот в ехидной ухмылке.
— Как тесен мир… — протянул он язвительно, продолжая пачкать ее липким и горячим, как кипящая черная смола, взглядом.
— Слишком тесен, — выдохнула она, не глядя на него и переполняясь отвращением и страхом. Наверное, ожидаемо было встретить его здесь… только не таким холеным, не таким уверенным в себе, не таким бесцеремонным и полным вызова и готовности сцепиться в смертельной схватке.
В замкнутом пространстве вдруг стало тяжело дышать. От близости мужчины, причинившего ей столько боли и зла: ее начало колотить. Собственно, что мешало сейчас этим двоим сотворить с ней нечто ужасное?! Если Виктор был на свободе, означало ли это, что его приняли в местное общество и он теперь заодно с ними?! Марьяна сжала кулаки, стараясь ни о чем не думать. В конце концов, от его мерзких взглядов она не умрет, да и он уже никакой не Барон… большая часть его людей перебита, ему некем руководить и нечего защищать, кроме собственной шкуры, потому что он никогда никого не любил и никем не дорожил.
Между тем, разума вдруг коснулся мощный призыв — отвратительный, пошлый, подчиняющий. Марьяна вскинула испуганный взгляд и встретилась с его нечеловеческими глазами, переливающимися теперь хищной желтизной, глазами вампира… В ту же секунду его призыв усилился, целиком поглотил сознание, заставил вспомнить и почувствовать, что он делал с ней тогда, как издевался. Ничего не соображая, она схватилась за первое, что попалось под руку, чтобы не упасть, — за полу его смокинга. Однако, он не подал ей руки, даже не двинулся с места, так и смотрел на нее сверху вниз, надменно задрав подбородок и прожигая ее своей гнусной похотью, смешанной с ненавистью и презрением.
Метрдотель поспешил подхватить ее под руки, чтобы удержать, а затем обхватил за талию, прижимая к себе.
