— Что, Надюш?! — испуганно вскочил с места он, постоянно опасаясь, что в какой- то момент жене станет хуже, что таблетки перестанут помогать, и она опять впадет в истерику, в депрессию или вовсе сойдет с ума. — Что там такое?!
На дрожащих ногах он поспешил к супруге и тоже выглянул на улицу, ища объяснений ее необычному замечанию. Больше всего на свете он боялся, что останется совсем один на этом свете. Пока что у него еще была его Надя, а еще его безумная одержимость, которая не отпускала никогда — прошения, заявления, требования, опротестования, жалобы, обращения, несчетное количество всяких бумаг которые он писал во все возможные и невозможные инстанции, чтобы отыскать своих девочек. На ментов он уже давно не полагался, они только строчили ужасные по своей безразличности и цинизму отписки, бубнили какой-то бессмысленный бред, отводили глаза, захлопывали двери, водили кругами, лгали, лгали, лгали… Только на них не заканчивался мир, ведь были и другие серьезные организации. Он собирался поставить с ног на голову их все, до президента бы дошел, задействовал бы все рычаги, все знакомства, прессу, телевидение… Лишь бы с Надюшей ничего страшного не случилось. Она, хоть и неосознанно, одним своим призрачным присутствием, придавала сил, и он держался бодрячком, надеялся и верил, каждый день ждал, изредка плакал, но ни на секунду не сдавался и не позволял себе распускаться или останавливаться и отдыхать. Не стань ее — и тогда-то он точно не выдержит. А с ней обрывки былой полной жизни еще имели какой-то смысл…
— Показалось, что автомобиль какой-то подъехал и остановился вон там… — также бесцветно и чуть заторможено, будто в замедленной записи, как все последнее время под действием таблеток, проговорила она и показала рукой.
— Ну автомобиль и автомобиль… Что тут, мало их ездит… — резонно заметил разволновавшийся супруг.
— Этот не заезжал ни разу. Я все местные помню…
Виталий Анатольевич нервно сглотнул. Жена в последнее время и правда часто сидела у окна и все смотрела куда-то. Может быть, она правда разглядывала все машины, паркующиеся во дворе… Вот так забывалась и смотрела часами, если ее не окликнуть… Немудрено, если и запомнила… Только не нравилось ему все это. Сердце мучительно защемило, он потер грудь и попытался глубоко вздохнуть, но тяжесть, будто камнем постоянно висящая где-то внутри, не прошла.
— Наверное, в гости к кому-то… — продолжил комментировать он, чтобы только больше не слышать ее странные речи. — Ну да… Вон мужик какой-то пошел… Кажется, к нашему подъезду, но не из наших. Точно в гости… букет цветов вон у него и кейс какой-то…
Виталий Анатольевич приобнял жену за плечи, поцеловал в висок и осторожно отстранил от окна, разворачивая в комнату, потом засуетился, задвинул штору и повел свою Надежду на кухню, пить чай, смотреть телевизор. Лучше пусть концерт какой-нибудь с современными исполнителями бьет по нервам или глупый бабий сериал, чем эта ее «странная ночь»… Мужчина включил чайник, принялся возиться с чашками-ложками, когда со стороны входной двери вдруг настойчиво и уверенно задребезжал звонок. Виталий Анатольевич аж подпрыгнул, чуть плеснул кипяток мимо чашки, немного обжегся и выругался, толком не понимая, с чего это он вдруг так разнервничался. Жена тоже с каким- то странным видом поднялась с места, отрешенная и удивленная одновременно.
— Сиди, сиди, Надюш, — срывающимся голосом пролепетал он и, направляясь к двери, замахал на супругу рукой, сиди, мол, не вставай. — Это, наверное, сосед… Он вчера еще заглянуть напрашивался, хотел напор воды в стояке у нас посмотреть… Говорит, у него на третьем этаже уже еле течет, а на пятом так и вовсе капает… сравнить хочет… ну и жалобу накатать, если что…
Пройдя в прихожую, Виталий Анатольевич заметил, что жена все равно идет за ним следом, но уже не стал спорить. Руки почему-то дрожали, на глаза начинали наворачиваться слезы. Это предчувствие… ужасное предчувствие, что им принесли какую-то весть, кошмарную или обнадеживающую, совсем пережало горло, не давая дышать…
Непослушные пальцы с трудом провернули замок и раскрыли дверь. Глаза испуганно уставились на стоявшего перед ними высокого широкоплечего мужчину, того самого, с кейсом и букетом белых роз. Белых… Виталий Анатольевич в панике перевел глаза на цветы и пересчитал. Кажется, семь… или у него в глазах все двоится… Он пересчитал еще раз. Точно семь. Нечетное количество…
— Здравствуйте! — наверное, уже в третий раз произнес незнакомец, пока хозяин квартиры пересчитывал цветы.
— 3-здравствуйте… — наконец, прошептал Виталий Анатольевич и вновь взглянул на мужское лицо, которое в первый раз и не рассмотрел толком. Оно было немолодым, но открытым и располагающим. Пришедший, скорее, был их с Надей ровесником, довольно подтянутым и чересчур уж рослым и здоровенным. — А вы к кому?
— К Логиновым. Это же вы? — Незнакомец мягко улыбнулся.
— Д-да… — голос задрожал еще сильнее, и заикание усилилось. — А в-в-вы кто?
— Разрешите войти? — Пришедший выглядел вполне дружелюбно и презентабельно, голос его звучал уверенно, но в то же время не настырно, а еще обращала на себя внимание выправка. Виталию Анатольевичу тут же пришла в голову мысль о том, что незнакомец был военным. Как-то поддавшись на обаяние и внушаемое образом незнакомца доверие, хозяин подался в сторону, пропуская гостя в квартиру, а сам оглянулся на жену. Надежда Ивановна стояла, прижавшись спиной к стене, затаив дыхание и прижав к груди сжатые в кулаки руки — жест тревожного ожидания и необыкновенного волнения.
— Да говорите же уже, кто вы такой?! — не выдержал наконец-то Виталий Анатольевич. Испуганный вид жены будто отрезвил. О чем он вообще думал, когда пускал постороннего человека в дом? Ведь тот даже не представился!
— Пожалуйста, не волнуйтесь. Это вам, — мужчина протянул букет Надежде Ивановне, но та его не взяла, и незнакомец опустил букет бутонами вниз. — Я к вам с хорошими вестями. Только вы, пожалуйста, закройте дверь. Ничего такого, но наш разговор займет много времени… и посторонним его лучше не слышать… Даже краем уха… В противном случае у всех у нас будут проблемы.
Изумившись и вновь поддавшись на внушительный и успокаивающий тон собеседника, Виталий Анатольевич закрыл дверь и повернул замок, а затем оба они с женой вопрошающе взглянули на своего гостя.
— Ваши девочки живы-здоровы, — вдруг вот так вот сразу без дальнейших вступлений заявил он. На лице его при этом светилась искренняя радость — и на губах, и в лучистых глазах, и даже во всех морщинках. — Очень рад, что мне поручили донести эту благую весть. Не часто, знаете ли, достается такая приятная миссия.
Незнакомец собрался еще что-то сказать, но Надежда Ивановна вдруг как-то запоздало вскрикнула, закрыла лицо руками и зарыдала в голос. Колени ее подкосились, и муж едва успел подхватить ее под руки, чтобы она не сползла на пол.
— Пожалуйста, проходите на кухню! — все еще придерживая жену и усаживая ее у окна, Виталий Анатольевич бросился к шкафчику с лекарствами и дрожащими руками стал искать какие-то таблетки среди груды блистеров и пластиковых фармацевтических баночек, но толком сам не знал, что ищет. Жена тем временем продолжала плакать. Может быть, так было даже лучше. В конце концов, эта реакция была естественней, чем ее вечная каменная маска… Гость зашел на кухню и остановился в проходе.
