С тех пор прошло пять бесконечно долгих лет, в течение которых Надежда Ивановна больше не пила таблеток и не боялась слез, потому что это были слезы благодарности судьбе за спасение, слезы нерастраченной нежности и любви, слезы трепетного ожидания.
ЭПИЛОГ (часть 1)
Настя не стала брать такси в аэропорту. Хотелось добраться своим ходом и осмотреть окрестности, проникнуться атмосферой, да и вообще… теперь она предпочитала внимательно изучать новую местность, чтобы хорошо на ней ориентироваться… Это подсказывал ей инстинкт, опыт и еще обучение… Артем убил бы ее, если бы узнал, что она позволила себе быть беспечной, а он был строгим учителем, даже иногда беспощадным… К тому же сестра жила в пригороде, а ей всегда хотелось побывать в городе: рядом с которым раскинулся ее поселок… Именно поэтому, когда она узнала, что Марьяна поселилась именно здесь, она сначала немного испугалась, потом задумчиво улыбнулась. Надо же… оказывается, они жили на разных концах Земли… От этого как-то мучительно защемило сердце и на глаза навернулись слезы. Их разделял целый земной шар, моря и океаны, хотя она думала о сестре практически каждый день на протяжении пяти лет, представляя, что та была совсем рядом… Вот глупая… Иногда ей казалось, что они теперь стали совсем чужими, незнакомыми друг другу людьми, а иногда — что роднее и нет никого на свете. А еще ее постоянно мучил страх, что Марьяна ее забыла или не смогла простить, ведь она такого ей наговорила во время их последней встречи и еще причинила ей боль… Девушка сглотнула и набрала в грудь побольше воздуха. Просто она всегда старалась быть сильной, и если вдруг плакала, как маленькая глупая девчонка, сразу себя одергивала и упрямо стискивала зубы. В противном случае, Артем бы тоже не одобрил ее поведения.
Девушка огляделась в поисках указателя автобусной остановки и направилась к нужному выходу, размышляя о том, как большинство аэропортов мира похожи друг на друга за редчайшим исключением, особенно по вечерам и ночам… За эти пять лет ей пришлось много переезжать, так что повидала она многое… Пока что она не чувствовала никакой особенной атмосферы страны, в которую прибыла. Лишь по прогнозу погоды она знала, что за окнами сейчас зима, но после летнего контраста того места, откуда она прибыла с двумя пересадками, осознать это было практически невозможно. Тем не менее, увидев людей в теплой одежде, она опомнилась, остановилась у ряда пустующих кресел зала ожидания у самого выхода, примостилась сбоку, открыла сумку и нацепила на себя заготовленную теплую кожаную куртку. Менять легкие ботинки на теплые зимние полусапожки было лень. К тому же минус пять — это еще не катастрофа. В Питере она и не к такому привыкла, хотя не была там уже очень давно. Ну, что ж, может быть, здесь правда будет чем-то похоже на Россию, хотя бы по климату и природе…
Из открывшейся двери дохнуло холодом, влагой и запахом снега. Девушка улыбнулась, шагнула навстречу зиме, но тут же пожалела, что осталась в ботинках, потому что поскользнулась и чуть не упала. Выругавшись, она взяла себя в руки и направилась к остановке, решив переобуться в автобусе. Шарф и перчатки ей тоже не помешали бы. По спине тут же пробежал озноб — то ли холод, то ли нервы давали о себе знать. Хорошо, что автобус уже ждал, и можно было на время расслабиться в тепле и вновь предаться размышлениям и воспоминаниям. Всю дорогу невыносимо сосало под ложечкой в предвкушении встречи… Может быть, именно поэтому она сначала поехала в центр, чтобы немного отсрочить неотвратимое?!
Город встретил рождественскими огнями, хотя на дворе стояло только самое начало ноября, и Настя пока вовсе не думала о предстоящих праздниках. Эта волшебная атмосфера поставила в тупик и одновременно поглотила с головой, заставив захлебнуться эмоциями. Да, по Новому Году, Рождеству, елкам, огням, настоящей зиме, она тоже скучала… Все это слишком напоминало детство, хотя неприступный Петербург, конечно, выглядел более строго, холодно и сурово, а не так по-детски сказочно… Игрушечные дома, которые казались кукольными, игрушечные гирлянды, от которых слепило глаза, лохматые елки, все убранные золотыми шариками, огнями и всякими украшениями… А еще тут тянулись узенькие пешеходные улочки в центре, зазывающие приветливыми вывесками кафе, красочными витринами магазинов и мило декорированными фасадами отелей.
Народу было довольно много, и эта толпа тепло одетых, розовощеких, улыбающихся людей, по большей части, скорее всего, туристов, как и она сама, будто заманила ее в свой поток, загипнотизировала праздничным настроением. Странно было осознавать, что в этом милом, но совершенно чужом и незнакомом месте ее ждали близкие люди… Она отвыкла от того семейного тепла, которым была окружена раньше. Друзья у нее, конечно, тоже появились, а еще был Артем, который вечно читал нравоучения и относился к ней как к ребенку, которым она давно уже не являлась… но разве могло все это заменить любовь мамы с папой и родной сестры?
Настя неторопливо шла по оживленной улице, закинув за плечо небольшую дорожную сумку и глазея по сторонам. Справа и слева — крошечные разноцветные домики, будто декорации к детской сказке, где-то вдалеке за ними — какие-то громады, напоминающие старинные замки, а еще дальше — современные высотки-стекляшки, отражающие в себе темное небо и город. Со всех сторон живописные многоплановые пейзажи нависали над ней, захватывая дух и не отпуская. Будто под действием волшебного зелья, пробуждающего дух Рождества и Нового Года, девушка зашла в первое попавшееся кафе и заказала горячий шоколад с какой-то красивой розовой выпечкой, посыпанной крупными кристалликами сахара. Она сделала всего пару глотков и укусов, с сожалением убеждаясь, что не чувствует их вкуса, но все же просидела в кафе не меньше часа, просто наслаждаясь аурой царящего волшебства и делая вид, что с удовольствием поглощает угощение. К тому же за окном пошел снег, все смешалось в какую-то кутерьму. Только «Вальса снежных хлопьев» тут не хватало для ощущения полнейшего чуда наяву.
Через какое-то время толпы на улицах начали заметно редеть. Это тебе не Москва или Питер, которые, казалось, бодрствовали круглосуточно. Кафе и магазины начали закрываться, люди стали разбредаться по теплым уютным отелям и домам с каминами. У Насти вновь защемило сердце. Ей следовало признаться себе, что ей было страшно встречаться с близкими после такой долгой разлуки… Что если…?! Собственно, она и сама не знала, «что если»… Просто осознавала, что она стала совсем другой за эти годы, не такой молчаливой, покорной и беспомощной, не такой наивной маленькой девочкой, которая не видела мира, да и самой жизни. Замедлив шаг, она остановилась перед одной из витрин, когда ее вдруг кто-то окликнул. Она оглянулась через плечо. Парень лет двадцати без шапки и куртки, в одних джинсах и свитере с оленями и елочками, что-то говорил ей по-французски. Она не знала этого языка и лишь пожала плечами, а потом без всякого смущения осмотрела его с ног до головы и перевела взгляд на глаза. Молодой человек замер, тоже глядя в ее ярко-зеленые улыбающиеся глаза и, кажется, краснея.
— На английском говоришь? — спросил он на этот раз по-английски.
Настя улыбнулась чуть шире и кивнула.
— Мы закрываемся через пять минут, — указав пальцем на наручные часы, сообщил он. — Если хочешь чего-то, поторопись, пожалуйста.
