Все… Это было последней каплей… Подавляя вопль, тошноту, отвращение и нестерпимые позывы в туалет, девушка метнулась к выходу, не помня себя, взбежала по ступенькам и со всей мочи понеслась по просторным галереям первого этажа к тому самому окну, через которое проникла в дом. Ее шаги гулко отдавались в темноте, но ей уже было плевать. Был ли кто-то за ее спиной или нет, ощущение преследования не покидало ее ни на секунду, не давая оглянуться, отдышаться или замедлить ход. Вскочив на подоконник, она вцепилась в раму, уже готовая выпрыгнуть наружу, но тут невольно охнула и выругалась, отдернув руку. Кажется, она поранилась обо что-то. Не сильно, не глубоко, но все равно неприятно. Марьяна замерла на подоконнике и стянула с себя перчатку. На мизинце выступило немного крови, руку пришлось придерживать, чтобы она не тряслась, будто не своя.
Загнанно оглянувшись назад, на пустующую комнату, она заставила себя задержаться и осмотреть раму. Там, где она расковыряла древесину, во все стороны торчали щепки и еще тоненький, как игла, острый гвоздик. Марьяна выругалась еще раз всеми страшными ругательствами, какие знала, прокляла за тупость себя, а также Барона, Паука, Кирилла и даже Кабана за то, что все они послали ее на это дело одну, не предложив должной поддержки. Эти сволочи наверняка рассчитывали, что она провалится и даже подставит их, хотя, если бы она была тут не одна, то точно не накосячила бы так глупо! Тоже еще мужики называется!
Под светом фонарика она внимательно осмотрела раму и гвоздь. Очень хотелось плюнуть на все и убежать, но этого нельзя было делать, не уничтожив улики. Крови на самом деле нигде не было видно, но рисковать она не собиралась. Достав из сумки предусмотрительно заготовленные спиртовые салфетки, девушка тщательно протерла гвоздик, а затем взяла нож и сковырнула верхние слои дерева рядом с ним. Собрав все щепки и закинув их себе в сумку вместе с использованными салфетками, она спрыгнула на землю, слегка прикрыла окно и больше не задерживалась здесь ни на секунду.
В боку кололо, волосы растрепались, все тело колотило, как в лихорадке, а кислород рвал легкие на части, когда она, как бешеная, выбежала из парка в условленном месте, ни разу не остановившись по дороге. У тротуара был припаркован ничем не приметный черный Фольксваген поло с условленным номером. Заметив ее, водитель предусмотрительно мигнул дальним светом, и она без сомнений рванула к нему, открыла дверь и заскочила на заднее сидение.
— Где товар? — мрачно пробубнил какой-то лысый тип рядом с ней вместо приветствия.
— В сумке, — девушка поспешно вытащила сверток и передала в протянутую мужскую лапищу.
— Что ж, молодец. Свободна, — холодно ответил он, как отрезал, мельком глянув на холст и переложив его в свой рюкзак. Автомобиль к ужасу Марьяны даже не думал двигаться с места.
— Я здесь не выйду! — выпалила она, понимая, что просто умрет от разрыва сердца, если снова окажется вблизи этого парка. — Отвезите меня хотя бы до метро!
— Тебе тут что — такси, блядь? — вдруг злобно рявкнул водитель, и Марьяна узнала в нем того самого типа, который вел машину, когда ее похищали. Кажется, его кличка была Слон.
— А мне плевать! — тоже взвившись, возмутилась она, решив, что по собственной воле она из автомобиля просто не выйдет. — Я ведь понятия не имела, что меня одну отправили в дом к какому-то маньяку!
— За тобой был хвост или в доме кого повстречала? — немного сбавив обороты, резонно поинтересовался лысый.
— Я никого не видела, — уверенно ответила она.
— Тогда чего ты выкобениваешься, сука? — Слон, похоже, до сих пор намеревался ее высадить — чем-то она ему явно не приглянулась.
— Слушай, да хорош, — лысый совершенно смягчился и перешел на спокойный тон. — Отвези ты ее, куда она хочет. Вон тут станция метро поблизости. Было бы о чем трепаться.
— Посылают всяких соплячек — потом возись с ними… — пробурчал Слон, но с ручного тормоза автомобиль все же снял и наконец-то тронулся, набирая скорость.
— Я на это дело не напрашивалась! — все еще кипя от гнева и шока, не унималась Марьяна.
— Ну, ну… хватит уже… уймись… Видишь, едем уже… — как для маленькой разъяснил лысый и осклабился. — Чего вся трясешься? Привидение повстречала и в штаны наложила?
— Привидение?! Там… там… — Марьяна чуть было не выболтала все, что только что увидела в ужасном особняке, но почему-то предусмотрительно прикусила язык. Только слезы облегчения вдруг хлынули из глаз, но это уже было не важно. — Да ничего… Просто жуткое место — вот и все.
Она выдохнула и расслабилась, откинувшись на сидение, а сидящий рядом мужик незлобно гыкнул.
— Первый раз что ли?
— Да…
— Первый раз — он трудный самый… На вот, глотни… — он протянул ей какую-то фляжку. — И в порядок себя приведи, а то в метро не пустят.
Марьяна сделала обжигающий глоток, поморщилась, а потом рассеянно осмотрела себя со всех сторон. Куртка была выпачкана в чем-то белом, должно быть, обтерла где-то известку. К джинсам прилипла сухая прошлогодняя листва, волосы, наверное, тоже растрепались, а на кроссовки налипла грязь. Она распустила косу и заново собрала волосы в тугой конский хвост, отряхнулась и немного почистилась. Что ж… Кажется, в ближайшее время ей стоило поговорить с Бароном… а еще всерьез подумать о собственной безопасности. Еще одну такую вылазку она может и не пережить.
ГЛАВА 7
Ник уже подходил к дому, когда учуял чудесный, ни с чем не сравнимый запах свежей крови. Он не был голоден, но отказать себе в удовольствии, когда десерт сам шел в руки, было бы глупо. С последней настоящей охоты прошла всего неделя, и он вполне мог продержаться на донорской крови еще месяц, однако, конкретно эта жертва чем-то его взволновала, фактически не оставляя выбора. Облизнувшись, он ускорил шаг и свернул с основной аллеи в заросли деревьев и кустарника, чтобы добраться до цели более коротким путем. Кстати, что делало это создание на его территории? В его парке? Рядом с его домом? Обычно люди сюда не забредали, особенно по ночам… разве что маргиналы, неформалы и изредка излишне любопытные любители старинной архитектуры и заброшенных поместий… У первых инстинкт самосохранения начисто отсутствовал вследствие особенностей психики, употребления алкоголя или наркотиков, у вторых — зашкаливало желание повыпендриваться перед друзьями, выставив в сети крутые селфи на фоне живописных развалин… Некоторые даже могли написать вполне пристойную статейку по истории или архитектуре… Но все же такое случалось крайне редко. Нормальных людей, не желающих расстаться с жизнью, сюда ничто не манило — у дома и парка была, как это говорится, плохая аура и дурная репутация. Тем более, здесь совершенно нечего было делать молоденькой и неопытной девушке, напуганной до полусмерти. Может, на спор сюда заявилась, не желая опозориться перед крутыми дружками? А, может, тоже была из фанатичек, учащихся на дизайнера интерьера и мнящих из себя утонченного специалиста по архитектуре первой половины девятнадцатого века?
