— Хочу, чтобы ты сделала это сама… Обещаю не использовать зов…
Его пальцы тут же отпустили, предоставив ей свободу… Только свободу ли? Опустив голову и закрыв глаза, она скинула с себя рубашку, чувствуя, как она нестерпимо медленно соскальзывает с рук, оставляя за собой след из мурашек. Соски немного болезненно сжались в тугие бутоны.
— Теперь обувь и шорты… — Невозмутимо прервал Никита, не дав ни секунды передышки. Она присела на корточки, отдирая липучки на кроссовках, чувствуя себя перед ним маленькой и беспомощной. Когда с обувью было покончено, и ступни коснулись холодного пола, девушка распрямилась и взглянула в лицо стоящего перед ней хищника. Его желтые глаза горели в темноте, как у льва, а из-под верхней губы выступили кончики острых клыков. Черт… Марьяна отпрянула, но вампир наступал. Она попятилась еще, но он шел за ней, не давая увеличить ничтожно малое расстояние между ними, угрожающе большой, сильный и красивый. Да, его по-животному притягательная, ослепительная, дикая красота высасывала последние остатки воли к сопротивлению. Она хотела его… безумно хотела.
— Шорты, Марьяна… — прошелестел его горячий шепот в самые губы, когда она уже уперлась спиной в стену, а он уперся в нее ладонями по обе стороны от ее головы. Его близость, запах, тепло действовали безотказно — у нее не было и шанса, чтобы ослушаться и тем более сбежать. Руки, дрожа, расстегнули пуговицу и молнию, пока нежные мужские губы, едва касаясь, прошлись по коже, вызывая приступы удушья, лихорадки, горячих приливов.
Она чувствовала, как он жадно вдыхает аромат ее кожи и волос, раздразнивая и ее, и себя этой ласковой игрой. — Послушная зайка… — улыбнулся вампир, когда шорты упали на пол и Марьяна осталась перед ним обнаженной. Его губы наконец-то добрались до ее податливо раскрывшегося навстречу ротика. Несмотря на опасно острые, удлинившиеся клыки, поцелуй обволакивал мягким шелком, горячей влагой, волнующим трепетом.
Распаленная новыми неизведанными чувствами, Марьяна крепче прижалась к мужским губам и робко обхватила Ника за шею. Этот инстинктивный жест был воспринят как приглашение — вампир в одно мгновение переместил руки на девичью талию и притянул к себе тонкий гибкий стан, яростно и жадно. Поцелуй стал требовательным, глубоким, болезненным. Во рту вдруг почувствовался привкус крови. Девушка замычала в немом протесте, пытаясь вырваться, но было уже поздно. Никита подхватил ее на руки, вынуждая обвить ногами его бедра, продолжая неистово целовать до предела распаленные губки, глубоко проникая языком, жадно всасываясь и раня острыми кончиками клыков тонкую чувствительную кожу. Забыв про опасность, девушка отвечала на этот порыв страсти нетерпеливыми стонами и встречными необузданными порывами, извиваясь в сильных руках поймавшего ее зверя и отдаваясь его воле без оглядки. Мир перестал существовать, голова кружилась, они сплелись в естественном животном танце, доставляя друг другу наслаждение. Даже не замечая, что ее несут вверх по лестнице, Марьяна зарывалась пальцами в густые локоны мужчины, которого целовала, как обезумевшая. Только оказавшись в непроглядно-темном пространстве третьего этажа, она вдруг отстранилась, растерянно осматриваясь по сторонам… Он уже принес ее в спальню, бросил на постель, развернулся, чтобы запереть эту ужасную сейфовую дверь и чтобы отрезать ей единственный путь к бегству из этой ловушки.
— Я… я боюсь темноты… — только и успела вымолвить она, прежде чем дверь закрылась и повернулся тяжелый металлический замок. Комната погрузилась в беспроглядный черный мрак, в котором тут же стало трудно дышать. Марьяна поднялась на локтях, инстинктивно отползая куда-то назад, пока не наткнулась на спинку кровати. Ей никто не отвечал. Она не слышала ни звука. Прошли бесконечные несколько секунд, прежде чем раздался легкий шум включившейся вентиляции и кондиционера.
— Ник-Никита… — жалобно позвала она, почему-то вдруг представив себе, что вот так она и умрет — в кромешной тьме, от полной потери крови в объятьях монстра. Кто сказал, что эта модельная внешность красавца-плейбоя не могла скрывать за собой безжалостного маньяка? Ведь он сам признавался ей, что далеко не всегда может себя контролировать.
Пальцы вцепились в невидимые подушки, простыню, покрывало, потянулись вбок, пытаясь нащупать прикроватную тумбочку и светильник на ней. Паника сдавила горло. Рука дотянулась до какой-то холодной гладкой поверхности, случайно смахнула на пол какие-то мелкие предметы, упавшие с легким звяканьем на мягкий ковер. Неужели он мог сейчас ее видеть?! Голую, забившуюся в угол, дрожащую и сжавшуюся в пружину…
— Никита, пожалуйста, не делай так… Это дурацкая игра! — вскипела она наконец, уже чувствуя не только страх, но и гнев.
— А, по-моему, чудесная… — насмешливо прошелестел голос невидимого вампира где-то совсем близко, прямо напротив. От него дохнуло жаром и ароматом дорогого парфюма, а потом вдруг вспыхнул слабый дрожащий свет, озаривший всю комнату и материализовавший мужчину напротив, стоящего на коленях на краю кровати. Он отбросил в сторону пульт, включающий свет, стянул с себя футболку, расстегнул молнию и пуговицу на джинсах и взглянул на Марьяну. Его глаза из золотисто-карих превратились в совсем желтые, как у ночного хищника, губы изогнулись в кривой ухмылке, показывая кончики белоснежных клыков. Он погладил тыльной стороной ладони ее ножки. — Иди сюда, зайка…
— Т-ты… меня пугаешь… Я не хочу так…
— Извини, но по-другому не будет… Я не могу не пугать… Я убийца и монстр. И тебе сейчас грозит смертельная опасность. К тому же от ментального воздействия ты сама отказалась… Хотела чувствовать все, как есть… и взяла с меня слово… Иди сюда, Марьяна…
Окинув его быстрым взглядом, девушка коротко мотнула головой. Полуодетый, с обнаженным мускулистым торсом, в расстегнутых джинсах, он выглядел еще более пугающе соблазнительно и опасно. В горле по-прежнему стоял ком, пальцы вцепились в подушку, на которой она сидела. Никита тихонько рассмеялся.
— Ты была права… Без зова подчинить себе девушку не так просто… Приходится тратить немного больше времени, сил и терпения… Иди сюда… Я не сделаю тебе ничего такого, чего ты сама не захочешь…
Сейчас его голос звучал тепло и доверительно. Взгляд смягчился, а теплая рука все так же успокаивающе гладила ногу, вовсе не пытаясь ее схватить или причинить боль. Пальцы добрались до колена, попытавшись мягко отодвинуть его в сторону, но девушка смущенно его отдернула. Молодой человек сверкнул белозубой улыбкой. От его клыков остались лишь небольшие острые кончики, на пару миллиметров длиннее остальных зубов.
— Твои зубы… — прошептала она, заставляя себя немного расслабиться. — Они уменьшились…
— Немного могу этим управлять. Хотя рядом с тобой ничего не гарантирую. Я слишком тебя хочу — и съесть и трахнуть.
На угрозу последние слова не очень походили, потому что были произнесены с легкой иронией, но у Марьяны все равно по спине прошел озноб, а щеки загорелись. Его широченные плечи, накачанные руки, поджарый живот в кубиках не могли не волновать и не смущать…
— З-зачем ты мне это говоришь? Это звучит грубо. К тому же мне и так страшно…
