— Угощайся, — отдал команду он, но сам так и остался за своим столом.
Ей не нужно было повторять дважды. За то время, что она здесь провела, она дико проголодалась и вымоталась. Подкрепиться ей точно не мешало, особенно учитывая, что она потеряла много крови. Во всяком случае, Никита так говорил, а врать ему смысла не имело.
В пакете оказались теплые сэндвичи на тостах с курицей, сыром, помидорами и листьями салата, а еще шоколадно-малиновый торт, тарелка с сырами и свежими фруктами, свежевыжатый сок и плитка дорогого шоколада.
— Ты хочешь, чтобы я растолстела? — озадаченно нахмурилась она, пытаясь усесться на диване таким образом, чтобы как можно лучше прикрыться рубашкой.
— Я хочу, чтобы ты не свалилась в обморок от потери крови… Извини, я немного увлекся в постели…
— Извинения принимаются, — чуть смутилась она, снимая крышечку с кофейного стакана и вдыхая пряный аромат корицы.
— Судя по всему, настроение у тебя отличное… Значит, все понравилось…
Она не совсем поняла, о чем идет речь — о еде или о сексе, поэтому покраснела до кончиков ушей, склонила голову и решила промолчать. Бутерброд показался ей божественным, как и торт. Кофе ей хватило и полстакана, а на остальное просто не было места. Есть под его мимолетными взглядами было не очень-то комфортно, но деваться было некуда: его стол располагался как раз напротив дивана, и мужчина иногда явно отвлекался от своего ноута, чтобы беззастенчиво проследить за ней. Пару раз она отважилась поймать его взгляд, но разгадать, что он выражал, не сумела. Он показался ей внимательным, изучающим… но на лице не промелькнуло ни единой эмоции, даже тени улыбки, и это смущало еще больше… Постепенно внутри заскреблись болезненные сомнения и вопросы. Он уже наигрался с ней? Удовлетворил свое любопытство? Возможно, эффект новизны прошел, и теперь ей укажут на дверь? Может быть, так было бы даже лучше, если он сдержит свое слово и теперь поможет Насте. Только от этих мыслей стало горько, больно и обидно.
Доев последний уместившийся в животе кусочек, Марьяна закусила губу, не зная, что делать дальше.
— Чем ты занимаешься? — поинтересовалась она, наблюдая за красивым мужчиной, сосредоточенно что-то печатающим.
— Пишу книгу.
— О чем?
— Биографию одного юриста… Он жил в Петербурге в конце девятнадцатого — начале двадцатого века… Вел громкие дела…
— И… ты правда известный писатель? — отважилась спросить она.
— Разве что в некоторых кругах. — Никита вздохнул, чуть отодвинул в сторону ноут и откинулся на спинку кресла, задумчиво подперев кулаком голову.
— Я думала, что на доходы писателя невозможно содержать такой особняк… — робко заметила она, и не надеясь на разъяснения.
— Ты права. Все это было заработано на деньги, полученные совсем от другой деятельности. Теперь могу позволить себе заниматься тем, что нравится, хотя, конечно, это не навсегда…
— А что потом? Наверное, когда живешь несколько сотен лет, приходится овладевать разными профессиями…
— Наверное… — задумчиво улыбнулся Ник. — Я не помню, кем был раньше… Лучше скажи, что ты планируешь на будущее? У меня гораздо больше лет на размышления в отличие от тебя.
— Я… не знаю… Мне нужно спасти Настю… Тогда я смогу подумать о себе.
— Удивительное самопожертвование, глупая зайка… — заметил он довольно пренебрежительно.
— Не называй меня глупой зайкой! — почему-то вскипела от этого пренебрежения она.
— А то что? — Никита, приподнял бровь и уголок губ в усмешке.
Его вредность иногда выводила из себя, но поддаваться на провокации тоже не хотелось. В конце концов, он не сделал ей ничего плохого, поэтому она вполне могла и уступить. А еще он, похоже, знал что-то, чего не знала она, а это неизменно вызывало страх неизвестности. Ему явно не нравилось, когда она поднимала тему о Насте. Марьяна совладала с дыханием и сердцебиением.
— Ничего, — покорно произнесла она. — Я… хотела бы стать ветеринаром, наверное…
— «Чем лучше я узнаю людей, тем больше я люблю собак…» — философски протянул Ник.
— Людей я тоже люблю…
— Как насчет вампиров?
Девушка вскинула встревоженный взгляд. Никита ждал ответа, по-прежнему вольготно развалившись в своем кресле и не сводя с нее внимательных и в то же время смеющихся глаз. Его пальцы неторопливо, как бы в раздумье, потерли губы. — Иди сюда, зайка… Мне нравится, как ты пахнешь после душа…
По коже потекли электрические разряды, ноги вмиг ослабли. Сама не зная, чего ей хочется, убежать или подчиниться, Марьяна закусила губу. Это казалось неправильным — слушаться его во всем. Только вот прошлая ночь уже расставила акценты — он понимал только подчинение и полностью игнорировал любое сопротивление. В какой-то момент она пыталась убежать. Он догнал, опустил на колени и вошел в нее сзади прямо на полу, крепко прижимая щекой к мягкой волчьей шкуре, служащей ему прикроватным ковриком… Это было по-животному дико, это было больно, но в итоге это было сладко… Тем не менее, сейчас ей не хотелось испытать такое вновь. Может быть, когда-нибудь, но не теперь…
Девушка встала и подошла, очень боясь споткнуться по дороге, потому что ноги слушались плохо. Она остановилась перед его столом, но он слегка откатился на своем кресле назад и в сторону, давая понять, что она должна обойти разделяющее их препятствие. Судорожно набрав в легкие воздуха, Марьяна приблизилась и остановилась, присев на край стола и уцепившись за него руками. Ничуть не смущаясь, Ник слегка склонил голову, разглядывая ее с ног до головы, потом придвинулся на кресле, протянул руку и медленно провел ладонью по ее ноге от колена вверх, до самого края рубашки, но не проникая под него, — провокационно, уверенно, невозмутимо, будто трогал свою собственность. Мужские пальцы чуть сжали бедро, заставляя девушку вздрогнуть, а затем скользнули между ног, погладив внутреннюю сторону бедра.
Тело тут же предательски отреагировало на это интимное прикосновение дрожью и полным сбоем: дыхание оборвалось, будто ее окатили ледяной водой, сердце затрепыхалось, кожа вспыхнула, внизу живота, внутри, все отозвалось жаром и горячей пульсацией. Боль еще не прошла, но тело уже отзывалось на его ласку, хотело и ждало. Мужские пальцы подцепили край рубашки, подняв его чуть выше пупка, одна ладонь легла на ягодицу, сжимая и притягивая. Его лицо приблизилось, губы влажно коснулись живота в одном месте, во втором, в третьем… потом по тем же местам прошелся обжигающе горячий язык, потом кожу там нежно прихватили зубы. Кажется, он не кусал, просто дразнил и мучил, заставляя дрожать, таять и капитулировать.
— Как тебе сегодня спалось, Марьяна? — продолжая неторопливо целовать, лизать и покусывать, с легкой иронией поинтересовался Ник. Марьяна даже сперва не поняла его вопрос, услышанные слова метались в мыслях как ничего не значащие звуки, пока она не заставила себя сконцентрироваться. Кажется, он спросил ее про сон…
