— Открой рот и сожми губки, Марьяна… — ничуть не дрогнувшим голосом произнес Никита, погружая ей в рот палец. Непристойность и пошлость этого приказа резанули по самолюбию, но желтые глаза неотрывно следили за его исполнением, и она подчинилась, чувствуя, как палец двигается у нее во рту, почему-то доставляя странное, постыдное удовольствие. Она закрыла глаза, не в силах больше выносить его взгляд и собственные непонятные ощущения. Когда он вдруг накрыл ее ладошкой свой окаменевший, мощно пульсирующий член сквозь трикотажную ткань боксеров, завороженная этой развратной игрой Марьяна даже не стала сопротивляться. Ее пальцы чуть сжали возбужденную плоть и ласково потерли, вырывая из мужских губ рык удовольствия. В следующий момент Никита рванул ее на себя, чтобы впиться в ее ротик ошалелым неистовым поцелуем, когда на столе вдруг зазвонил его мобильный, прерывая эту порочную игру. Марьяна с трудом вырвалась из омута этого пьянящего порока, а Никита, немного отдышавшись и отстранившись, поднял трубку.
— Да, Юль.
Марьяна сидела на столе, затаив дыхание и украдкой наблюдая за тем, как сменяется выражение лица мужчины по мере того, как беспокойный женский голос рассказывает ему что-то, по всей видимости, важное. Вампирские зубы исчезли, глазам вернулся прежний золотисто-карий цвет, но челюсти сжались, а на скулах заиграли желваки.
— Я все понял, — наконец резюмировал он эту беседу, в которой больше не произнес ни слова. Он нажал сброс, встал и сунул телефон в задний карман джинсов. Глянув на сидящую на столе голую девушку, вампир застегнул брюки и сухо бросил:
— Одевайся. Продолжим как-нибудь в другой раз.
Смена его настроения была разительной, но возражать она не стала. В груди все-таки полыхала обида, хоть и приправленная постыдным возбуждением. Соскользнув со стола и тут же схватив с пола разорванную рубашку, Марьяна прикрыла грудь и отступила. От близости этого непредсказуемого зверя все тело все еще колотило дрожью, а между ног, кажется, было горячо и мокро, хотя она только что приняла душ. Самым ужасным было то, что он видел ее насквозь, чуял ее возбуждение, ее страх, ее волнение, да к тому же нагло пользовался всеми своими преимуществами. Не желая ни секунды испытывать его терпение, девушка выбежала в холл, а оттуда понеслась вниз по лестнице. Ее одежда, как и сумочка, так и валялись на полу в роскошном зале второго этажа. Севший телефон тоже оказался на месте. Она нацепила на ходу шорты и измятую блузку, спеша поскорее прикрыть наготу, и лишь потом вспомнила про нижнее белье в сумочке. Только на переодевание времени у нее не осталось — по лестнице уже сбегал одевшийся Никита, ничуть не заботящийся о том, все ли она успела. В его пальцах блеснул брелок от ключей автомобиля.
— Я вызвал тебе такси, — бросил он через плечо, открывая парадную дверь и выходя на улицу. — Пошли, провожу тебя до парковки.
Даже не зная, что ответить на такое обращение, девушка подчинилась. Внутри росло возмущение, боль и тревога. Прошлой ночью в некоторые моменты ей казалось, что Никита к ней неравнодушен. Его нежные ласки, его страсть, его жаркий шепот, даже его дикие взгляды и укусы будто обнажали перед ней какие-то чувства, заставляли ее ощущать себя особенной и желанной… Но с утра он снова показал свое истинное лицо повесы, который всего лишь забавлялся с понравившейся девушкой, точнее, брал то, что ему полагалось за будущую услугу. То, что она приняла за нежность, неравнодушие, заботу, было всего лишь великолепным сексом… профессиональными трюками искусного любовника… Иначе с чего бы ему сейчас нестись по первому же зову какой-то Юли неизвестно куда?! Понимание, что она злится не только из-за его недавней выходки, но и от ревности, заставило Марьяну ужаснуться, и она совсем притихла, стараясь стать тише воды, ниже травы.
На дорожке парка Ник все-таки взял ее за руку — крепко, жестко, уверенно, и потянул ее куда-то по узкой гравийной дорожке через лес.
В глазах у нее стояли слезы, а подбородок дрожал, и она даже не могла разобрать дороги и сориентироваться. Понимание пришло только тогда, когда они вышли на уже знакомую парковку и остановились у его джипа. Такси еще не было видно. Никита отпустил ее руку, но перед этим развернул спиной к машине и лицом к себе. Девушка упрямо склонила голову. От смущения она не знала, куда деваться, а мужчина нервно вскинул руку, чтобы взглянуть на часы, но потом вдруг протянул ее к ней. Только она грубо отмахнулась.
— Лучше не трогай, — голос дрожал от злости и обиды. Никита коротко вздохнул, уперся ладонью в крышу автомобиля и склонил голову, заглядывая девушке в лицо.
— Послушай, зайка… — начал он вкрадчиво. — Я очень спешу. Возможно, у меня большие неприятности.
— Не называй меня зайкой! — зло выпалила она, не в состоянии придумать ничего более убедительного.
— Хорошо. Марьяна. Прекрати плакать. Иначе я верну тебя в дом и привяжу к постели. Будешь ждать меня там на привязи, если будешь себя вести как Хатико.
— А, по-моему, это ты ведешь себя ужасно! — прошипела она ему в лицо. — Я думала, что от человека в тебе не только внешность, но ошиблась!
— Ты права, — вампир покорно кивнул. — Я гораздо больше зверь, чем человек. И я от тебя этого не скрывал.
— Ничего нет проще, чем постоянно признавать себя плохим! Думаешь, другим людям всегда хочется быть хорошими?! Возможно, они сдерживаются, чтобы не причинить боль окружающим! А ты… ты словно наслаждаешься, мучая меня!
— Ты можешь не сдерживаться со мной, если хочешь, — лишь невесело усмехнулся он на эту тираду. — Плохой девочкой ты мне тоже понравишься… Может быть, из тебя получилась бы шикарная стерва…
— Но я не хочу! Не хочу становиться такой! — ее ладони пнули его в грудь, пытаясь оттолкнуть, но тут же задрожали и ослабли.
— Ну иди сюда… Хватит… — Не обращая внимания на сопротивление, он прижал ее к себе. Она попыталась оттолкнуть его и вырваться, но он притиснул ее к машине и обнял, склонившись к ее волосам. Дыхание как всегда перехватило от его близости, но на этот раз из глаз вдруг градом ливанули слезы. Она почему-то не могла остановиться, вцепилась в его футболку, комкая ее в пальцах, и уткнулась лицом ему в грудь. Ей нужно было выплакаться хоть раз, почувствовать себя вовсе не сильной, не терпеливой, не бесстрашной и не мужественной, а просто глупой девчонкой, с которой поступили плохо, но потом признали свою вину. — Послушай меня, Марьяна… — прошептал он успокаивающе. — Я вернусь и мы поговорим. Я не собирался тебя обижать… Это была игра… Просто я так привык…
Оглянувшись через плечо, он увидел подъехавшее такси. Она тоже его заметила и отстранилась, вытирая слезы.
— Обещай больше сегодня не плакать, — он прижал ладонь к ее щеке и поцеловал ее в мокрый нос. — Блин, ты мне соплями всю футболку испачкала.
Марьяна нехотя хмыкнула и шмыгнула носом.
— Все, пошли. Я заеду за тобой завтра после работы.
Он взял ее за руку, как маленькую, подвел к автомобилю и открыл дверь.
— Поездка оплачена. Привет папе… — видя, что она подняла на него недобрый взгляд, Никита подмигнул, но теперь ее губ коснулась горькая усмешка.
