Барон с показным удивлением приподнял брови.
— У тебя отобрали одежду и держат тут в качестве пленницы? — Вопрос, скорее, был задан из насмешки, а вовсе не из любопытства или заботы.
— Н-нет…
— Тогда?
— Мое платье… — Марьяна покраснела. — Я его испачкала…
— Шеф, ее платьем, по-видимому, было вот это… — из-за спины Виктора совсем некстати вынырнул какой-то здоровенный амбал. Он держал в кулачище обрывки голубой ткани. Барон бросил на них оценивающий взгляд и снова впился горящими угольками глаз в сжавшуюся на полу девушку.
— Та-а-ак… — сладко прошелестел он своим змеиным полушепотом. — Похоже, у вас тут было горячо, не так ли? Что ж… Я думаю, никто здесь не станет возражать, если ты останешься полуголой… Руку! — Последнее слово прозвучало как приказ, уже без тени насмешки, и она не посмела ослушаться. Барон крепко сжал ее кисть и потянул на себя, помогая встать одним рывком. Голова закружилась, перед глазами пошли круги и темные пятна, но ей все же удалось удержаться на ногах. Он кивнул ей головой к выходу и сам двинулся за ней, дыша в спину. Когда Марьяна вышла из гардеробной и замерла посреди спальни, он неторопливо обошел ее, чтобы оказаться прямо напротив. Они стояли друг перед другом почти вплотную. Он испепелял взглядом ее лицо, чуть склонив голову на бок, она лишь шумно и тяжело дышала, глядя в пол, сжав в руке листок и стиснув зубы. Четыре пары глаз наблюдали за ними с разных концов комнаты.
— Что это? — поинтересовался он, тут же заметив листок в ее руке, которую она слишком запоздало убрала за спину.
— Это мое! — огрызнулась она, отступая. Мужчина будто обрадовался этому невинному поводу к легкой стычке. Тут же оказавшись рядом, чуть склонившись и нагло ухватив ее за голую попку, он ловко выхватил листок из ее выставленных в защите рук.
— Отдай немедленно! — закричала она, готовая броситься в бой, но тут же отступая, когда он поднял листок высоко над головой, а другой рукой игриво поманил к себе, провоцируя и открыто насмехаясь.
— Попробуй, забери.
— Ты… — зашипела она грозно, не в состоянии подобрать подходящие слова от переполняющих эмоций. Тем временем Барон пробежался глазами по строкам, сложил лист вчетверо и сунул в задний карман своих брюк, скорее всего, действуя не рационально, а из чистого желания поглумиться и поиграть.
— Как же давно мы не виделись… волчонок… — протянул руку он и погладил ее щеку. Девушка резко отвернулась, как от ожога. — Кажется, с того раза ты еще больше одичала, — беззвучно рассмеялся он. — Может быть, твой новый знакомый научил тебя кусаться? — Его пальцы подхватили на этот раз прядь ее волос и медленно намотали на палец. — Все такая же славная невинная девочка… Или уже не такая невинная, как может показаться?
Марьяна набрала в грудь побольше воздуха, чтобы вытерпеть эту пытку. Барон как-то недобро закусил губу, продолжая облапывать ее похабным взглядом. Кончиком ее зажатых в пальцах волос он провел по ее шейке, подбородку, губам. Эту пытку невозможно было стерпеть.
— Ты… меня… подставил! — яростно прошипела она, поднимая на него глаза, полные злых слез. Одна слезинка скатилась по щеке, и он тут же вытер ее пальцем, настигнув ее уже на губах, затем поднес палец ко рту и облизал.
— Так уж… случилось… — покачал головой Виктор, ничуть не выказывая искреннего сожаления. — Поверь мне, отдавать тебя ему было не так-то просто. Но ты ведь понимаешь, как он ценен… Сама ко мне с этим приходила… Ты ведь у меня умная девочка… — Мужчина попытался коснуться ее подбородка, но в этот момент девушка замахнулась и изо всех сил отвесила звонкую пощечину по его нахально ухмыляющейся физиономии. Барон невольно отшатнулся и тут же коснулся вспыхнувшей щеки пальцами. Только вот вместо того, чтобы посерьезнеть, он, напротив, рассмеялся, тогда как она стояла перед ним, вся дрожа от волнения и неутоленной ненависти. Его смех показался ей ужасным.
— Нет, вы видели это?! — с наигранным изумлением спросил он, оглядываясь через плечо, должно быть, у своих притихших по углам людей. После этого он снова повернулся к Марьяне, слегка наступая и заставляя ее отпрянуть назад и упереться попой в комод. — Я смотрю, ты взрослеешь, волчонок… — протянул он обжигающим полушепотом. — И превращаешься в горячую сучку с характером…
На этот раз его рука настигла ее и впилась ей в горло, заставляя приподнять подбородок. Низом живота он придавил ее к вонзившемуся в спину комоду, давая ощутить свое возбуждение.
— Все вон отсюда! — вдруг рявкнул он так громогласно, что девушка в его тисках подпрыгнула на месте, но тут же заставила себя поднять глаза и ответить на его горящий взгляд своим ледяным, промораживающим насквозь. Под его напором все тело вспыхнуло и напряглось, губы невольно раскрылись, хватая воздух. Не успела Марьяна совладать с накрывшей волной эмоций, как охрана уже поспешно покинула спальню, а сжимающий ее мужчина припал жестким голодным поцелуем к ее рту. Ее пальцы вцепились мертвой хваткой в мужскую одежду, потянули изо всех сил, пытаясь оттолкнуть напирающую громаду мускулов. Потом сжатые кулаки ударили в мужскую грудь и уперлись в нее, почти не ощущая эффекта собственного сопротивления. Его ладонь на горле душила, его пальцы больно стискивали волосы на затылке, вынуждая выгнуться, подставляя ему беззащитные губы для яростной пытки, мало похожей на поцелуй. Марьяне пришлось встать на цыпочки, чтобы не задохнуться, а потом она снова попыталась его ударить, оттолкнуть, вырваться на свободу. Все бесполезно. Только в последний миг пришла мысль об укусе, и она зло сомкнула зубы. Барон отпрянул и зло выругался.
— Иди ты к черту!!! Ненавижу!!! Ненавижу!!! Тварь! Скотина! Урод! — в истерике кричала она, когда ее развернули на сто восемьдесят градусов и толкнули спиной к постели. Все тело дрожало, голос срывался, растрепанные волосы лезли в лицо, а сердце рвалось наружу через горло. Пока она пятилась, Виктор наступал, а потом выбросил вперед руку, снова схватив сзади за волосы и подталкивая к кровати. Наткнувшись на ее край, Марьяна не удержалась и рухнула на матрас. Мужское колено тут же вклинилось между ее ног, свободная рука, несмотря на ее отчаянную борьбу, дернула вверх футболку, обнажая низ живота. Пальцы крепче сжали волосы, чтобы заставить ее подчиниться.
— Марьяна, Марьяна… — жарко прошелестели его губы в самое лицо. Она физически почувствовала, как у него от желания перехватило дыхание. — Чудо, как хороша… почти уже волчица, а не волчонок… почти…
В приступе стыда она зажмурилась, понимая, что он разглядывает ее везде и что ему все это нравится. Не только ее тело, а именно мучить ее, делать ей больно, унижать. Даже ее укус не подействовал, лишь раззадорил.
— Иди к черту… — едва слышно прошептала она сквозь слезы.
— Зря ты так, волчонок… Я ведь могу быть и другим. Ты же знаешь. Просто тебе стоит быть посговорчивее и повежливее… Я даже могу простить пощечину или острые женские зубки или коготки, потому что знаю, что сам умею делать больно, но на людях… перед моими подчиненными… я никогда не спущу тебе с рук хамства и неповиновения. Мне бы следовало сейчас поиметь тебя на его постели, и я, признаюсь, очень хочу это сделать… Но не стану… Пока… Из великодушия… Ты поняла? — он чуть дернул ее за волосы, требуя ответа. — Поняла?!
