— ААААА! — завизжала она, что было сил. — Помогите! Убивают! ААААА! — последний ее крик был грубо прерван на взлете, как и последняя надежда. Огромная грубая мужская ладонь крепко стиснула рот, вторая продолжала выкручивать руку. Из глаз брызнули слезы, из губ вырвался подавленный стон. Любезный громила встретил ее успокаивающим шепотом, надавил на макушку и помог толкнуть в салон автомобиля. Там уже кто-то сидел внутри и протащил ее вглубь, а сзади придавила тяжеловесная туша небритого бугая.
— ААААА! — опять во все горло завопила Марьяна, зная, что крик — единственный и последний способ привлечь к себе хоть какое-то внимание окружающих, но двери уже захлопнулись, и автомобиль тронулся. Даже парень из магазина уже успел обежать машину и усесться на переднем сидении рядом с водителем.
— Орать хорош… — совсем не дружелюбно прорычал кто-то справа прямо в лицо, обдавая горячим дыханием и больно схватив за волосы, а потом продолжил давать инструкции тоном, не терпящим возражений. — Сидеть спокойно. Не высовываться. Будешь рыпаться — получишь по хлебалу. Я не шучу.
— Да че ты ее так стращаешь. Она сейчас со страху Серому новый салон обдует, — гоготнул тяжеловесный тип слева, который, видно, в принципе любил пошутить и разрядить обстановку.
— За это точно получит, — угрюмо отозвался водитель.
— Да хорош пиздить зазря. Поняла она все. Ты же поняла, красотуля? — встрял в разговор парень из магазина с переднего сидения.
Марьяна сидела, ошалевшая, онемевшая, беспомощно зажатая между телами двух незнакомых угрожающих ей мужиков, и только изо всех сил стискивала в напряженных до боли пальцах сумку. Господи, чего такого она натворила в жизни, чтобы так попасть?! Не слишком ли это страшная расплата за то, что она совершала? Это ведь даже была не полиция, которую раньше она боялась больше всего на свете… По рожам этих типов сразу становилось понятно, что к закону они не имеют ни малейшего отношения. Внутри начало черной лавиной подниматься отчаяние, затмевающее все, до чего могло дотянуться.
— В-вы кто? — выдохнула она наконец, чувствуя, что если не заговорит и не выяснит хоть что-нибудь, с ней точно случится истерика, и тогда ее действительно могут избить прямо сейчас. Таких людей лучше не провоцировать.
— Ахахах! Кто мы?! — почему-то снова развеселился толстый. — Мы — блюстители местных порядков, деточка. Следим, чтобы у всех все было хорошо, и чтобы плохие девочки вроде тебя не угрожали безопасности и материальному благополучию добропорядочных граждан без нашего ведома.
— Я-я… не понимаю…
— Да все ты понимаешь, блядь! Вдохни и выдохни, а потом подключай мозги! — В совершенно другой, грубой и злобной манере отчеканил тип, сидящий справа. На него Марьяна даже взглянуть боялась, только видела краем глаза его здоровенную тощую кисть с длинными пальцами и широкими белыми ногтями, лежащую на колене. Она походила на огромного безволосого паука, только еще с татуировками. — Кошелек в магазине спиздила? Спиздила! — продолжил он ничуть не ограничивая себя в выражениях. — Вот только отбрыкиваться не надо. Скажи спасибо, что не сдали тебя охране и как порядочные люди даем шанс исправиться.
— В-вам… нужны эти деньги? Я-я… все отдам… — зацепилась за забрезжившую надежду Марьяна. Дрожащими руками она кое-как расстегнула сумку и достала оттуда украденный кошелек, протягивая его толстому и изо всех сил пытаясь не заплакать, хотя голос все же дрожал. — Только отпустите меня, пожалуйста! У меня больная сестра! Я поэтому воровала. Ей на лечение нужно… На операцию по пересадке костного мозга… Иначе она…
— Эй, эй, эй! — грубо оборвал ее тип с паучьими руками, вырвал из непослушных пальчиков кошелек, сунул его обратно в сумку, а сумку небрежно швырнули на пол. — Во-первых, мне такие слезливые истории уже по самые печенки. Такое только на бабок в метро иногда действует. Может, на тупых домохозяек еще. Хер его знает.
— Но эт-это правда! — прошептала девушка, задыхаясь.
— Да мне по хуй! Спиздила — расплачивайся по полной! Кстати, если ты думаешь, что мы впервые тебя застукали, то очень ошибаешься. Ты в нашем районе уже не первый раз работаешь. Добытчица, блядь!
— Я… я… я не так уж много раз это делала! — запротестовала девушка, совсем теряясь и чувствуя, как тело немеет от осознания собственного безвыходного положения. Кажется, ей и правда пришел конец.
— «Не много раз!» — злорадно хрюкнул парень на переднем сидении, передразнивая ее слова. — Один раз — не педорас, да?
Вся банда дружно заржала, сотрясаясь от гогота. Вся, кроме того чудовища, что сидело справа от нее. Этот тип молча и терпеливо выждал, пока остальные успокоятся, и вдруг извернулся и снова схватил ее за волосы, больно нагибая вперед и выворачивая шею в свою сторону. Марьяна вскрикнула, но тут же зажмурилась и закусила губу, чтобы не разозлить этого урода еще сильнее. По щекам тут же неконтролируемо потекли слезы боли.
— Дай-ка я тебе кое-что объясню, мелкая сучка! — прошипел он ей в лицо, обдавая ее своим мерзким дыханием и брызгая в нее слюной. — Ты, блядь, промышляла на чужой территории! Давно промышляла и, по моим расчетам, нехило так заработала! Ежу понятно, что этих бабок у тебя на руках давно нет, поэтому те копейки, что ты стырила сегодня, я бы мог с успехом засунуть тебе в жопу. Тебе теперь долго придется отрабатывать! Очень долго! Поняла?! — зашипел он, нещадно ее тряхнув. — Поняла, я спрашиваю?!
— Д-да! — выкрикнула Марьяна, вся трясясь от ужаса, хотя в следующий момент ее мучитель дернул ее назад, усаживая ровно, и отпустил, наконец, ее волосы. Находясь в полнейшем шоке, она закрыла трясущимися руками лицо и зарыдала.
— Ну зачем, блядь, так жестко-то, а? Довел же девчонку… — Толстый, вроде как, опять за нее вступился, но девушке уже было плевать. Все это была лишь видимость заступничества. Игра в доброго и злого полицейского — не более. Боль в затылке, в шее, в руке, крупная дрожь во всем теле, ужасные слова угроз, врезавшиеся в мозг болезненными осколками и застрявшие там, прекрасно давали понять, чем ей все это грозит. Автомобиль, тем временем, куда-то катил по улицам. Марьяна неплохо ориентировалась в городе, но сейчас была настолько напугана, что с трудом соображала, где находится и что они проезжают. Все дома казались одинаковыми, все перекрестки походили один на другой как две капли воды. Да и сколько их было, этих поворотов и перекрестков? Она не могла уследить за всем, а теперь, в подступающих сумерках, и вовсе запуталась.
— П-пожалуйста… только не убивайте… — прошептала она, едва слышно сквозь слезы.
— Не боись. Кто ж тебя убьет, такую перспективную, ловкую, да славненькую? — слащаво усмехнулся выследивший ее сегодня парень, обернулся к ней назад и облапал похотливым взглядом ее колени, обтянутые облегающими джинсами. — Говорят же тебе — будешь на нас работать, пока не расплатишься за причиненный ущерб. Уверен, ты девочка талантливая, справишься…
От его похабненького тона и мерзкой улыбочки у Марьяны похолодела спина.
— Я… я ничего не умею… Я даже не училась нигде… Недавно школу окончила… Я простой продавец в супермаркете… — задыхаясь, запинаясь и глотая слова попыталась возразить она, но тип спереди только строго поцокал языком.
