— Смело и оригинально, — оценила она, прищурившись. — У нас в Пограничье о таком фасоне и слыхом не слыхивали.
В глазах сестры играли золотистые искорки смеха. Ох, чувствую, достанется мне вечером от нее…
— Вот еще, примерьте, — она выдала мне коробку для обуви.
Б…! Ну вот это совсем подходило для роли клоуна. Желательно злобного. И с огромным желанием убивать. Как раз того размалеванного маньяка, от которого у американцев коулрофобия развивается — ну а что, правильно, вы их клоунов видели? Да там при одном взгляде на него кирпичи отложишь.
Башмаки, сшитые из мягкой дорогой кожи, но с длинными носами — такие, по-моему, пулены называются. Точнее, назывались.
— Длина носов точно регламентирована, соответствует графским, — сказала Валери, когда я натягивал это чудо средневековой обувной промышленности, мать его за ногу.
— Тут даже такие вещи прописаны? — спросил я. Моя широкая лапа явно в такую обувку не лезла.
— А как же! Законом Его Величества. За нарушение которого могут даже подвергнуть телесным наказаниям!
— Как все запущено, — пробормотал я под нос, наконец натянув этот кожаный чехол на ногу.
— Вот теперь, милорд, вы полностью соответствуете придворной моде, — Валери отвесила глубокий, видимо придворный, поклон. — Вот, возьмите еще и шляпу.
Она подала мне шляпную коробку. Надеюсь, не берет с помпоном для полного счастья. Нет, вроде нормальная средневековая, какие носили в Европе веке так в шестнадцатом- семнадцатом. Широкополая, больше похожая на охотничью или мушкетерскую. Ну вы поняли.
— Вылитый герцог, — всплеснула руками Валери.
— Пока рта не раскроет, — прокомментировал брат.
— Ну зачем же вы его смущаете? — попеняла она. — И, кстати, ваша одежда тоже готова, господин граф.
— Примерю ее позже, — успокоил мастерицу брат. — Надеюсь, вы мне поможете?
— Почту за честь, Ваше Сиятельство!
Я осклабился. Ну да, ну да. Примерка будет не только костюма.
— А вам, Ильга, нравится?
— Вы великолепны, миледи! — сестра закрутилась перед зеркалом.
Ну в женщинской средневековой моде я не разбираюсь от слова «вообще», но на мой привередливый взгляд она выглядела нормально. Прямо как фарфоровая куколка из старинного набора, там тоже длинные многочисленные юбки и прочие рюшечки и кружевчики.
— И заметьте, специально сделанное модное парчовое шуршание. Сделайте шаг!
Я выпучил глаза. Она шутит, что ли? Или у них тут так заведено, как у Зиппо с их фирменным кликом. Фиг поймешь, да лучше и не пытаться. Я уже понял, что двор — это серьезный гадюшник со своими, зачастую дурными, законами и правилами.
Валери помогла нам разоблачиться — ага, сам, как же! В этих сложных конструкциях, особенно женских платьях, где надо упираться ногой в спину, чтобы сзади зашнуровать так, чтобы ни бз… тьфу, ни вздохнуть, ни охнуть, самой явно не управиться. Поэтому и существовали камеристки, чтобы дамам помочь. Короче, когда брат расплатился, и забрав коробки с одеждой мы вы шли на улицу, я вздохнул с облегчением. Хватит с меня когнитивного диссонанса на сегодня.
— Ну с одеждой мы покончили, — сказал брат. — Теперь можно…
— Я это не одену! — категорично заявил я.
— Куда ты денешься, — осклабился брат.
— Ты что, не видишь, что в этой одежде я похож на педика?
— Странные у тебя представления о моде.
— Это у них тут при дворе странные представления!
— Ну тогда просто не давай себя за задницу трогать и глаза не подводи, — заржал Арий. — А еще лучше обзаведись страшным шрамом на пол-морды, чтобы любители заднего привода к тебе не приставали. Со шрамом всегда могу помочь.
Арий демонстративно похлопал по эфесу меча.
— Ну тебя в… — осекся я.
— Вот видишь! — продолжал веселиться брат. — Ты уже понемногу вживаешься в тренд королевского двора.
— Одежда такая. И вообще, я слышал, что противоестественные отношения являются Скверной! Что же не борешься? Ты же магистр, тебе положено?
— Положено-то положено, — с кислой миной сказал брат. — Да только тогда бы пришлось кастрировать половину двора, начиная с принца Вулия, эта эльфийская мода стала просто поветрием. Сам понимаешь, начнешь наезжать на его фаворитов или тем паче избавлять их от скверны радикальным способом — долго не проживешь. Так что только остается отбиваться от интимных предложений.
— Главное, чтобы ко мне этот Вульвий любовью не воспылал.
— А ты не строй ему глазки на балу и демонстративно потискай какую-нибудь даму, чтобы явно обозначить свою старомодную ориентацию. Только там на дуэль не нарвись. Или нарвись, но ненароком не прирежь фаворита королевской семьи.
— Мальчики, ничего, что я здесь? — задала вопрос Иль.
— Учись, сестренка. Это столица. Тебе пригодится, — хохотнул Арий и вскочил в стремя. — Поехали!
Я в расстроенных чувствах взобрался в седло. Чувствую, на этом гомик-шоу, по недоразумению именовавшимся королевским приемом, я буду лишним.
Вообще, конечно, прошедшая неделя была не просто насыщенной, а сверх меры. Выматывался я настолько, что время летело не просто стрелой, а гиперзвуковой боеголовкой.
С утра и до полудня — тренировки с Осием. Беру назад свои слова, местные хорошо умели пользоваться холодным оружием. И не фехтованием, как таковым, а именно жестким кровавым боем до смерти, с кучей подлых приемчиков и ударов. Ну в схватке все средства хороши, это не спорт. Так когда-то тренировали и нас. Противник стоит — противник лежит. А как ты это сделаешь, неважно. И противника положено обязательно добивать, тут победа не по очкам. Так что я с удовольствием обновлял старые навыки и приобретал новые, быстро прогрессируя к огромному изумлению Осия. Ну правильно, он же не знал, что брат кое-что умеет и неплохо. Только теперь под чутким взглядом Друга. Собаку в казармах приняли неплохо, обошлось без стандартных «уси-пуси собачка!» — все-таки люди военные. Раз лейтенант приказал — значит, так тому и быть. Собака и собака. Так что Друг занял свое законное место, даже в местной столовке ему накладывали полную гвардейскую порцию, чему пес был очень рад.
Ну а дома — стандартные занятия. Погулять с Другом, прослушать очередную лекцию Фили о правилах этикета, завалиться на кровать с книжкой, а после, перед сном, опять провести время с Фили, только уже не за изучением правил. С ней как-то начало более или менее налаживаться, я начал понемногу оттаивать. Это у меня черта такая — отхожу я долго и ничего не забываю, но потом все равно прощаю.
Больше всех бухтел Лорий — не понравилась ему обновка, он ее обозвал «рубашкой из скорбного дома». Оружейник постарался на славу — если теперь не брать его в руки, можно было принять за обычный церемониальник, даже в магическом зрении он почти не фонил, особенно уходя в «ждущий режим», как он выразился. Откуда он такой терминологии набрался — да кто его знает, хотя подозрения были. Все та книга о похождениях Ярсгара.
