Джош прикрыл глаза. Лучший? Но не единственный. Может быть, попросить ее… Нет, не может.
Дальнейший ужин прошел в молчании, а потом Джош поднял ее, обошел со спины и легко щелкнул застежкой ошейника. Он мог бы снять его еще на корабле, как проделал это с Домьеном и Найлзом, но не стал — тянул до последнего. Ему казалось, что ошейник — это то, что связывает его с Самантой. А теперь связь разорвалась.
— Вот и всё, — с грустной улыбкой произнес Джош. — Держи.
Он отдал ей ошейник. Она кивнула, отворачиваясь.
— Прости за всё, — прошептала она. — И спасибо.
— Это ты прости меня, Сэм. Я многое делал неправильно. Я хотел, чтобы ты стала кем-то другим, забывая, что нельзя насильно изменить человека. Будь счастлива. Ты молодая и красивая, я уверен, что теперь все будет хорошо. Документы пришлю, подпишешь, ладно?
Саманта кивнула, глотая слезы. Действительно, всё. Она подошла к перилам террасы, облокотилась об них, молча глядя на усыпанное звёздами черное небо. Где-то там ее ждала Амадея. Серая планета с ее смогом и туманами, высокими зданиями и неоновыми огнями вывесок. Холодный ночной ветер трепал ее воздушное платье, заставляя кожу на руках покрываться мурашками. А может, это был и не ветер. Может, виновником ее дрожи был красивый молодой мужчина, который подошёл сзади и положил сильные руки по обе стороны от ее рук. Она любила его. Теперь, потеряв Джоша, Саманта понимала это как никогда ясно. Никто, кроме него, не был ей нужен. Никого, кроме него, у нее не осталось. Он давал ей всё… кроме любви.
Она сама все сломала. Никто не виноват. Лучшее, что могла теперь дать ему Сэм — это свободу. Джош красивый, умный, сильный. На Квантре-14 полно девушек, которые с ума от него сходят. Он достоин самого лучшего. Он ведь хочет нормальную семью, детей, респектабельную жизнь. А она… она бывшая рабыня, через которую прошла сотня мужчин. Он будет счастлив. Женится снова. У него будет свой дом, дети.
— Ты уже решила, что будешь делать дальше? — спросил Джош, закрывая глаза и вдыхая запах ее волос. Он не прикасался к ней, опасаясь, что может потом не отпустить ее.
— Домой, на Амадею. Вступлю в права наследства. Повидаюсь с братом. На имущество отца…в смысле сенатора, я претендовать не смогу. А вот от мамы что-то, наверное, осталось.
— Сэмми… если что-то не сложится, не бойся просить о помощи. Ты знаешь, я помогу.
Раньше бы она начала возмущаться, что сама справится — не дура, но теперь просто поворачивалась к нему и улыбалась:
— Спасибо. Спасибо за всё. Будь счастлив.
Ей отчаянно хотелось, чтобы он попросил ее остаться, но она опускала ресницы, пряча под ними надежду. Глупо даже думать, что он ее все ещё любит. Слишком много ошибок стоит между ними.
— Тебе пора. Я отвезу.
Странно путешествовать налегке, с одной лишь сменой одежды. Но Сэм это даже нравится. Надо же, если бы пару лет назад кто-нибудь об этом сказал, она бы рассмеялась этому человеку в лицо. А теперь вдруг оказалось, что без кучи чемоданов удобно. И каюта дорогая не нужна. Достаточно, чтобы было одиночество и приличная постель.
Саманта почти не смотрела по сторонам, оглушенная своими переживаниями, но между лопаток свербило, словно от чьего-то пристального взгляда. Она повертела головой и тут же столкнулась глазами с мужчиной в черной старомодной сутане. Мужчина выразительно поглядел на нее и скрылся за дверью женского туалета.
— Я… я на минутку, мне надо, — прошептала Сэм пока ещё мужу и быстрым шагом направилась в сторону уборных. Увидев на одной из дверей табличку “НЕ РАБОТАЕТ”, она сразу же заскочила именно туда.
Мужчина в рясе стоял у окна и смотрел прямо на неё.
— Ты пришла, дочка, — просто сказал он.
“Я тебе не дочка!” — хотелось выкрикнуть Саманте, но в горле стоял комок.
У неё больше никого не было. Ни мамы, которая вела себя с ней, как с подружкой, всегда ставя свои интересы на первый план и не особо вникая в её жизнь. Ни папы-сенатора, любившего её, но предпочитавшего откупаться, а не искать подход или просто общения. Ни даже Кэт, устроившей свою личную жизнь… Ни Джоша, которого она предала.
Никого. Только этот мужчина. Отец. Разыскиваемый убийца. Зато многое сразу стало на свои места. Яблочко от яблоньки…
Саманта села прямо на пол у двери.
Мужчина снял сутану, свернул, подошел к девушке, поднял её за руку, не грубо, но настойчиво, бросил свёрнутую вещь на пол и позволил девушке сесть обратно.
— Не сиди на холодном. Тебе ещё рожать.
— Издеваешься? Ты же наверняка в курсе, что с рабынями делают.
— В курсе. Всё обратимо. Если дело в деньгах — я оплачу. Желательно сделать это на Н’илуне, там не только новейшее оборудование, но и лучшие врачи.
— Пусть тебе твоя малолетка рожает, — неожиданно зло бросила девушка. — Будет у тебя СВОЙ ребёнок, вот его и воспитывай ПОД СЕБЯ.
— Дура, — беззлобно констатировал Хурт. — Если даже он и будет — это будет ДРУГОЙ ребёнок, твой брат или сестра. А от тебя я не отказывался. Я не знал. Это было решение твоей матери. Решения. И уйти от меня, и оставить ребёнка, и подсунуть тебя Дейлису как дочь. Я валялся в больнице полутрупом и просто не мог ни на что повлиять. Я тоже думал, что ты дочь Дейлиса.
— А ты белый и пушистый, да?
— Перед тобой — да. Но если хочешь поорать — валяй. Я подожду.
— Не хочу, — буркнула Сэм, отворачиваясь. — Что тебе от меня нужно?
Мужчина достал инъекционный пистолет, запечатанную капсулу, которую при ней вскрыл, зарядив инъекционку. Закатал рукав и стрельнул себе в локтевой сгиб. Капсула заполнилась красным.
— На, — протянул он девушке свою кровь. — На случай, если у тебя есть сомнения. У меня их нет, но я не собираюсь оставлять тебе возможность мне не поверить. Сравни со своей кровью, моя ДНК в базе — фальшивка.
Девушка снова подняла глаза.
— Не боишься, что я тебя сдам? Вместе с твоей ДНК?
— Ну что ж, на всё воля Божья, — философски заметил убийца. — Но тогда я от тебя отрекусь. Если это действительно будет предательство.
— Как от моей мамы?
— Твою маму я отпустил. И не знал о её предательстве двадцать лет. С тобой я эту ошибку не повторю. Ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь. Не отвечай. Тебе сначала нужно прийти в себя и переварить всё, что произошло. И принять себя такой, какой ты стала.
— А какой я стала?
Мужчина сверкнул своим красным глазом и очень серьёзно ответил.
— Взрослой.
***
Джош, провожая взглядом огромный транспортник, похрустел пальцами и отвернулся. Надо жить дальше. Как вышло, что он любит ее ещё больше, чем раньше? Понимает ее. Прощает. Отпускает. Она не тот человек, чтобы жить в пределах его границ. А он никогда не позволит своей женщине быть с кем-то другим.
