— Ты помнишь? — настойчиво спрашивал Марк, будто дотошный профессор принимал экзамен у ленивой студентки, — Помнишь, что ты, не состоя ни в какой общине, уже пять лет являешься преданной сторонницей всей этой лабуды?
— Да, да, я все помню, — кивала она.
— Они предпочитают тех, у кого нет родственников или судьба сломана или еще что-нибудь такое… Ну, ясно, хотят фанатов себе вербовать.
Невольно погружаясь сознанием все дальше в какую-то мрачную, древнюю, как мир, сказку, Юлия отреагировала не сразу.
— Угу… — кивнула она, с трудом отрывая взгляд от пляшущего пламени свечи на подоконнике.
— Я ведь не зря дурью мучился больше трех месяцев, — продолжал Марк. — Если они захотят меня проверить, то все чисто. А вот ты…
Он посмотрел на нее внимательно, провел рукой, легкой, как ветер по рыжим кудрям. Глаза Марка подозрительно прищурились, и Юлия — как всегда, когда это происходило, — приблизила к нему лицо. Но он вдруг отстранился, не отрывая от девушки пристального взгляда.
— А знаешь, что… — проговорил он. — Я придумал! Мы скажем, что ты моя сестра!
— То есть… в каком смысле?
— В прямом. Родная сестра! Мы ведь похожи, помнишь, даже те красавцы в клубе говорили…
— Да, но…
На миг Юлии показалось, что он придумал это давно, может быть — даже сразу. Но выдал только сейчас.
— Точно! — все больше воодушевлялся Марк. — Отличная мысль. Я скажу, что ручаюсь за тебя, что мы одна семья и все такое…
— А если не поверят?
— Надо сделать так, чтобы поверили. Ты помнишь ради чего все это?
— Ну, разумеется, — тоскливо сказала Юлия.
— Так вот. Помни это постоянно, и все будет в порядке… Это шанс.
Юлия сжала в ладони его пальцы, распрямила спину. Может быть, и вправду наступит такой момент, когда она не будет больше так болеть? Когда Юлия перестанет терзаться сомнениями и страхами? Она должна сделать это хотя бы ради Карлоса.
— Марк, а может, лучше…
Она не договорила. Дверь в этот момент открылась. Из нее вышел мужчина с черной бородой, кудрявыми с проседью волосами и хищным пронзительным взглядом.
— Когда он не вернется, ты вспомнишь обо мне! — прокричал он, обернувшись.
— Тогда и поговорим, — послышался из глубины дома голос, больше похожий на рык.
— Тогда поздно будет, — парировал чернобородый, нетерпеливо встряхивая длинными кудрями.
От следующего возгласа, такого громкого и яростного, что пламя свечи на подоконнике затрепетало сильнее, у Юлии мороз прошел по коже.
— Он вернется!!!! — зарычал оглушительно кто-то, скрывающийся за дверью.
Тем временем вышедший мужчина, окинув быстрым взором их настороженные лица и замерзшие руки, которые они торопливо расцепили, усмехнулся. Усмешка была не лишена обаяния, несмотря на некоторую хищность.
— Идите, — сказал он, обращаясь к Марку и Юлии. — Там как раз ждут… — Он досадливо сплюнул на пол и презрительно скривил тонкие губы, — нового героя…
Мужчина стремительно вышел на улицу, впустив в сени клуб морозного пара. А тяжелая темная дверь, ведущая внутрь дома, скрипнула, медленно открылась от сквозняка и остановилась так, приглашая войти.
От большой печи с лежанкой, покрытой шкурами животных, шел жар. В дальнем углу мерцал свечами низкий столик с непонятного назначения предметами, среди которых Юлия различила кадку с водой и что-то, похожее на кости. Она поспешила отвернуться и постаралась не думать об этом, отлично помня зарезанную на ее глазах курицу.
— Приветствую, добрые люди!
Голос, раздавшийся под закопченным потолком, гулко перекатывался нотами, словно круглые камни в штормовом море. Его обладатель, поднявшийся с широкой лавки и двинувшийся им навстречу, удивительно и пугающе соответствовал образу разбушевавшейся стихии.
— Здравствуйте… — пролепетала Юлия в ответ на приветствие.
Она вдруг поймала себя на том, что захихикала бы от вида этого более чем колоритного персонажа, доведись увидеть его в любом другом месте. Но здесь, в мрачном срубе, затерянном среди ночного леса, не захотелось даже слабо улыбнуться уголком рта. А Медведь, всем видом показывая, как он доволен, уже пожимал руку Марку.
— Знаю, знаю о тебе, молодой человек. Весть пришла добрая о тебе от верных наших друзей… А это кто же? — Полированные черные агаты круглых глаз остановились на Юлии. — Что за красавица?
— Моя сестра…
Юлия замерла под агатовым взглядом. И лишь усилием воли вынула потную руку из ладони Марка.
— Ну, что ж… прекрасно, — пророкотал Медведь. — Прекрасно! Меня зовут Бер, а как вас звать-величать?
Потом они вместе прихлебывали сладковатое густое питье, от которого становилось тепло и одновременно мутно. По крайней мере, так ощущала Юлия.
— Нам нужны, очень нужны такие молодые, прекрасные, преданные соратники, — говорил хозяин дома. — И это не важно, что сестра… хм-м… Даже очень хорошо!
Бер смерил Марка оценивающим взглядом, словно хотел измерить степень его преданности или заглянуть в его прошлое. Потом продолжил:
— Здесь вы все дочери и сыновья русской земли, потомки Лады и Дажьбога… Чтобы тут быть — вы уже знаете — придется отречься от всего прошлого. Всего неверного и ненужного, что осталось за порогом этой общины.
Теперь точно так же испытующе черные глаза смерили маленькую фигурку Юлии.
— Да, мы знаем.
Юлия очень постаралась, чтобы голос не дрожал. И вроде бы ей это удалось.
— Прекрасно… — повторил Медведь.
Он подошел совсем близко, обдав их теплым и немного удушливым запахом, и по очереди положил правую руку им на головы.
— Замерзли… — кивнул он. — Выпейте со мной, переночуйте. А завтра, слава богам, вкусим вместе с братьями и сестрами праздничную еду.
Чем дольше Бер говорил, тем сильнее двое гостей проникались неотразимой харизмой, исходившей от этого необычного человека.
— Скоро, скоро мир вернется на круги своя, — обещал он. — Скоро все будет по-другому, и справедливость восторжествует! И воспрянут древние боги, хранившие русский народ до сего времени… Скоро отомстим за поруганных богов и поможем угнетенным, накажем воров и лжецов…
Он говорил, и рык, вначале перекатывающийся как камни, постепенно укладывался в сознании слушающих ровными рядами прочной крепостной стены, камешек к камешку, почти без зазоров. Так умели древние строители — без цемента и креплений возводили здания, что стоят до сих пор. От тепла, от странного вина, от звука властного голоса и от смысла этих слов начинало казаться, что все это правда. Что так и будет… Так и будет… Горько-сладкое питье обожгло горло и грудь, согрело так, что мгновенно расслабились плечи и пальцы. А окружающее уже не казалось таким мрачным и пугающим. А даже наоборот.
