Мы ужинали на террасе. Заказав ужин из ресторана, я предложил Кристине поужинать одетыми — для разнообразия — в честь чего она даже сделала прическу, собрав свои густые локоны на макушке.
— О том, что из-за вас, женщин, мужчины теряют разум, начиная думать совсем не тем, чем нужно, — поглаживая спинку лежащей на моих коленях Кошечки, задумчиво ответил я.
— Тебе это не грозит, так что можешь быть спокоен на этот счет, — откладывая столовые приборы, она закатила глаза.
— Я привез десерт, — кивнул я на контейнер с чизкейком.
— Я не ем сладкое, — со странной интонацией, которую я не смог распознать, ответила она.
— В самом деле? Беспокоишься о фигуре? — Невольно загораясь, осмотрел я ее тело, облаченное в платье-карандаш изумрудного цвета.
Отсутствие на ней белья было очевидным, делая ее почти обнаженной и дразня выступами сосков на шелковой ткани.
— Сладость сахара заставляет забыть о горечи жизни, — недобро усмехнулась Кристина. — А забывать об этом очень опасно.
— В этом я не соглашусь с тобой, Куколка. Я предпочитаю разбавлять горечь жизни, иначе она станет нестерпимой, — подцепив кусочек сочной говядины и предлагая его Кошечке, ответил я.
— Как ты ее только терпишь? — Перевела она тему на мою кошку. — Она оцарапала меня! Животного с более капризным характером я еще не видела! — Искренне возмутилась, поглядывая недобрым взглядом на Кошечку.
— Я приручил ее. Мы с Арманом нашли ее пару лет назад. Кто-то сбил ее и оставил на дороге. Не знаю, что на меня нашло, когда я решил отвезти ее к ветеринару, — невольно поделился я, вспоминая, какой несчастной и слабой была эта рыжая девочка в день нашего знакомства.
Не то, что сейчас — шарообразная Кошечка еле помещалась на моим коленях.
— А зачем забрал? Ты не производишь впечатления любителя животных, — явно удивилась Кукла моему рассказу.
— Понял, что ее усыпят, стоит мне выйти за порог. Уж очень она была дикая, все время дергалась и норовила оцарапать, несмотря на свое состояние.
— Не заметила в тебе сантиментов, когда ты прикончил моего мужа или своего подручного, — фыркнула она, явно не веря в лучшие стороны моего характера.
— Животных мне, в отличие от тупых людей, жалко. Люди сами принимают решения, которые в дальнейшем ведут их к гибели. У них есть выбор, которого нет у братьев наших меньших. Да, Кошечка? — Поднял я ее за загривок на уровень своего лица, отчего рыжая прелесть тут же замурлыкала, словно соглашаясь с моими словами.
— Я сейчас вся изойду от ревности, — закатила Кристина свои глазищи, явно раздражаясь от нашей близости с Кошечкой.
Я лишь недавно осознал, какая она стерва. И должен с удивлением признать, что мне это нравилось. Никогда не замечал за собой тягу к подобным женщинам, но с ней все было совсем по-другому. Ее непокорность и дерзость заводили меня, вызывали желание узнать, что еще скрывается за личиной той запуганной лани, какой она предстала передо мной в первые недели нашей близости.
— Эта рыжая тварь оцарапала меня, а ты кормишь ее деликатесами, — демонстрируя свое предплечье, которое пересекали красные полосы от когтей Кошечки, продолжала Крис. — Меня ты так и норовишь наказать, может, и к ней применишь одно из своих наказаний?
— Тебя я наказываю, так как меня это заводит, а какое удовольствие я получу от наказания кошки? — Ухмыльнулся я, заметив, как загорелись ее глаза от гнева, смешанного с возбуждением.
— Извращенец, — бросила она в меня салфеткой, которая накрыла Кошечку, и та, высоко подпрыгнув, слетела с моих коленей, пытаясь скинуть с себя плотную бордовую ткань.
— Так тебе и надо, жиробасина, — довольно ухмыльнулась Крис, делая глоток красного вина из своего бокала.
— Ты сделала это специально. — обвинил я ее, разгадав все по ее довольным блестящим глазам.
— Докажи, — подмигнула мне в конец оборзевшая игрушка.
— Ну и доиграешься же ты, Куколка, — покачал я головой, не зная, как именно хочу отреагировать на ее дерзость.
Эмоции, связанные с ней, стали слишком неоднозначными и пугающими. А быть напуганным я не любил.
***
— Брысь отсюда! — Бросила я подушкой в это наглое животное, которое пыталось залезть на меня, пока я без сил валялась на кровати Хищника.
Хорошо, что он был в ванной, принимая душ после выматывающего раунда секса, устроенного мне, иначе точно отшлепал бы меня за такую выходку. Его дорогая Кошечка была неприкосновенна — не дай бог обидеть.
Я фыркнула, наблюдая, как она обиженно и вместе с тем высокомерно смотрела на меня из своего угла, куда только что спряталась. Знала, дрянь, что наше неприятие взаимно. Могла поклясться, что рыжая сучка ревновала меня к своему хозяину.
— Что происходит? Вы готовы убить друг друга взглядами, — усмехнулся Хайсам, возвращаясь из душа абсолютно голым и направляясь к шкафу с одеждой.
— Твоя сучка ревнует, — не удержалась я от комментария.
— Да? И к кому же ты ревнуешь? — Поворачиваясь ко мне и нахально вскидывая бровь, спросил он.
— Я? Делать мне, что ли, нечего, как ревновать, — зафыркала я. — Я про твою рыжую сучку, которая готова выцарапать мне глаза или съесть живьем. Уверена, она и на это способна.
Как бы я ни пыталась не смотреть на его голый зад, у меня это не получалось: глаза то и дело возвращались к этой части мужского тела. Как можно быть таким одурманивающим? И с каких это пор внешность мужчины так меня волнует? Мой муж тоже был очень привлекательным, но смотреть на него не возникало никакого желания.
С Хайсамом же я становилась сама не своя, тратя слишком много времени на его разглядывание, чуть ли не слюной исходила.
— Ты ее переоцениваешь, Куколка. Она не ест вредные для себя вещи.
Рыжая дрянь, словно понимая, что говорят о ней, громко замурлыкала, ленивой походкой направляясь к Хищнику и начиная тереться об его ноги.
Не знаю, где он держал ее в первые недели моего пребывания здесь, но лучше бы и дальше продолжал прятать эту вреднючую особь.
Увидев ее однажды утром, я чуть с ума не сошла: я ненавидела животных. Не важно, каких. Моя неприязнь и злость по отношению к ним не поддавалась контролю.
Хайсам же души не чаял в этой твари. Если бы я не была уверена в отсутствии у него сердца, то подумала бы, что он ее искренне любит. Но люди, подобные ему, не умеют любить. Как и я.
— Пошли, Кошечка, отведу тебя в кабинет, пока эта злюка тебя не сцапала, — подхватывая кошку на руки и гладя ее по блестящей шкурке, сказал он.
— Ты куда? — спросила я, только сейчас заметив, что он оделся для выхода.
— По делам, — коротко ответил Хайсам, захлопывая за собой дверь прежде, чем я успела задать еще один вопрос.
