Алевтина недоуменно посмотрела на лук под своим ножом. Упрямая луковица разползалась на слои и скользила, а потому куски у царевны получались крупные, неровные, будто топором рубленые. А еще она стыдливо поджимала мизинец, чтобы не показать, что снова порезалась.
— Молодец? — осторожно переспросила она.
— Еще какая, — серьезно ответил Савелий. — Потому что от решения, верно принятого, не отступаешь. Не выходит, из рук валится, больно, обидно — а не сдаешься. Упрямство да упорство — оно тоже разное бывает. Случается дурное, когда от юности, когда от дурости. А бывает полезное, нужное. Чтобы на полпути дела не бросать. Вижу ведь, как трудно тебе. И не жалуешься. Молодец. Настоящий богатырь!
И прозвучало это так неожиданно, что царевна покраснела до корней волос. И отчего-то эта похвала оказалась много важнее и приятнее всех ничего не значащих лестных слов от нянек.
Алька снова шмыгнула носом и поморгала, отложив нож. Вкривь, вкось и как придется, а лук все же был готов (а местами и полит царственной кровью!).
— Савелий, а как богатырями становятся?
— По-разному, — пожал тот плечами, ссыпая мясо в котел и присыпая солью. — Кто-то с детства об этом мечтает, а кто-то и вовсе почти по случайности… Чтоб на обучение в отряд попасть, каждый должен прежде испытание пройти и доказать, что достоин. После обучение. На учебу одному полугода хватит, другому несколько лет понадобится. А уж коли с честью учебу пройдет да в бою доблесть и умение докажет, тогда и к присяге приходит и возвращается в отряд уже богатырем.
— Надо же, — удивленно протянула Алька. — Как в академии, почитай… А какое испытание?
— Для каждого свое, — Савелий накрыл котел крышкой и поднял его, чтобы отнести к печи. Повозился, громыхая заслонкой. Царевна же терпеливо ждала, сложив руки на столе, пока он не вернулся. — У каждого ведь свои стороны сильные и слабые. И то и другое равно важно. И как свою силу используешь, и как сумеешь слабость противника найти, а свою не показать…
Савелий отошел в закут за печью и вышел оттуда с большой глубокой миской, которую поставил на стол, а затем прошел в сени. Оттуда был ход в подпол, где хранились съестные припасы. Опару на тесто ставить будет, догадалась царевна и подперла щеку рукой. Ходить за Савелием следом, пытаясь помочь и подхватить, не стоит, это она уж выучила. Один он и управится быстрее, и не обольется ничем.
А когда он, нагруженный какими-то сосудами и с зажатым под мышкой кулем вернулся, задумчиво вздохнула.
— А я вот тут догадалась, — протянула вдруг она. — Просто домашнее хозяйство — не моя сильная сторона.
К счастью, Савелий успел сгрузить большую часть своей ноши на стол и быстро зажал рот рукой, лишь сдавленно кашлянув и дрогнув плечами.
— Кх-кхм! Пожалуй…
— Зато я на лошади скакать умею, — похвалилась Алька. — А еще в детстве я с мальчишками играла и из рогатки стреляла. Так вот, я из рогатины аж с тридцати шагов послу из Двунадесятого в прическу попадала! Ну, у них, знаешь, такие прически дурацкие, вроде башен, даже у мужчин! А уж снежками!..
Савелий снова весело хмыкнул.
— Стало быть, и на тебя бы верное испытание нашлось! — пошутил он.
— А что! — вскинулась вдруг царевна. — Я хочу пройти испытание!
* * *
— Я хочу пройти испытание! — Алька стояла перед богатырями, сложив руки на груди, с видом самым одухотворенным.
Прибывших с очередной победой героев она огорошила с порога, так что сейчас они, не успевшие и переодеться с дороги, лишь озадаченно переглядывались. Кое-кто неуверенно улыбался (а Анжей так и вовсе, не скрываясь, хихикал, паршивец!), но вот Михайла смотрел неожиданно серьезно. И Альке отчего-то думалось, что именно его и надо ей убедить. Его да еще Савелия, к чьему мнению старшой, несомненно, прислушивается.
С Савелием ей сегодня уже пришлось выдержать словесную битву, доказывая заодно, что ни белены, ни сушеных мухоморов из Ратмировых запасов не ела. Так бы он ее и пустил в свою комору! Интересно, колдуну-то зачем такие запасы? Ядами да прочими злокозненными зельями небось приторговывает! Ну да не о нем сейчас.
За время споров и уговоров Алька лишь все больше убеждалась в верности столь неожиданно принятого решения. Идея пришла ей в голову, как обычно, внезапно, однако захватила целиком, и теперь царевна больше не сомневалась.
— И зачем тебе это? — поинтересовался Михайла, неторопливо отстегивая пояс с ножнами.
— Как — зачем? Богатырем хочу стать! — теперь уж ухмылялись почти все мужчины — кто украдкой, а кто и явно. Но царевна не дала сбить себя с толку. Она успела хорошо все обдумать — и найти те самые, верные слова, услышав которые, даже Савелий примолк озадаченно. — Как мой батюшка. До женитьбы на матушке он ведь тоже богатырем был. И всегда говорил, что правитель должен быть готов, коли понадобится, лично войско возглавить и за страну свою встать. Царь и царица вместе правят, и один из них главнокомандующим войска должен быть.
— Обычно все-таки царь, — с усмешкой влез Анжей.
— Ну и что? Ни в одном законе это не записано. Царь с царицей должны дополнять друг друга. А мой жених… — несмотря на всю влюбленность, кое в чем Алька Елисея вполне трезво оценивала. Можно сколько угодно воображать героические подвиги в его исполнении, но вот представить его во главе войска было решительно невозможно. Ну и что! Не всем же воинами быть. Зато он и в академии учился, и еще стихи пишет. В стихах царевна не очень-то понимала, но звучало вроде бы складно. И все про нее и ее красоту неземную! Приятно же. — Елисей не воин. Значит, воином в нашей семье буду я.
Анжей отчетливо хрюкнул.
А вот Олешек неожиданно поддержал Алевтину.
— А чего, — нахмурился он. — Вот моя тетушка в пятнадцать лет своего первого дракона заборола. Так она в наших краях и по сей день первая среди воинов.
— Ну вот! — обрадовалась Алевтина. — Выходит, и среди дев бывают воины…
Савелий крякнул.
— Видела бы ты ту тетушку…
— А чего? — удивилась царевна.
— Тетушка — красавица у меня, — сообщил Олешек больше для Савелия, будто продолжая некий давний разговор. — А что замуж по сей день не вышла — так то потому что все достойного ищет. А кто ж ее достоин-то будет?
Однако Алька продолжала выжидательно смотреть на Савелия. Тот ухмыльнулся.
— Мне вот разок довелось повидать. Тетушка у него… Видишь вот Олешека нашего? — царевна кивнула. Чего б она его не видела? Не слепая ведь. — А вот представь его без бороды…
Алька широко распахнула глаза и попыталась вообразить.
— Что — прямо… — она очертила руками в воздухе размах плеч и рост, а Савелий лишь невозмутимо кивнул. Представить женщину таких габаритов удавалось с трудом.
— Стати у нас семейные, — скромно подтвердил и сам Олешек, и царевна сглотнула.
