Главным для меня в этом отпуске была моя семья, особенно супруга, которая взвалила на свои хрупкие плечи всю тяжесть нашей ситуации. Ей пришлось не только жить в постоянном стрессе, опасаясь того, что ее муж может исчезнуть в любой момент, но и демонстрировать абсолютное спокойствие нашим детишкам. Каким-то образом она смогла внушить им, что бороться с Владимиром Путиным — это нечто само собой разумеющееся, и что все папы так делают, и что наша жизнь совершенно нормальная.
Тем не менее нужно было продолжать работать. В конце июля меня пригласили выступить в Институте Аспена с докладом о законе Магнитского. Этот институт — международный аналитический центр, здесь регулярно проводятся семинары, куда приглашают активистов, предпринимателей, политиков и журналистов для обсуждения самых разных тем. Кампус института расположен вдоль реки Роринг-Форк — одного из самых идиллических мест на земле. На семинар я поехал вместе со своим семнадцатилетним сыном Дэвидом, надеясь, что ему здесь понравится.
В конце первого дня семинара все были приглашены на коктейльный прием в Центре Дёрра и Хозьера (англ. Doerr-Hosier Center) — главном зале приемов Института Аспена. Дэвид только что поступил в Стэнфордский университет и был рад оказаться среди известных предпринимателей Кремниевой долины, а я был рад провести с ним время.
Прием подходил к концу, а небо затягивали тучи. С гор в долину Аспен-Вэлли надвигался сильный шторм.
— Прости, Дэвид, но нам пора, — поторапливал я сына, который болтал с молодым венчурным предпринимателем. Не успели мы выйти, как разразился ливень.
Я позвонил своему другу Пьеру, который приехал из Бельгии к нам погостить. Он подбросил нас на семинар, а потом отправился в город за покупками.
— Пьер, ты случайно не рядом с институтом? Погода не располагает к прогулке.
— Вам повезло! Я недалеко. Буду минут через пять.
К Центру Дёрра и Хозьера со стороны дороги вела пешеходная дорожка, так что Пьер не смог бы подъехать прямо к нам. Получив его эсэмэску о том, что он подъехал и ждет нас в тупике, где останавливались все машины, мы вышли из центра.
Зонтов с собой у нас не было, поэтому мы бросились бегом к машине, прикрывая голову руками от ливня. В эту минуту буквально из ниоткуда появилась женщина, которая приближалась ко мне, выкрикивая на ходу: «Господин Браудер! Господин Браудер!»
У нее был довольно неприятный голос. На секунду мы оба остановились. Я щурился, пытаясь разглядеть ее сквозь потоки дождя, но не узнавал. И вдруг я заметил, что на ней не было бейджика Института Аспена, как у всех приглашенных на семинар.
Тут меня словно громом поразило. Сработал инстинкт «бей или беги», и разом вернулись все плохие предчувствия, мучившие меня месяц назад в Лондоне. Кто бы это ни был, я чувствовал, что добра от этой женщины ждать не стоит. Я схватил Дэвида и бросился бежать.
Она тоже побежала, продолжая кричать еще громче. Но я не обращал внимания. Единственное, о чем я думал в ту минуту, так это о том, что нам с Дэвидом надо поскорее добраться до машины. Дэвид вырвался вперед. Я оглянулся и увидел, что к женщине присоединился мужчина, который тоже бежал за нами.
И в эту секунду небеса разверзлись, и ливень превратился в стену воды.
Дэвид первым подбежал к машине и обернулся. На его мокром лице была растерянность.
— В машину! — выкрикнул я. Открыв дверь, он запрыгнул на переднее сиденье. Через секунду добежал и я, чуть не врезавшись в нее. Задняя дверь открылась — и вот я уже внутри. Пьер неторопливо копался в айфоне, не замечая, что происходит вокруг.
— Пьер, газу! — закричал я.
Он посмотрел на меня, пытаясь понять, шучу я или нет. «Вперед!» — вопил я. До него дошло. Отбросив свой айфон, он переключил передачу и привел автомобиль в движение.
Институт Аспена — это, по сути, пешеходная зона, и мы не могли просто взять и втопить газ. При выезде из тупика к машине подбежал тот мужчина, что преследовал нас, и бросил что-то на лобовое стекло. Это что-то застряло под дворниками, которые яростно метались из стороны в сторону. Пьеру пришлось остановиться. Из-за каскада лившейся воды и предмета на лобовом стекле ему было не видно дорогу. Не мешкая ни секунды, Дэвид выпрыгнул из авто, вытащил предмет из-под дворников, швырнул его на землю и запрыгнул обратно.
— Что это было? — спросил я.
— Не знаю, — крикнул он.
Дав газу, мы оставили институт позади и помчались по мокрым улицам Аспена.
Я оглянулся посмотреть, не преследуют ли нас, а Пьер завопил:
— Что, черт возьми, происходит?
— Не знаю, — ответил я. — Ясно только, что дело дрянь.
Я был рад тому, что мы в безопасности. Но радость омрачалась тем, что враги выследили меня в Аспене.
Вернувшись домой, я рассказал супруге, что произошло. Хотя это наверняка были американцы, я знал, что они связаны с россиянами.
— Если Кремль знает, что мы здесь, — сказал я, — нам нужно уезжать.
Я и так должен был на следующий день возвращаться в Лондон, чтобы обсудить с моим британским издателем выпуск моей первой книги «Красный циркуляр». Но после всего, что с нами случилось, я не хотел оставлять свою семью и попросил Елену собраться.
Елена на удивление спокойно произнесла: «Конечно, нам не нужно уезжать, Билл».
Когда мы впервые встретились в Москве, Елена работала главным антикризисным управляющим в американской пиар-компании — практически недоступная должность для молодой женщины в такой патриархальной и душной стране, как Россия, — и никогда не позволяла панике взять верх.
— Тогда я никуда не полечу, — сказал я.
— Нет, — ответила она. — Книга очень важна. Тебе нужно ехать. Кроме того, здесь Пьер и Дэвид. И мы всегда можем позвонить Стиву. — Наш друг Стив был местным и заядлым охотником с внушительной коллекцией ружей. — Поезжай в Лондон.
Наверное, она была права. Я всегда чувствовал, что моя супруга — как врач по редким тропическим болезням, и я был болен именно одной из них. Мне несказанно повезло в жизни, что со мной была именно она, помогая мне вынести все эти испытания.
На следующий день я вылетел в Лондон с пересадкой в Денвере. Ожидая рейс из Денвера, я позвонил супруге, и она включила камеру в «Фейс-тайме».
Стоял прекрасный солнечный день. Дети притащили на дорожку, ведущую к дому, разбрызгиватель для полива газонов и, смеясь, бегали друг за другом под струями воды.
Через час, уже ночью, я летел в Лондон. Представляя детишек, играющих около дома, я погрузился в глубокий сон.
Около полудня следующего дня я прошел таможню в Хитроу и отправил эсэмэску Елене о том, что благополучно добрался до Лондона. В Аспене едва рассвело, и ее молниеносный ответный звонок меня удивил.
— Билл, они приставали к нашим детям! — сказала она голосом, близким к истерике.
