Мое запланированное выступление в Судебном комитете Сената дало бы шанс связать всё воедино и показать, что закон Магнитского не только определял политику Путина в отношении Запада, но и стал причиной его дерзкого вмешательства в политический процесс в Америке.
Такой шанс выпадает только раз.
36. Судебный комитет Сената
Лето 2017 года
В течение недели, оставшейся до слушаний, я писал и переписывал свою речь. Она была самым важным документом, над которым я когда-либо работал, и должна была звучать убедительно.
Обычно приглашенные выступить на слушаниях зачитывают подготовленные речи с листа, но только не я. Во время выступлений я смотрю законодателям в глаза и рассказываю историю, идущую от души.
Речь выступающего не должна превышать семи минут. Прочитав ее вслух несколько раз, я повторил ее по памяти, вышагивая по кабинету и засекая время. На компьютере внес правки, подсократил текст и снова проговорил всё вслух. И еще раз, и еще. Всю неделю я жил и дышал своим выступлением, стараясь сделать его идеальным.
Вечером перед отъездом из Колорадо я переслал текст выступления Патрику Дэвису в Судебный комитет Сената.
Ближе к вечеру я прибыл в Вашингтон и остановился вновь в гостинице «Виллард». Заселившись, я принялся репетировать свою речь в последний раз. Чуть меньше семи минут. Легко поужинав и поговорив с супругой по телефону, я лег спать, причем довольно рано. Утром предстояло давать показания вместе с Дональдом Трампом-младшим, Гленом Симпсоном и Полом Манафортом. Нужно быть отдохнувшим и собранным.
На всякий случай я проверил почту. Пришло сообщение от Патрика: «Билл, в связи с большим наплывом прессы место проведения слушаний перенесено в здание имени Харта, зал № 216. Этот зал вместительнее».
Событие приобретало грандиозные масштабы.
К семи утра я уже был в костюме и галстуке. Спускаясь на лифте, я просматривал новости. Трамп только что разместил твит о серьезном изменении в политике: он запретил американцам-трансгендерам проходить службу в армии. На заре своего президентства всякий раз, когда Трамп был недоволен потоком новостей, он размещал какой-нибудь возмутительный твит, зная, что СМИ заглотят новую наживку и забудут о текущих событиях. Я очень надеялся, что сегодня пресса не поведется на этот трюк.
Мы встретились с Джулианной в ресторане отеля. Она согласилась поддержать меня на слушаниях полезным советом в случае обострения ситуации, особенно с Гленом Симпсоном.
После быстрого завтрака мы вернулись в вестибюль, где меня должны были ждать ребята из охраны. Обычно в Вашингтоне я не нанимаю охрану, но мне предстояло вывалить груду грязного кремлевского белья в прямом эфире национального телевидения, поэтому надо было готовиться к худшему. Два охранника, приставленные ко мне, недавно вернулись из Ирака. В Голливуде любят таких карикатурных телохранителей: оба под два с лишним метра, по 115 килограммов каждый, бритые налысо, с козлиными бородками, в плохо сидящих костюмах, но в удобной обуви для бега или драки. Носить оружие в правительственных зданиях запрещено, но и без оружия вид у них был пугающим.
Вчетвером мы вышли из отеля, забрались в «Эс-Ю-Ви» с затемненными стеклами и поехали в офисное здание Сената им. Харта.
Выйдя из лифта на втором этаже здания, мы увидели очередь в несколько сотен человек к залу № 216. Я не был раньше в этом зале, но вряд ли и половина из них поместилась бы в нем.
Фокус Трампа с запретом службы для трансгендеров и его расчет на то, что он сможет заставить «хвост вилять собакой», в этом случае не сработали.
Поскольку я был выступающим, нам не пришлось стоять в очереди. Мы протиснулись вперед. Когда мы проходили через двойные двери в зал заседаний, на нас набросились журналисты с телекамерами и газетные фотографы, но в этот момент появился Патрик Дэвис и, взяв меня за руку, утащил нас всех подальше от суматохи в служебную комнату за президиумом.
Он показал нам пару свободных мест в углу и отошел поговорить с сенатором Грассли.
В комнате суетились сотрудники аппарата, кому-то звонили, с кем-то переписывались по почте, кто-то постоянно входил и выходил. В воздухе висело ожидание чего-то непредвиденного.
Патрик вернулся через несколько минут.
— Трамп-младший, Манафорт и Симпсон не придут, — сказал он. — Трамп-младший и Симпсон договорились о даче показаний в закрытом режиме, а Манафорта нам, похоже, придется вызвать через суд. Вы выступаете после ребят из Минюста.
Я вздохнул с некоторым облегчением. Трамп-младший и Манафорт привлекли внимание всего мира к этому слушанию, но если бы они всё-таки пришли, то в зале «не осталось бы кислорода» для других выступающих. Теперь же сенаторы сосредоточатся на моей истории, не отвлекаясь на возможные сенсации. (Кроме того, больше не нужно было беспокоиться о Гленне Симпсоне и о том, что он, как всегда, начнет распространять российскую дезу).
Слушания Судебного комитета Сената, 26 июля 2017 года (© C-SPAN)
Без пяти десять мы снова вошли в зал. Я видел только вспышки и слышал непрерывное щелканье затворов фотокамер. В этот момент я стал предельно собранным и контролировал каждый свой шаг. Никаких эмоций и неловких движений, которые на века запечатлеют камеры.
Зал был забит под завязку. Репортеры плечом к плечу толпились вокруг стола прессы, их ноутбуки были открыты и готовы к работе. С десяток фотографов сидели на полу между столом для выступающих и президиумом для сенаторов.
Представители Минюста США расположились за столом для выступающих. Моим охранникам сказали встать вдоль стены, а нас с Джулианной проводили к зарезервированным местам во втором ряду. Повсюду щелкали фотоаппараты. По привычке я потянулся к своему телефону, но решил не вытаскивать его, чтобы сообщения на экране не стали достоянием случайного фотографа.
Сенатор Грассли стукнул председательским молотком. Слушания начались. Сенатор объяснил, что Трамп-младший, Симпсон и Манафорт сегодня не будут выступать. По залу прокатилась волна коллективного разочарования.
После двадцати минут формальностей сотрудники Минюста были приведены к присяге. Каждый зачитывал подготовленное заявление, едва отрывая взгляд от текста.
Никто из них не хотел обсуждать свои неудачи при применении закона об иноагентах, заполняя отведенное им время профессиональным жаргоном и нудной болтовней и прекрасно понимая, что никто не запомнит ни одного сказанного ими слова. И это, похоже, у них получалось отлично. Пока они зачитывали текст, сенаторы занимали себя просмотром почты в телефонах или перешептывались с помощниками.
Через пятнадцать минут начались вопросы сенаторов. Ответы чиновников были так же бессодержательны, как и подготовленные ими речи. Все пришедшие ждали фейерверка, а получили пустышку.
