Закончив, он стал ждать ответа. Но его не было, так как пчелы даже не подлетели к наливному отверстию: они проникли в бочонок тем же путем, что и пес, и сделали его пребывание там невыносимым.
Урок этой басни в том, что нельзя руководствоваться чистым разумом, ссорясь с пчелами.
XI
Лиса и утка рассорились из-за того, кому из них достанется лягушка, и решили обратиться со своими разногласиями к льву. Лев долго слушал, как они спорят, и наконец открыл рот, чтобы что-то сказать.
– Я хорошо понимаю, – перебила его утка, – каково будет твое решение. – По нашему собственному признанию, лягушка не принадлежит ни одной из нас, и ты съешь ее сам. Только, пожалуйста, не забудь, что львы не любят лягушек.
– А мне, – воскликнула лиса, – совершенно ясно, что ты отдашь лягушку утке, утку – мне, а сам съешь меня! Позволь мне высказать некоторые возражения по поводу…
– Я собирался заметить, – парировал лев, – что, пока вы спорили, предмет разногласий ускакал. Может быть, вы сможете предоставить на суд еще одну лягушку?
Указать на мораль этой басни означало бы нанести незаслуженное оскорбление острому уму читателя.
XII
Как-то раз поздним вечером осел встретил двух лошадей и сказал им:
– Всем порядочным лошадям пора быть в постели. Почему вы на улице в такое время?
– Если сейчас так уж поздно, – отвечали они, – то почему ты сам гуляешь?
– Никогда в жизни, – сердито пробурчал осел, – я не встречал лошади, которая дала бы прямой ответ на вежливый вопрос.
Эта басня показывает, что осел не знал всего.
[Похоже, достойного баснописца раздражал намек на то, что лошади не отвечают на вопросы. – ПЕРЕВОДЧИК]
[5]
XIII
Вывернутый плугом камень стукнулся о пень и поспешно завел следующий разговор:
– Добродетель, которая является противоположностью порока, лучше всего воспитывается отсутствием искушения!
Пень, застигнутый врасплох, был не готов ответить таким же кратким изречением, а потому промолчал.
С тех пор вошло в обычай называть глупого человека пнем.
XIV
Река увидела, как легкий ветерок уносит якорь, и спросила его:
– Что ты собираешься с ним делать?
– Я его брошу, – ответил ветерок по зрелом размышлении.
– Ну еще бы! Я бы тоже его бросила, – сказала река. – Ты мог бы и вовсе его не брать.
– Между нами говоря, – отозвался ветерок, – я взял его лишь потому, что для ветра это обычное дело. Но если ты не против, я донесу его до твоего верховья и брошу в твое устье.
Эта басня преподает так много хороших уроков, что было бы несправедливо о них упоминать.
XV
Сидящий на груде камней крестьянин увидел, что к нему приближается страус; когда тот оказался в пределах досягаемости, крестьянин принялся швырять в него камни. Вряд ли птице это понравилось, но страус не шевелился, пока крестьянин бросал в него множество булыжников, после чего набросился на камни и съел их.
– Вы очень добры, сэр, – сказала птица, поев. – Пожалуйста, скажите мне, какой из добродетелей я обязан этим прекрасным обедом.
– Набожности, – ответил крестьянин (он счел, что любое существо, способное есть камни, является божеством, и поэтому сильно испугался). – Пожалуйста, не сочтите, что эти камни – всего лишь остывшие объедки с моего стола; я только что их собрал и намеревался сам ими пообедать, но я всегда гостеприимен к божествам, и полагаю, теперь мне придется обойтись без них.
– Напротив, благочестивый юноша, – ответил страус, – вы с ними воссоединитесь.
И крестьянин оказался там же, где и камни.
Вранье злых людей никогда не представляет большой ценности.
XVI
Два вора забрались в амбар и стащили у фермера мешок овощей. Один из них перебросил мешок через плечо, и они уже собрались удирать, но тут все домашние животные и дворовые птицы собрались у их ног и подняли такой гомон, что фермер мог его услышать и спустить на воров собак.
– Ты даже не представляешь, как вес этого мешка помогает мне бежать, увеличивая силу моей инерции, – сказал тот вор, что нес добычу. – Может быть, ты его возьмешь?
– Ах, – ответил второй, рьяно указывая на путь к спасению и держась впереди, – до чего интересно видеть, как банальная опасность пробуждает в людях доверие. Ты ведь тысячу раз говорил, что мне нельзя доверить ценную добычу. Унизительно в этом признаваться, однако я и сам убежден, что, если я возьму этот мешок, а вместе с ним и импульс, который он придает, ты можешь не рассчитывать на свою долю.
– Похоже, – продолжил первый вор, – что банальная опасность стимулирует убежденность и уверенность.
– Весьма вероятно, – сухо согласился второй, – но я сейчас слишком занят, чтобы вникать в такие тонкости. Эта тема очень талантливо описана в Авесте
[6].
Однако через минуту удары палками преподали им больше знаний, чем они почерпнули бы из упомянутого прекрасного произведения за полмесяца. А если бы они имели возможность прочесть эту басню, она преподала бы им лучший урок, чем битье и Авеста вместе взятые.
XVII
Один человек изо всех сил старался перелезть через забор. К нему подбежал бык, поднял его на рога и перебросил через изгородь. Видя, что человек уходит прочь, не вымолвив ни слова, бык сказал:
– Пожалуйста, пожалуйста, я ведь всего лишь исполнил свой долг.
– Я, разумеется, смотрю на это совершенно иначе, – ответил человек, – так что прибереги свое вежливое признание моей благодарности до того момента, как ты ее получишь. Я не нуждался в твоих услугах.
– Ты хочешь сказать, что не желал перелезать через забор?
– Я хочу сказать, что я желал перелезть через него по-своему – единственно для того, чтобы избежать твоего способа.
Fabula docet
[7], что конец важнее всего, однако средства тоже имеют значение.
XVIII
Гиппопотам встретил аллигатора с разинутой пастью и сказал ему:
– Мой голодный друг, можешь даже не стараться – твоя пасть недостаточно всеобъемлюща, чтобы меня охватить. Я и сам отлично умею разевать рот, когда в настроении.
