Я в этой схватке чувствовал себя комнатной собачонкой, брошенной в гущу драки злобных дворовых псов. Мой опыт единоборств тут никуда не годился – тут всё было куда жёстче, грязнее и кровожаднее. Убивай сам, или убьют тебя. Мне оставалось только крутиться, стараясь не попасть под удар, и использовать любую возможность для ответной атаки. А с кинжалом против топоров и копий таких возможностей, мягко говоря, немного.
Спасали, пожалуй, только полутьма и улучшенные амальгамой рефлексы. Мне казалось, что остальные двигаются замедленно и немного неуклюже. Я успел перехватить под наконечником копьё одного из солдат, дёрнул его на себя, и противник сам напоролся грудью на кинжал. Выдернув клинок, я ударил снова – не особо целясь, куда-то в область шеи. Не останавливаясь, рванул на следующего, врубаясь ему плечом в бок и сшибая с ног.
Сзади на меня кто-то напрыгнул, обхватил руками за шею, пытаясь завалить на спину. Я взбрыкнул ногами, отталкивая другого солдата, тут же ринувшегося на меня с топором. Врубился спиной в каменную опору моста, но удар оказался слишком слабым, чтобы сшибить противника. Рыча и задыхаясь от стискивающей глотку хватки, завертелся на месте…
Звук удара – и противник вскрикнул, обмяк, плюхнулся в воду позади меня. Григор, рявкнув, дернул копьё на себя, вырывая застрявший наконечник. И тут же получил топором в затылок. Я и сам заорал, как зверь. Не успел солдат выдернуть своё оружие, как я сам вонзил ему кинжал в глазницу – так быстро, что и сам не успел сообразить, как это произошло. Тело двигалось, будто на ускоренной перемотке, от адреналина трясло так, что приходилось стискивать рукоять кинжала изо всех сил, чтобы не выронить.
Когда на меня слева налетел еще один темный силуэт, я в запарке двинул его навстречу локтем.
– Ар-ргх, курва! Да свои! – выдохнул Горан. – Бежим! Туда!
Он указал на другую сторону моста. Те шестеро солдат, что нас окружили, уже валялись в воде под ногами. Подкрепление к ним ещё не подоспело – остальные, похоже, увязались за основной группой разбойников, отступающей к болотам.
Это был шанс вырваться. И мы им воспользовались.
– Уф… Стой! – выдохнул Горан после пары минут бешеного бега. К счастью, здесь не попадалось трясины – просто затянутое камышами мелководье по колено.
Упершись ладонями в колени, разбойник кое-как отдышался и мотнул головой. Кровь из свежей раны на виске залила ему всю правую сторону лица.
– Разделимся. Тебе лучше туда уходить, на твердую землю. А я – туда…
Он указал в противоположную сторону.
– Обратно на болота? – спросил я.
– А куда ж ещё? – невесело усмехнулся он, сплюнув в сторону.
– Ты ведь догадывался, что там будет засада. Но всё равно пошёл?
Главарь скривился, словно этот вопрос причинил ему физическую боль.
– Ты, видно, никогда не был в отчаянии, наёмник. Это был хоть какой-то шанс. Как там, в повозке, кстати? Что они везли?
– Не знаю. Но, кажется, пустышка. Может, просто кирпичей каких-то нагрузили для веса.
Он кивнул, будто в чём-то окончательно уверился. Развернулся было, чтобы снова бежать, но спохватился. Долго копался за пазухой, пока не выудил уже знакомый кошель с деньгами.
– Держи. Мне они всё равно уже не понадобятся.
Я поймал кошель на лету. Ответить ничего не успел – Горан нырнул в заросли. Вскоре о нём напоминали только колышущиеся верхушки камыша. Крики погони тоже становились всё дальше. Кажется, удалось оторваться.
Перед глазами всё ещё мелькали картины ожесточенной схватки под мостом. Я мотнул головой, отгоняя жуткие воспоминания. Чтобы отвлечься, развязал оставленный разбойником кошель, высыпал часть монет на ладонь.
Грубовато отчеканенное серебро с гербами, изображающими голову вепря. Но среди неказистых монеток затесалась и одна золотая – заметно крупнее и с уже знакомым рисунком на аверсе. Монета Лабиринта. Я отделил её и убрал в Суму. Остальное, возможно, исчезнет, когда я покину Осколок.
Я невесело усмехнулся. Да уж. И нашим, и вашим. С обеих сторон умудрился плату взять. Только вот почему так погано-то на душе?
Ком грязи прилетел откуда-то справа, выбив у меня из рук кошель. Разлетевшиеся веером монеты плюхнулись в воду, будто стайка мелких серебристых рыбёшек.
Да твою ж мать!
– Тебя только тут не хватало, уродец! – рявкнул я в спину убегающему карлику.
– От урода слышу! – неожиданно отозвался тот обиженным скрипучим голоском – таким тонким, что совершенно не вязался с внешностью.
В меня полетел еще один ком грязи, но я увернулся и, ориентируясь по траектории снаряда, рванул вперёд, пока хулиган не успел далеко отбежать.
Тот, кажется, не ожидал от меня такой прыти. Я почти схватил коротышку за шкирку – у него как раз был весьма удобный для этого стоячий воротник. Но поганец, проявляя невероятную изворотливость, выскользнул и, прошмыгнув у меня подмышкой, побежал в другую сторону, шлёпая по воде штиблетами, как огромная утка. Я успел лишь напоследок сбить с него его уродливую шляпу.
– Попробуй, догони! – крикнул он и разразился таким бесячим визгливым хохотом, что захотелось заехать ему по башке чем-нибудь увесистым.
Наклонившись, я поднял его помятый цилиндр. Когда-то он, возможно, выглядел шикарно – шёлковый, с широкой зелёной полосой посередине. Но сейчас он даже форму держал с трудом и был больше похож на сморщившееся голенище сапога.
Шлёп-шлёп-шлёп… Из зарослей донеслись приближающиеся шаги карлика.
– Эй, ворюга! Шляпу отдай! – выкрикнул он с безопасного расстояния.
Первым порывом было зашвырнуть этот дурацкий цилиндр подальше в камыши – пусть побегает. Но я удержался. Вместо этого сжал головной убор посильнее, делая вид, что собираюсь порвать его. Этим вызвал нечленораздельный вопль, в котором сквозь злобу и возмущение проскальзывали умоляющие нотки.
– Не тро… Не-не-не-не! Испортишь мне шляпу, негодяй! Отдай, говорю!
– А то что?
Ответом был еще более злобный вопль, завершившийся длинной тирадой на каком-то незнакомом языке. Но, судя по всему, это была отборная брань.
Я, не обращая внимания на возмущенные крики, зашагал в ту сторону, в которую мне указывал Горан. Там местность постепенно шла в гору. Глядишь, и выберусь, наконец, с этого треклятого болота. А там и до выхода с Осколка недалеко.
– Эй, ты куда? Отдай шляпу, говорю!
Мне вслед снова полетел здоровенный шмат грязи. Плюхнулся совсем рядом, и я снова сделал вид, что собираюсь порвать цилиндр.
– Ай-вай-вай! Не порть вещь!
– А ты отвяжись от меня! – процедил я. – Чего пристал? Ты кто такой вообще?
Коротышка, к моему удивлению, затих. Я даже остановился ненадолго, прислушался. Тихо.
