Она ударила сама – не сходя с места, использовав не когти, а дар. Визг её, спрессованный в узконаправленный луч, ударил по противникам невидимой плетью. Выронив оружие, оба заорали от боли, хватаясь за головы. Из ушей их хлынула кровь, вытаращенные от ужаса глаза едва не повылезали из орбит.
Шепчущая, раздраженно выдернув из себя гарпун, отбросила его в сторону и рванула в сторону ржавой машины. Заглянула в неё, снова зашарила взглядом по дороге. Чуть поодаль засекла лишь силуэты удаляющихся лошадей. Но обе были без седока.
Куда делась девочка?! Здесь ведь попросту негде спрятаться! И далеко убежать она не успела бы…
Она снова ринулась на бандитов, вымещая на них свою злость и растерянность.
– Где она?! – рявкнула она, хватая одного из них за грудки одной рукой и рывком приподнимая от земли. Глаза её горели алым пламенем игниса, заострившиеся клыки едва умещались во рту.
Пустая трата времени. Оглохший и обезумевший от страха оборванец не ответил, лишь обгадился, не сводя с неё вытаращенных глаз. Она брезгливо скривилась и отшвырнула его прямо на подельника, который пытался на четвереньках отползти подальше. Ударила даром, выпуская конусовидную волну пронзительного вибрирующего звука, которая заставила их кататься по земле от чудовищной боли, обхватывая руками головы. Из носа, из глаз, из ушей у них заструилась кровь.
Шепчущая позволила дару выплеснуться в полную силу. Напоследок крик буквально придавил противников к земле – уже неподвижных, скончавшихся от бесчисленных внутренних кровоизлияний. Жуткий дар Резчика сделал её голос настоящим оружием. Это был не просто звук, а невидимая заряженная хаосом сила, рвущая плоть, дробящая кости и превращающая внутренние органы в кашу. И эта сила опьяняла, дарила ощущение мощи и власти. Выпустив её, было сложно сдержаться, чтобы не начать крушить всё вокруг.
Однако Шепчущая всё же одёрнула себя, заставила замолчать, а потом и усыпить дар, переходя из боевой формы в обычную, человеческую. Когда заросшие слуховые проходы снова открылись, первое, что она услышала – это отдалённые вопли ужаса и боли со стороны моста. Впрочем, они быстро прервались.
Минуту спустя Нетопырь показался из туннеля – тоже в боевой форме, с развернутыми за спиной широкими кожистыми крыльями, с пастью, разваливающей лицо на две половины. Взглянув на неё, он озадаченно замер, оглядываясь.
Человеческий облик оба вернули почти одновременно, только Шепчущая оставалась на месте, а Нетопырь успел подойти к ней.
– Где дитя? – спросил он.
– Не знаю! – огрызнулась Шепчущая. – Ищи!
Он принюхался, поводил лицом из стороны в сторону, чутко ловя запахи. Взгляд его задержался на трупах номадов. Липкий лиловый язык скользнул по его тонким губам.
– Можно мне осушить их?
– Ты до сих пор не нажрался? – зло прошипела Шепчущая. – Лучше объясни, как им удалось подобраться ко мне так близко? Почему ты их не учуял?
– Наверное, хорошо, спрятались, – пожал он плечами, не сводя взгляда с окровавленных тел. – Тут всё воняет ржавым железом.
Она зло ударила его кулаком в плечо, рыкнула, едва сдержавшись от того, чтобы снова не выпустить дар.
– Болван! Ты понимаешь, чем нам это грозит?! Ищи лучше!
Сама она тоже беспрестанно кружилась на месте, оглядывая окрестности. Но её зрение, слух, нюх были самыми обычными, и не могли сравниться с чутьём Нетопыря.
– Ну?! – прошипела она после долгой паузы.
Напарник её стоял почти неподвижно, будто прислушиваясь. На его уродливом лице, всё ещё не обретшим до конца человеческие черты, застыло выражение настороженного недоумения.
– Она была где-то здесь… – он указал на место, где Шепчущую с девчонкой сдернули с лошади. – Но я не чую следов. Запах слабый. И обрывается.
– Куда же она делась?
– Я… чувствую её. Не носом. Она где-то здесь. Совсем рядом. Но… по ту сторону.
– По какую ту сторону? – раздраженно переспросила она.
Нетопырь промолчал. Требовать от него сложных объяснений было бесполезно – для этого ему недоставало мозгов. Но, кажется, он порой мог чуять то, что вообще недоступно обычным смертным.
По ту сторону…
Её осенило. У девочки дар! От рождения! Наверное, именно поэтому она так важна для Красной руки. Она может прятаться. Не просто становиться невидимой – иначе Нетопырь бы её унюхал. А ускользать куда-то за грань этого мира.
– Она где-то здесь… – снова проговорил Нетопырь, напряженно оглядываясь. Крылья его дрогнули за спиной, снова разворачиваясь.
– Не пугай её! – шикнула на него Шепчущая. – Вдруг она видит нас. Иди лучше поймай лошадей, пока это не сделал кто-то другой.
Она мотнула головой в сторону убежавших уже довольно далеко скакунов. Они им ещё пригодятся. По висячему мосту на них не перебраться, но до моста ещё долгий путь.
Опустившись на одно колено, будто вставая вровень с ребёнком, она оглянулась и поманила девочку из пустоты.
– Ну же, дитя… – прошептала она. – Я знаю, ты напугана. Но тебе нельзя оставаться здесь одной. Выходи! Это страшные места, уж я-то знаю…
Она протянула вперёд руки, будто раскрывая объятья, и надолго замерла в этой позе. Нетопырь, уже успевший отойти на добрые полсотни шагов, бросил на неё недоуменный взгляд. Но ей было плевать. Ей хотелось верить, что девочка видит её. И что она вообще жива.
От мысли, что с девочкой могло случиться что-то плохое, ей вдруг стало дурно. Даже мысли о собственной смерти из-за проваленного задания её сейчас не пугали. Та часть её души, что отвечала за страх перед смертью, казалось, давно отмерла. Тем удивительнее, что сохранилась та часть, что заставляла её бояться за кого-то другого. Однако слова, что шёпотом срывались с её губ, были наполнены искренней тревогой.
– Вернись, прошу тебя! Нам нужно идти. Я никуда не уйду без тебя! И я не дам тебя в обиду. Никому, слышишь?
Ответом ей была тишина, прерываемая шелестом ветра. Она долго стояла, раскрыв объятья и умоляя пустоту сжалиться над ней. Наконец, руки ей бессильно опустились, и она сгорбилась, рухнула на колени, склоняя голову, будто придавленная невидимой тяжестью.
Это провал. Она не справилась! И всё из-за какой-то парочки вшивых кочевников?!
Она зажмурилась, сдерживая рвущийся наружу крик. Что дальше? Принять смерть? Или вырвать из груди этот злосчастный кристалл и пуститься в новые скитания? Снова одна, снова изгой. Теперь – отвергнутый даже другими изгоями…
Если бы она умела плакать – она сейчас бы, наверное, разрыдалась от внезапно нахлынувшего отчаяния. Но вместо этого из груди её лишь лился протяжный стон.
Короткий жалобный всхлип заставил её вскинуть голову. Глаза её радостно вспыхнули.
Девочка стояла прямо перед ней, буквально в шаге. Она будто вынырнула из пустоты – растерянная, напуганная, с блестящими от слёз глазами и предательски подрагивающим подбородком. Шепчущая схватила её, прижала к себе, зарывшись лицом в удивительные золотистые волосы. Руки её – страшные, испещрённые багровыми шрамами и синюшной сеткой вен – на удивление нежно погладили ребёнка по голове. Горло перехватило от удивительного чувства, на которое она, казалось, никогда не была способна.
