— Да что ты знаешь об этом, чужак? Истинный гракх не боится смерти. Он идёт в бой так, будто уже умер. И потому он по-настоящему свободен. Битва — это счастье гракха, потому что любой её исход сладок.
— Даже поражение?
— Поражение означает славную смерть. Принять её от рук достойного противника — это честь.
— Ну, а плен?
— Это лишь преграда на пути. Из любого плена можно вырваться.
— Ты и отсюда надеешься сбежать?
— В этом нет нужды. Меня везут в Орхамас, на суд Совета прайдов. Там всё и решится. Старейшины не забудут о моих прежних подвигах. Ну, а если нет… То, надеюсь, даруют достойную смерть.
— На суд? И что ты натворил?
Он снова отвернулся. Я пока решил не настаивать. И так, кажется, гулкий хриплый голос Гарримара, доносящийся из клетки, привлёк внимание охраны. Один из сторожей даже приоткрыл смотровое окошко на крыше фургона. Я снова скрылся на изнанке и вынырнул лишь спустя минуту. И тут же наткнулся на внимательный взгляд исподлобья — Зверь безошибочно засёк меня в полутьме.
— Ты всё ещё здесь? — проворчал он.
— Я жутко любопытен. А ты всё ещё не ответил, за что оказался в клетке.
Зверь угрюмо хмыкнул и замолчал. Но ненадолго. Похоже, посидев в тесной железной коробке, даже он соскучится по общению.
— Я почти не помню. Может, это даже к лучшему… Я уже плохо разбираю, где в моих воспоминаниях кошмары, а где то, что реально было.
Он вдруг встрепенулся, подался в мою сторону, звякнув тяжелыми цепями.
— Послушай… Сделаешь кое-что для меня? Одна небольшая просьба.
Я недоверчиво усмехнулся.
— Вообще-то ты меня убить пытался — там, в Пасти. С какой стати мне тебе помогать?
Он снова поник.
— Да, я понимаю… И отплатить мне тебе за услугу нечем. Но, правда, и просьба-то моя тебе ничего не будет стоить. Нужно просто проверить кое-что. А взамен… Да проси, чего хочешь.
— Что разузнать-то?
Глядя куда-то в пол, он тихо, сбивчиво зашептал, то сжимая, то разжимая огромные ладони.
— В этих моих видениях я… Кажется, я… Р-р-р-р, если это так, я…
— Да говори толком! Что нужно проверить?
—По дороге я слышал женские голоса. И узнал знакомые. Моих жён тоже передали Волкобою. По крайней мере, некоторых.
— И что?
— Отыщи их. Найди среди них черноволосую, с глазами цвета меди. Её зовут Захна. Или хотя бы узнай, жива ли она.
— А если так? Что-то спросить у неё?
— Она почти не говорит по-аррански. Да и вообще почти всё время молчит. Она… не такая, как все. Просто убедись, что она жива. Что я… не причинил ей вреда.
В голосе его прозвучали совершенно немыслимые для этого существа нотки. Затаенный страх, печаль, беспокойство и… теплота. Если не сказать «нежность». Женщина, о которой он говорил, явно была ему небезразлична. И это совершенно не вязалось с тем мнением, которое сложилось у меня о Гарримаре, да и обо всех гракхах. По рассказам той же Хестии, воины гракхов относятся к своим наложницам, как к вещам, к добыче. Но, видимо, находятся и исключения.
Я не стал иронизировать по этому поводу. Лишь кивнул в ответ на пристальный вопросительный взгляд.
— Я попробую. А взамен… Ты расскажешь мне всё об этом камне, — я указал на тёмный кристалл в его груди. — Откуда он у тебя, как действует, как ты вживил его в своё тело. В общем, всё.
Зверь нахмурился, снова обнажив клыки.
— Это давняя история, и о ней я не рассказываю никому. Зачем это тебе?
— Я ведь уже сказал. Я очень любопытный. Это ведь из-за камня ты впал в безумие?
— Почти угадал, — нехотя признался Зверь. — Буйство и правда сложно остановить, оно с годами становится всё сильнее. И потому я стараюсь как можно реже его использовать. Но я пропустил удар с другой стороны. Там, где оказался бессилен.
— Это откуда же?
Он молча смотрел на меня исподлобья и, судя по шумному сопению, уже начал терять терпение.
— Что ж, и об этом ты мне тоже расскажешь, — подытожил я. — Всё справедливо. Информация в обмен на информацию.
— И откуда мне знать, что ты не обманешь?
Я пожал плечами.
— Придётся поверить. Но если твоя Захна жива, я принесу тебе доказательства.
Зверь медлил, по-прежнему буравя меня взглядом. Но, наконец, кивнул.
— Я буду ждать, чужак.
— Меня зовут Ян.
Он отвернулся, насколько позволяли цепи, и сгорбился, пряча лицо.
Я нырнул в серый мир и прежним путём выбрался из подземелья. Поплутал по закоулкам замка, отыскивая подходящее место для того, чтобы вынырнуть обратно. Ещё больше времени ушло на то, чтобы отыскать Энки. Демону оказалось скучно дожидаться меня на том месте, где я его оставил, и он отправился шататься по двору, суя нос всюду, где только можно.
Обнаружил я его у северных ворот. Там он, с хрустом грызя какой-то продолговатый фрукт, наблюдал за тем, как двое стражников выволакивают на мост отчаянно упирающуюся оборванку. Та поливала бедняг потоками ругательств, в промежутках между которыми сыпала туманными угрозами.
— Ну, ничего, подождите! Скоро! Рахамман придёт! Буря уже начинается!
— Да это ведь та самая сумасшедшая, что забегала в «Старые кости», — пробормотал я, становясь рядом с Энки.
— Угу, — кивнул он с набитым ртом. — Увы, я не смог с ней побеседовать, как следует. Эти доблестные воины опередили меня. Хотя кое-что я успел услышать.
— И что же? Что за Рахамман, о котором она талдычит?
— Она строит из себя пророчицу. Хотя я не чую в ней ни капли одарённости, так что, скорее всего, это просто болтовня. Грозит нашествием новой орды из Старых городов, которая сметёт и раздавит анклавы. И ведёт ту орду некий Рахамман Красная буря.
— Хмм…
— Я поспрашивал у местных. Эта замарашка не одинока. Сюда частенько забредают номады с севера. И некоторые из них говорят о новом вожаке, который объединяет банды. И приписывают ему какие-то неправдоподобные подвиги.
— И что же, местные не придают этому значения?
Энки пожал плечами.
— Здесь постоянно живут под угрозой нападений дикарей. И время от времени они действительно приходят.
— И даже нападают на анклавы?
— Этого давненько не было. Собственно, с момента вторжения Калатура Прорицателя, основателя Великого Дома Гракх. По сути, гракхи — это ведь бывшие номады.
— Ну, раз что-то подобное уже произошло один раз, то может и повториться?
Демон снова беспечно пожал плечами.
