Я снова взглянул вниз, на арену, но уже своим вторым зрением, частично погружаясь на Изнанку.
Злобный дух, привязанный к Хестии, был на месте. Но вёл он себя необычно. Не бесновался, не рыскал из стороны в сторону. Не обращая внимания на крики толпы, а может, и правда не слыша их, баньши, опустив окровавленные руки, смотрела снизу вверх прямо на нас.
Точнее, на Энки. И во взгляде её бездонных черных глаз застыли ожидание и мольба.
— Я уже рассказывал, — продолжил Энки громче, чтобы я смог расслышать через нарастающий гвалт толпы. — Такие заплутавшие духи, перешагнувшие грань мира смертных, довольно быстро теряют себя. Но эта… Она — своего рода Ныряльщица, хоть и бесплотная. За счёт связи со смертной дочерью она сохранила свой дух и разум.
— Что-то верится с трудом.
— Не обращай внимания на облик! Он лишь отражение их общих эмоций.
— Ну, хорошо, и что тебе нужно? Сделка? Так заключай! Насколько я помню нашу, тебе даже рукопожатие не понадобилось.
— Тут особый случай. Придётся придумать что-то вроде ритуала. Нужно какое-нибудь тихое безопасное место, и…
Тут Руфус ударил в гонг и выкрикнул, перекрывая шум толпы:
— Чистая победа! Чистая победа!
Ответом ему стал новый взрыв эмоций со стороны зрителей. Он дал собравшимся прокричаться и, чуть успокоив их, продолжил:
— Да уж, все закончилось слишком быстро. Хорошего зрелища не получилось. Но сейчас мы это исправим! Потрошительнице просто нужен более достойный противник. Или… два?
Толпа одобрительно взревела, хотя часть голосов, пробивавшихся сквозь общий гвалт, была явно недовольна.
— А может… три? — выкрикнул, веселясь, рыжеволосый. — У нас как раз в клетках томятся целых три пёсика, притащенные из пустошей. Выпустим их поиграть?
Кажется, подобное заигрывание с публикой здесь было чем-то вроде привычного ритуала. Очень уж дружно и охотно отзывались зрители, вытягивая вперед руки в знакомых жестах — большой палец вверх или вниз.
И, кажется, голосов «За» было заметно больше.
Я, стараясь не особо отсвечивать, уже пробирался к помосту Руфуса — благо до него было не очень далеко. Энки следовал за мной.
— Итак, выбор сделан! — провозгласил он, когда я был уже совсем рядом. Подойти вплотную к рыжему не позволяли телохранители, и я пока не стал лезть в бутылку. — Три пса пустошей против Потрошительницы! Исход, пожалуй, предрешён. Однако остаётся один вопрос — сколько продержится наша храбрая разбойница. До первого удара гонга? До второго? До третьего? Делайте ваши ставки!
Он прервался, отходя чуть назад и раздавая какие-то приказы помощникам. Вот тут-то мне и удалось привлечь его внимание.
— Мы знакомы? — бегая взглядом от меня к Энки, поинтересовался он. В тоне его сквозила дежурная любезность профессионального торгаша. — Насколько я понял, вы гости Айвра. Я видел вас у него в ложе…
Я взял инициативу на себя. Времени было мало, так что начал с главного.
— Мы были на площади, когда вы объявляли торги за Потрошительницу. Знаем, что она выставлена на продажу. И готовы выкупить её.
Рыжеволосый улыбнулся, состроив извиняющуюся гримасу.
— Где же вы были раньше? Днём вы и правда могли бы приобрести её за смешную цену. Но сейчас — увы… Иногда спрос на товар резко взлетает. И нужно пользоваться шансом.
— А что изменилось? Разве её бои — это не смотр для потенциальных покупателей?
— Так и есть. Но покупатель уже нашёлся.
— Когда это? — удивленно воскликнул Энки. — И кто он? Может, мы предложим более высокую цену?
— О, это уже не ко мне, — развел руками Руфус. — Вы опоздали совсем чуть-чуть. Потрошительницу выкупил ваш знакомый, Айвр Волкобой. Сразу, как появился здесь.
Я невольно обернулся в сторону работорговца. Тот по-прежнему восседал в тесном кольце телохранителей и со скучающим видом смотрел на арену. Хестия стояла там, не двигаясь и опустив голову, будто экономя силы. Помощники Руфуса оттаскивали прочь Одичалого, подхватив его за лодыжки. За трупом тянулся смазанный багровый след.
— С чего бы это? — скептически поинтересовался я. — Он ведь тоже был на площади. И тогда Хестия его не заинтересовала?
— Ну да. Но сейчас он изменил свое мнение.
— Почему?
— Я не задаю таких вопросов клиентам, — рассмеялся рыжий. — Особенно таким. Да и вам не советую.
— Хорошо. Но мы всё же попробуем договориться с ним.
— Пробуйте, — он равнодушно пожал плечами. — Но сомневаюсь, что у вас что-то выйдет. Он заплатил вдвое больше, чем я рассчитывал получить. И с одним условием.
— Каким?
— Потрошительница должна сегодня умереть на этой арене. Кстати, не хотите сделать ставку? Нет? Тогда прошу меня извинить — мне пора.
Мы с Энки молча переглянулись и, не сговариваясь, ринулись обратно к перилам, выходящим к арене. По пути я ещё раз оглянулся на Волкобоя, и на этот раз успел поймать его тяжелый, немигающий взгляд. Мне показалось, что губы его скривились в едва заметной усмешке.
Я отвернулся, чтобы не выдать своих чувств.
Сдаётся мне, этот упырь специально. Но зачем?! Он каким-то образом узнал, что мы с Хестией знакомы? Или увидел, как мы с Энки обсуждаем её? Хотя нет, Руфус ведь сказал, что Волкобой выкупил разбойницу сразу же по прибытию. Значит, и явился сюда специально для этого…
— Нужно что-то делать! — Энки нервно дёрнул меня за рукав и кивком указал на арену.
Подготовка к следующему бою уже заканчивалась. Где-то под нами находились выходы, ведущие в подсобные помещения. И оттуда доносилось рычание, явственно слышимое даже сквозь гул зрительской толпы. Похоже, псы, которых собирался натравить на разбойницу Руфус, были весьма крупные.
Сама Хестия напряглась. Сгорбилась, шире расставив ноги, и смотрела куда-то вбок, следя взглядом за пока не видимым нам противником.
Я же лихорадочно соображал, что можно предпринять в ответ на явную провокацию со стороны Волкобоя. Попробовать пробиться прямо к нему? Но не похоже, что он сейчас будет что-то обсуждать. Он нас пустил в свою ложу, но близко не подпускал, и вокруг него слишком много охраны. Это тоже неспроста.
Кажется, единственное, зачем он позвал нас сюда — это чтобы понаблюдать за нашей реакцией. Очень смахивает на ловушку. И самое хреновое, что я не понимаю её сути. Чего он добивается?
Снова ударил гонг, и Энки нетерпеливо заёрзал, подталкивая меня локтем в бок.
На арену выскочил первый пёс.
Впрочем, псом эту тварь называли, наверное, просто по привычке, потому что собаку она напоминала лишь отдаленно. Во время путешествия по пустошам я уже видел таких. Правда, издалека, ещё когда следовал с караваном. Харул рассказывал, что местные зовут этих хищников костеглодами или пустынными гиенами. У них множество разновидностей, и классифицировать их некому, да и незачем. Суть у них одна — довольно крупные падальщики, действующие как по одиночке, так и небольшими стаями. И не брезгующие и живой добычей, особенно раненой или ослабленной.
