Волкобой, скривившись от боли, выдернул из левой ладони засевший в ней дротик. Правая рука у него тоже была ранена, но он еще способен был удерживать оружие — откуда-то из за-спины он вдруг выхватил кинжал с темным волнистым клинком, похожим на язык пламени.
Вспышку страха он подавил, и теперь снова взирал с нас с убийственной смесью ненависти и презрения. Он отступил к самому выходу из пещеры, на выступающий наружу каменный козырёк. Мгновенно вымок под дождем — вода струилась по его тёмному лицу, затекала за ворот дорогой одежды. Но он словно не замечал этого, лишь щурился, когда капли попадали на веки.
Грянула очередная молния, высветив его силуэт на фоне стены дождя — будто черный трафаретный контур с горящими глазами.
Не очень понятно, на что он надеется. Соваться к нему под дождь, на мокрый каменный козырек, не очень-то хотелось. Но и деваться ему оттуда некуда. Просто тянет время, надеясь, что подоспеет кто-то из подручных Руфуса?
— Ну, что ж, ваша взяла, — выпрямившись, процедил он. — Подходите! Может, мне ещё повезёт захватить кого-нибудь из вас с собой.
— Не повезёт, — отрезала Хестия.
Она небрежно бросила плеть под ноги, и в руках её вдруг оказался кинжал. Замелькал, запрыгал серебристой рыбкой из ладони в ладонь, как живой. Волкобой невольно зацепился за него взглядом. Напрягся, сгорбился в боевой стойке.
— Позволишь? — искоса взглянув на меня, спросила разбойница. — У меня к таким, как он, особые счёты…
Я пожал плечами.
— Он твой.
Однако Хестия не успела даже приблизиться к работорговцу. Что-то большое и неуловимо-быстрое пронеслось мимо с пронзительным, пробирающим до самых печёнок воплем — чем-то средним между визгом циркулярной пилы и скрежетом раздираемого пополам листа ржавого железа. Крылатая тварь, полоснув на лету длиннющими, как сабли, когтями, смела Волкобоя с карниза и улетела дальше, растворившись среди хлещущих с неба струй.
Мы одновременно, будто отброшенные невидимой волной, отпрянули от выхода. Хестия длинно и замысловато выругалась — так, что даже Ама замешкалась с автопереводом с арранского. На Регине снова наглухо закрылся шлем — забрало трансформировалось, пряча её лицо в непроницаемую металлическую скорлупу.
Я замер, инстинктивно пригнувшись и прикрываясь щитом. Был готов нырнуть на изнанку, но не спешил — хотелось сначала разглядеть, что же там за тварь.
Секунды капали одна за другой в напряженном ожидании, но летающее чудовище не вернулось. Зато пришло осознание, что мы, пока возились с бандой работорговца, прозевали что-то важное.
Ливень и буря не утихали всё то время, что мы были в этой пещере. Но мы были слишком заняты, чтобы прислушиваться к доносящимся снаружи звукам. Однако сейчас за шумом дождя и завываниями ветра я всё отчетливее различал доносящиеся откуда-то сверху странные, нечеловеческие вопли. И рычание. И выстрелы. И отчаянные крики, рвущиеся из десятков глоток.
Да что там происходит?!
Регина, кажется, тоже засекла что-то странное. Прижав пальцы здоровой руки к виску, она сосредоточенно прислушивалась, потихоньку отступая вглубь пещеры.
Энки, наконец, окончательно пришёл в себя. Глаза его лихорадочно блестели, на лице застыло какое-то странное выражение — не то удивления, не то азарта, не то испуга. Поймав мой взгляд, он спросил:
— Ты тоже это слышишь? Ты чувствуешь это?
— Что?
В груди заворочалось смутное чувство беспокойства. Не просто ощущение опасности, а какой-то инстинктивный, слабо контролируемый ужас. Я послал мысленный запрос Аме, но амальгама не выдала ничего внятного. Из этого глухого каменного мешка вообще мало что можно было разглядеть, но и высовываться не особенно-то хотелось, особенно после того, что произошло с Волкобоем. Однако амальгамные линзы то и дело подсвечивали снаружи какие-то неясные, расплывчатые силуэты.
Я попробовал выглянуть наружу через изнанку, но это мало что дало. Разве что дождь и завихрения бури из серого мира выглядели, как затейливый фейерверк — в воздухе метались мириады ярких алых искр.
Где-то я уже видел подобное. Ах, да. Во время Жатвы, когда катаклизм только-только затянул кусок нашего мира на Аксис. Это частицы игниса. Их очень много, они буквально витают в воздухе…
— Надо уходить отсюда! — замотав головой, будто пытаясь пробудиться от наваждения, рявкнул Энки и, не дожидаясь остальных, зашагал обратно в пещеры.
Мы с Хестией переглянулись и, не сговариваясь, последовали за ним. Но разбойница чуть отстала, снова подобрав плеть Волкобоя и быстро обыскивая трупы его людей. Регина же откровенно растерялась, глядя то на неё, то на нас. Но в итоге решила следовать за нами. Впрочем, другого выхода из этого грота всё равно не было.
— Эй, да что там творится? — спросил я, догоняя Энки. — Ты что-нибудь почуял?
— Пока непонятно, — поморщился он. — Тут много плотного камня, сквозь него даже игнис не просачивается. Надо выбраться наружу. Но у меня скверное предчувствие.
— Это похоже на Красную бурю, — вмешалась, догоняя нас, Регина. — Примерно так их описывают в архивах. Но настоящих Красных бурь за пределами Пасти не было уже много-много лет. Чуть ли не со времен вторжения орд Калатура.
— Эй, да подождите меня! — возмущенно окликнула нас Хестия. Она уже успела стащить сапоги с одного из ловчих и переобуться, а сейчас торопливо возилась с застежками какой-то кожаной сбруи у второго. Это оказалось что-то вроде широкой кожаной портупеи с несколькими дополнительными ремнями, на которой были закреплены ножны для кинжалов и всякой мелочевки. Она надела её прямо поверх своих потрепанных лохмотьев.
— Может, ещё предложишь присоединиться к твоему грабежу мёртвых? — саркастично отозвалась Регина.
— Грабёж? А я слышала, что Жнецы не гнушаются собирать трофеи с побежденных, — не менее язвительно ответила разбойница. — Ян, а эта стерва вообще что здесь делает?
Мы с Региной встретились взглядами, и мне показалось, что она смутилась. Я вздохнул.
— Я уже и сам не знаю. Давайте разберёмся позже. Для начала надо понять, что там наверху за заваруха. Поднимемся на поверхность и посмотрим. Путь наверх всё равно один. Только никаких выкрутасов по дороге!
Регина неохотно кивнула. Хестия, криво усмехнувшись, тоже. Лицо её как-то неуловимо изменилось, и я пока не мог понять, в чём дело. Да и в полутьме было не разглядеть толком.
— Ты, кстати, как? — спросил я её, кивая на её изгвазданную в крови одежду.
Разбойница, коснувшись ладонью живота, озадаченно хмыкнула.
— Да вроде как… Жива. Даже шрамов нет! Я про такое даже не слышала. Разве что в сказках. Где ты откопал такого целителя?
Энки снисходительно улыбнулся.
— Не стоит благодарностей, дорогая. Но я не целитель.
— А кто?
