В ходе той бойни, что развернулась следом, эти дурацкие детские стишки, звучащие у меня в голове, воспринимались вдвойне нелепо и оттого даже жутковато.
Раз. Два. Три. Четыре.
Жили мошки на квартире…
Азартно вопя, темнокожий всадник с подпиленными треугольными зубами наклонился вправо, размахнулся на скаку, намереваясь одним ударом тяжелого клинка развалить меня напополам, от плеча до пояса. Отбив саблю щитом, подныриваю под скакуна, рубя ему по задним ногам и тут же ныряя на изнанку, чтобы клинок не завяз в кости.
И повадился к ним вдруг
Крестовик, большой паук…
Лошадь спотыкается, всадник летит через её голову. Выныриваю несколько мгновений спустя, коротким колющим ударом жаля его между лопаток. Тут же принимаю на щит удар другого номада, налетевшего сбоку. Быстрый выпад — и мой клинок вонзается ему в ногу. Всадник по инерции движется дальше, но я твердо удерживаю меч, плюс ещё и успеваю немного провернуть лезвие, так чтобы оно разворотило бедро до самой кости. Вопль раненого разносится по округе — истошный, громкий и такой затяжной, что даже не верится, как это у человека хватает воздуха в легких.
Пять, шесть, семь, восемь,
Паука давай попросим:
Еще одного номада я пропускаю мимо, спрятавшись на изнанку — он налетел слишком быстро и с неудобного мне угла. Зато следующего, подпрыгнув высоко над землёй, встречаю хорошо выверенным Ударом призрака. Целился в шею, но из-за искажений на изнанке слегка промахиваюсь, и удар пришелся точно по раззявленной в боевом кличе пасти, снеся напрочь верхнюю часть головы.
Едва успев приземлиться, подныриваю под брюхо другого скакуна, бью его снизу, но тут же ухожу на изнанку, чтобы не изгваздаться в потоке крови и требухи, хлынувшей из вспоротого брюха.
Ты, обжора, уходи!
А ты, Ян — давай, води!
По щиту снова гулко грохает тяжелый тупой клинок, за ним следом — что-то вроде булавы на рукоятке с цепью. Я отшвыриваю очередного номада Ударом вепря, вышибая его из седла. Тощая лохматая лошаденка испуганно ржёт, взвиваясь на дыбы, бьёт в воздухе передними копытами.
Добиваю упавшего коротким расчетливым ударом, снова ускользаю на изнанку. Постоянно верчу головой, следя за вьющимися вокруг меня противниками.
Их слишком много! И я оттянул на себя нескольких, но остальные ринулись на более очевидную и легкую добычу.
Ругаясь свозь зубы, я догоняю группу землян. Бью в спину атакующим их номадам — торопливо, не особо целясь и не стараясь нанести смертельный урон. Главное, зацепить побольше, сбить их строй, задержать, заставить отвлечься…
— Ян!!
Окрик Шаля затерялся среди воинственных воплей номадов и криков боли и ужаса. Кочевники, врубившись на полном скаку в толпу бегущих, разметали их. На моих глазах один из кочевников верхом но косматом волке схватил за волосы одну из женщин, отбившуюся от основной группы, и с хохотом потащил за собой, волоча по земле. Другой точным ударом копья пронзил насквозь высокого парня с дубиной, пытающегося защитить отступающих. Ещё двое бегущих рухнули почти одновременно — номады били в затылок, в спину, не пытаясь захватить никого живьём.
От каждого такого удара, вскрика, от вида каждого упавшего в пыль несчастного у меня будто что-то отмирало внутри. Я не знал этих людей. Но когда-то мы с ними жили в одном городе, в одном мире, говорили на одном языке. Они — это последние ниточки, связывающие меня с прошлой жизнью. И теперь эти нити рвутся одна за другой, а я ничего не могу с этим сделать!
Осознание этой невосполнимой утраты обожгло меня, словно разрядом электрошока. Кажется, до этого я не понимал по-настоящему, насколько мне всё это важно. Я зациклился на поисках Алисы, но и остальные пленники Аксиса, притащенные сюда из Пасти — тоже, по сути, мне родня. Ближе них в этом мире у меня никого нет, и вряд ли будет.
Я зарычал не хуже самих номадов, на пределе сил бросаясь в очередную самоубийственную атаку. Окровавленный дымящийся меч в моей руке будто сам собой находил цель, безошибочно разя в уязвимые места кочевников. Это было несложно — брони на них было немного, такое ощущение, что эти быстрые легковооруженные всадники предназначались специально для того, чтобы кошмарить безоружных.
Впрочем, наши всё же порой давали отпор. На моих глазах один из номадов слетел с седла, нанизанный на тонкую черную пику, пронзившую его насквозь. Я узнал один из драконьих шипов. Оружие из них и правда неплохое. Другим таким же шипом обороняющиеся ослепили скакуна другого номада. Обезумевшее от боли животное сбросило седока и наперерез остальным умчалось прочь.
Но всё же налётчиков было слишком много, и бывшие рабы Волкобоя гибли один за другим. Кажется, от группы, которую я видел в лагере, осталось уже не больше половины. Хотя, может, кому-то все же удалось скрыться?
С воплем бессильной ярости я пронзил мечом очередного патлатого татуированного кочевника, заслонился от второго щитом, тут же снова атаковал. В пылу боя я уже и сам не замечал, как перетекал на изнанку и обратно — я всё лучше контролировал этот процесс, и сейчас эти мгновенные нырки были для меня уже такими же естественными, как обычные движения. У дикарей не было никаких шансов. Но это не особо-то помогало тем, кого я пытался защитить. Я ведь не мог разорваться, чтобы оказаться в нескольких местах одновременно.
В памяти короткими вспышками мелькали похожие сцены — тогда, в Пасти, когда мы пытались спастись от волны порождений Скверны. Как тогда упал, тут же разорванный тварями, Ринат. Как раненый Макс остался на лестничной клетке, пытаясь выиграть для нас немного времени. И я позволил ему сделать это…
— Ян!! Держись!
На номада, пытавшегося напасть на меня со спины, вдруг откуда-то налетела темная гибкая фигура. Набросилась сзади, обвив за торс ногами, и одним движением кривого, как птичий коготь, кинжала, вскрыла горло от уха до уха. Оттолкнувшись, спрыгнула раньше, чем труп начал валиться из седла.
Хестия!
Другой силуэт возник слева — в золотистых доспехах с глухим гладким шлемом, полностью скрывающим лицо. Широкий прямой клинок, являющийся продолжением правой руки, мелькал на солнце идеальной полировкой, отбрасывая блики, как зеркало. Но уже через несколько мгновений он обагрился кровью.
Регина двигалась быстро, уверенно, и, несмотря на кажущуюся хрупкость, была гораздо сильнее обычного человека. Она с места легко подпрыгивала выше головы, одним ударом вышибала налетчиков из седла, а клинком легко перерубала конечности — что людям, что их скакунам.
До моста остались буквально пара сотен метров. Народу на самом мосту стало ощутимо меньше — кажется, хозяева крепости всё-таки приоткрыли ворота получше, чтобы успеть пропустить беглецов. А еще от крепости в нашу сторону выдвинулся небольшой вооруженный отряд. Возглавляла его, похоже, Регина. С ней — Хестия и человек пять в броне стражников.
