Убивали, калечили, принимали на себя удар…
Но самое главное — они оттягивали на себя внимание северных шаманов, которым пришлось сосредоточиться на обороне, а не на атаке.
А редкие белесые копья, которые нет-нет, да и прилетали со стороны рощи, принимали на себя Толстой с Волконским.
Ивана спасала прокаченная антимагия, а Пётр лихо разбивал снаряды Бездны своими огненными кулаками.
Увы, но долго так продолжаться не могло.
Конструкты один за другим погибали от ледяных копий и от белесых силовых жгутов. От топоров северян и морозного дыхания ледяных демонов.
Ну а когда Пожарский крикнул, что он удаляется в палатку, пришло понимание: ещё немного и конструкты закончатся.
А значит принимать на себя удары северян будем уже мы.
— Отступить на позицию «В»!
— Отступить на позицию «В»!
Моя команда УГам и приказ штабс-капитана прозвучали в унисон, не позволяя трактовать слова об отступлении как-то иначе.
И если ещё вчера у нас был отличный план, как отбиться от первого и самого страшного натиска северян и целых три позиции, то сейчас…
Сейчас у нас оставались лишь редкие холмы перед самыми цветочными полями.
И, судя по тому, что Пожарский убежал в лазарет, у нас появились первые раненные…
И даже тщательно громыхающая гроза, создав которую, Дмитро упал без сил, уже не помогала.
Да, первые росчерки молний хорошенько проредили наступательные формации северян.
Но чем дальше, тем слабее и реже били молнии, а шаманы северян наловчились прикрывать своих воинов белесой Пеленой.
Бьюсь об заклад Безухову пришлось нарушить свой нейтралитет — поскольку я бы на месте северян совершенно точно послал к Громову отряд ликвидации.
И, вспоминая цепенящий вой, на Дмитро бросили стаю волков.
Хотя, судя по тому как резво скакал Игорь на взятом откуда-то боевом коне, да ещё и с Хмурым за спиной…
Да и потом, там должен быть Алабай с Айной и Алексией.
В общем, думаю, Дмитро все же прикроют.
Чего не сказать о нас. Ведь мы же на острие атаки.
— Боезапас!
Я встряхнул рукой, чувствуя, как по запястью перекатывается подаренный паладином браслет «Нить судьбы».
Да уж, Федин отец будто знал, что мне пригодится взвод паладинов в тяжелой броне, да ещё и вооруженных крупнокалиберными пулеметами.
Вот только шаманы северян…
Как бы вместо козыря призыв паладинов не обернулся эпичным фиаско…
Я выпустил оставшиеся ракеты по приближающейся ватаге северян, сделал два шага назад и присел на колено, чтобы заряжающему было удобней менять пустые ракетные кассеты.
Ладно, подожду немного. Может мастер Нико все же успеет?
Хотя вряд ли… И ощущения какие-то нехорошие…
— Бойся!
Толстой, скакнув вперёд словно кузнечик, оказался передо мной и сжался всем телом, словно на него несся поезд.
— Ты чего…
Хац!
Белесую спираль я заметил только после того, как она врезалась Ивану в грудь, отбросив его к моим ногам.
Заметил не только глазами, но и всем своим естеством. Будто кто-то мерзкий выплеснул на меня целый ушат ледяной воды.
И, судя по тому, как встрепенулись мои одноклассники и наши дружинники, пробрало всех без исключения.
А Толстой ещё и попал под сам удар…
— Ваня!
Упав на колени, я машинально схватил товарища и потащил его в ближайшее укрытие.
— Пробный, — посеревшими губами прошептал Толстой. — УГ проедает… Сейчас будет второй… Не смотри, чувствуй…
И Ваня, вытолкнув из себя последние слова обмяк в моих руках.
— Иван! — в голове подскочившей Ольги было столько боли и страха, что я чуть было не отшатнулся в сторону.
Мне было безумно жаль и Толстого, и Ольгу, но просто так стоять и смотреть было выше моих сил.
— Ольга! Ему в грудь ударила белёсая спираль! Она невидимая. Её не увидеть, нужно почувствовать! Ольга, чтоб тебя!
В глазах магини уже плясал белый огонь, и я чувствовал, как из неё изливается ярость, гнев и желание перебить всех северян голыми руками.
— Ольга, ты не достанешь до них своей магией! Поставь самый мощный щит! Они сейчас ударят, ну! Ваньку хоть прикрой! Нам его ещё из УГа вытаскивать и в лазарет тащить!
Слова про Толстого мгновенно отрезвили магиню и она, взмахом руки вывела перед собой светящийся знак «Ом».
Хац!
Белесая спираль Бездны врезалась в сияющий знак «Ом», словно пуля в фарфоровую тарелку.
«Ом» разлетелся золотой пылью, а Ольга, потеряв сознание, беззвучно повалилась рядом с Иваном.
— Айна!!! — я не видел создаваемой спирали, но всем нутром чувствовал, что на этот раз вдарит так, что не поможет никакой щит. — Разорви это ксурово плетение!!!
Я не успевал ни призвать отряд паладинов, ни своих предков.
Даже убежать и упасть в заготовленный окоп — и тот не успевал.
А ведь за мной стояли мои одноклассники. И они тоже не успевали.
— Их сотни! — отчаянный крик девушки я даже не столько услышал, сколько почувствовал.
Вообще, в последние дни с моей чувствительностью творилось что-то неладное.
Было ли тому виной общение с Вороном, или еженочные «подзарядки» от Дубровского, но я стал чувствовать то, о чем раньше не мог даже и помыслить.
Так, к примеру, после крика Пылаевой, я почувствовал сердцебиение шаманов, участвующих в общем ритуале.
Айна оказалась права — такое многоуровневое плетение не под силу разорвать никакому огневику.
Я почувствовал, как каждый шаман выкидывает вперед левую руку с неестественно скрещенными пальцами, как они буквально на глазах стареют, отдавая взамен свою жизненную силу.
Почувствовал, как белесые нити выстреливают вперед, закручиваясь и превращаясь в прозрачную пружину смерти.
Почувствовал довольное урчание Бездны.
Почувствовал злую радость необычайно одаренного северянина.
Почувствовал, что роду придется по душе моя смерть — на поле боя, лицом к превосходящему противнику…
А ещё я почувствовал жар.
И этот жар шёл из-за спины.
— Хах! — сказал я и, как говорят местные, без-страшно шагнул вперёд.
ХАЦ!
Удар белесой пружины был страшен.
Она выстрелила будто бы из разных мест и, собравшись воедино, ударила даже не по мне, а по всем нам.
