Я делаю вдох через нос перед тем, как сказать:
— Сожалею о вашем разводе.
— Развода и не было. Я не… Мы даже не поженились.
Если раньше я думала, что меня вырвет в мусорную корзину, то теперь я сама готова отправиться туда на правах отброса, которым и являюсь.
— Мне так…
— Дело не в послании, — перебивает он, схватив программу за уголок, а затем убрав руки назад в карманы и отступив. — То есть не только в нем.
Интересно, поместится ли со мной в мусорку одеяло? Подушки-то я определенно не заслуживаю.
— И все равно я бы хотел узнать. Узнать, как вы это поняли.
Он смотрит на меня с каменным лицом и печальным взглядом. Можно придумать множество ответов. Например, что я имела в виду себя, что оформлять свадьбы для меня всегда ошибка; просто это привычка, иногда я даже не осознаю, что снова взялась за такой проект; я не ожидала, что все так обернется, вы с Эйвери были хорошей парой.
Могу представить, чем это закончится. Он не так-то прост и сразу бы понял, что половина из сказанного — неправда. Однако он слишком сдержан, слишком воспитан, чтобы давить, и пусть я не выгляжу столь же воспитанной и сдержанной, все же. Все же я знаю, чем это закончится. И знаю, насколько легко умолчать самое важное. По напряженной челюсти — даже уши приподнялись — ясно, что, не получив ответа, Рид за ним не вернется, он лишь кивнет (явно неодобрительно) и уйдет из магазина. А я закрою смену и пойду домой. Переступлю порог квартиры и скажу Сибби: «Не поверишь, что сегодня случилось…»
Нет, не так. Я ничего ей не скажу, ведь Сибби едва ли понимает, что я существую не только ради половины оплаты за квартиру и счетчики. Я просто солгу Риду, и он уйдет, а я буду смотреть на М-А-Й, пока в глазах не помутнеет, в беспокойстве за свои вздорные руки, приближающийся дедлайн и полное отсутствие вдохновения. Подожду здесь, пока не придет время Сибби ложиться спать, затем пойду домой, подавленная, как до встречи с Ридом. Буду загонять себя в личный и профессиональный кризис, думая, что, МОЖЕТ быть, Рид расскажет кому-то о том, что я натворила.
Нет — я расцеплю руки и возьму программу. Вряд ли я сейчас могу посмотреть ему в глаза, поэтому гляжу вниз, на буквы — на те, что он увидел. На шифр, на код. На ошибку.
— Давайте я угощу вас кофе и мы поговорим об этом?
♥ ♥ ♥
Мы идем в уютный эспресс-бар на углу Пятой авеню и Беркли. Поближе есть еще один, в полутора кварталах от магазина, но он раньше закрывается, к тому же я нередко вижу там своих клиентов. Неловкая прогулка в пару кварталов стоит того, чтобы наш с Ридом разговор не коснулся лишних ушей.
Она, конечно, оказалась куда более неловкой, чем я рассчитывала, — мы все время молчали, за исключением того момента, когда я закрыла магазин и посильнее запахнула кардиган от холодного воздуха этой затянувшейся зимы. Рид кашлянул и сказал:
— Отдать вам пиджак? — в этом даже недовольства не было, только автоматизм, как и в его воспитанном «Добром вечере». Я так удивилась, что резко ответила:
— Не надо со мной любезничать. — Он снова кивнул, и мы направились в кофейню, даже не смотря друг на друга.
А там он открыл передо мной дверь.
За столиком Рид все такой же скованный: спина прямая, плечи (все еще очень красивые) расправлены, локти прижаты к туловищу. Не дай бог он поставит их на стол, как обычный человек. В нем все еще чувствуется некая неприязнь — как будто все вокруг у него вызывает подозрение. Рид рассматривал тяжелые стеклянные банки с бискотти, ужасно большим печеньем и шоколадными шариками в кокосовой обсыпке так, будто это выставка самых отвратительных мертвых насекомых, приколотых на булавочки только для того, чтобы его выбесить. Когда я спросила, какой кофе он хочет, он ответил: «Поздновато для кофе» («поздновато»!) — и заказал травяной чай.
Мы тут словно «Антологию драмы» косплеим. Не успеваю я отпить от своего кортадо (выбор неудачный; я не смогу заснуть, но что мне остается делать после этого «поздновато»?), как Рид произносит:
— До города ехать не близко. — Бессмысленное начало разговора на первый взгляд, но затем я поняла, что это намек поторопиться и все объяснить.
— Ээ… — начинаю я, но прерываю этот звук-паразит. Я осознала, что у меня есть такая проблема, только начав снимать видео для соцсетей. На первом ролике я говорила «ээ» на каждом третьем слове: «Для одних букв, ээ, отлично подходят карандаши, ээ, Blackwing Pearl с, ээ, замечательным графитовым стержнем». Лишь спустя четыре дубля я смогла свести количество «ээ» к терпимому минимуму.
В последнем видео доказательство того, как далеко я продвинулась, — я вообще ни разу «ээ» не произнесла.
Начинаю снова.
— Думаю, мой ответ вас не очень устроит.
— Вы этого не знаете. — Ладонями вверх он обводит окружающее нас пространство. Неловкой прогулки было недостаточно, теперь еще и жесты.
Я слегка ерзаю в кресле, безуспешно пытаясь поправить ткань платья, прилипшую к ягодицам и бедрам. Размышляю, что сказать, как объяснить чувство, возникшее в тот день, когда я увидела их с Эйвери вместе. Чувство, с каким я оформляла их программу.
— Конечно, я и раньше встречала незаинтересованных клиентов. Были встречи, на которых жених ни разу не оторвался от телефона, чтобы что-то сказать.
— Кажется, я не брал телефон на нашу встречу.
В твоей эпохе их еще не изобрели. В твоем киномире «Антологии драмы», думаю я, но он говорит:
— Я из Мэриленда.
Не могу понять, шутит он или нет. Если да, то он стер весь юмор со своего лица, пока я не увидела. Ясно лишь то, что он хочет вернуться к этому заказу и все выяснить, и, думаю, надо ему рассказать. Впервые меня о таком просят.
— Наверное, потому что вы… ээ, вы… казались отстраненным, пусть и пришли на встречу. Очень несчастным… если честно, она тоже. Она не была такой несчастной, когда мы только вдвоем встречались.
Он отодвигается в кресле. Кажется, его спина впервые за вечер коснулась спинки мебели.
— Вам не понравилось ничего из ее выбора. Это по виду было ясно. Но вы просто моргнули и как бы стерли все эмоции с лица. — Как мне знакомо это стирание эмоций с лица. Я наблюдала, как родители делают это годами, с каждой ссорой все больше отдаляясь.
— Она хотела услышать и ваше мнение. Она была разочарована.
— Да, — произносит он совершенно серьезно, — я часто ее… разочаровывал.
Мне сразу же захотелось взять свои слова назад, смягчить как-то этот разговор, сохранить мир между нами.
— Послушайте, я вас не знаю. И не знаю Эйвери. Может, у вас в тот день была ссора или не знаю. Может, это было нормальным для ваших отношений, а я все не так поняла. Совершенно неправильным с моей стороны было…
