Правда, тут нет ничего для детей. Детских садов и площадок. Наверное, поэтому здесь никто не гуляет с детьми. Тут мы с самокатом отдыхаем. Самокат ведь тоже устает. Я глажу его по рулю и замочку. Разговариваю с ним. В этих переулках почти никого нет. И никто не подумает, что я какая-то странная. Это люди странные. Такое красивое и хорошее место. А они сюда не ходят. Но нам же с самокатом лучше. Мы долго сидим и отдыхаем здесь. Я бы хотела тут жить. Наверное, здесь очень дорого и несправедливо. Но Леша говорит, что мы обязательно будем здесь жить. Когда он заработает много денег для нас. Леша мой друг. Дома я тоже глажу его. Прикладываю к нему замочек от самоката. Чтобы он никуда не ушел. Это юмор. Леша говорит, что никуда не уйдет. Но не смеется. Леша не понимает юмор.
Я люблю возвращаться домой по Новой Басманной. На ней очень хороший тротуар для самоката. Гладкий и все время под горку. Можно катиться быстро. Как на электрическом самокате. Голову продувает. И мысли уходят.
Как я провела лето. Недавно я быстро ехала вниз. По Новой Басманной. Обгоняла пап с детьми. На электрических самокатах. Машина потихоньку выезжала из двора. Мой самокат врезался в нее. Я упала на капот машины. Из машины вышел мужчина и стал ругаться. Что я поцарапала его машину. В Москве принято из-за мелких царапин на машинах устраивать разбирательства. Вызывать полицию. Целый день стоять на дороге. Но этот мужчина немного поругался. А потом посмотрел на меня внимательно. И перестал ругаться. Извинился и сказал, чтобы я была осторожнее. Потому что как я буду кататься со своими детьми. Вот такое он выразил мне пожелание. Хотя моего живота тогда было не видно. Я тоже извинилась перед ним почему-то. Я была в каком-то ступоре. Мужчина уехал. У меня немного болела нога. Все-таки я ее чуть-чуть повредила. Домой я ехала медленно. У меня обычный не электрический самокат. Но он все равно мой друг.
Дома Леша спросил, что случилось. Я сказала, что просто упала. Не рассказывать же ему про мужчину и машину. Но Леша все равно волновался. Кажется, он что-то почувствовал. Леша вообще стал все очень чувствовать. Он сказал, что надо ехать в больницу. Я согласилась. Потому что у меня пошла кровь. Мы поехали в больницу. Там пришлось рассказать врачу про самокат и машину. Врач потом сказал мне наедине, что это ни при чем. Что я все равно бы не выносила этого ребенка. Что у меня все равно был бы выкидыш. Потому что я ПОДСОЗНАТЕЛЬНО не хотела этого ребенка. Потому что каталась на самокате. И вообще вела себя не так, как должна вести себя беременная женщина. Так что если мне винить себя в чем-то, то только в том, что я просто не хотела этого ребенка. Но что ничего ужасного не случилось. И что у меня еще могут быть дети. Если я по-настоящему их захочу. ПОДСОЗНАТЕЛЬНО захочу. Наверное, врач меня так успокаивал. Таким странным ходом своей мысли.
А я правда сначала не хотела этого ребенка. Даже хотела сделать аборт. Но потом я захотела и полюбила этого ребенка. Говорила об этом постоянно Леше. И даже на своем дурацком канале. Но как я на самом деле его хотела и любила, я поняла только сейчас. Когда потеряла его. А Леша ни в чем меня ни разу не обвинил. Только стал иногда в разговоре отворачиваться от меня. Сам обнимает. А сам отворачивается.
Так я стала кататься на самокате еще больше, чем раньше. А Леша сказал, что теперь мы точно будем кататься вдвоем. Я сказала, подумаю. Потому что вот Леша волнуется за меня. А я волнуюсь за свой самокат. Как я могу оставить друга одного? Он же меня никогда не оставил бы. Леша сказал, чтобы я не волновалась. Мой самокат не останется один. Леша мой друг. И самокат мой друг.
Через несколько дней нам привезли два новых самоката. Леша купил их для нас. Один такой же, как мой обычный. Но только электрический. А второй тоже электрический. Но большой. Как у пап, которые катают своих детей. Леша сказал, что новый самокат тоже станет мне другом. И что я могу кататься с ними по очереди. Со старым и новым другом. По Старой и Новой Басманной. И мы всегда будем кататься вместе. Я спросила, будем ли мы кататься вместе с другим нашим ребенком. Будет ли Леша катать другого нашего ребенка на своем большом электрическом самокате. Как все папы на Садовом кольце. Это нежность. Но Лешу смущает нежность. Он отворачивается и говорит, что будем. Обязательно будем.
Мы выходим вечером кататься на самокатах. Вдвоем с Лешей. Самокаты наши друзья. И мы с Лешей друзья. Мы едем вверх по Новой Басманной. На ней хороший гладкий тротуар. Мы доезжаем до высотки на Красных Воротах. Она большая и красивая. Ее тоже построил не Юрий Семенович. Мы поворачиваем на Садовое кольцо. И быстро едем вниз по нему. Обгоняем все другие самокаты, коляски, женщин, мужчин, детей. Электрический самокат большой и быстрый. Голову продувает. И мыслей нет. Даже хороших.
Мне нравится мой новый друг. Но и по старому другу я тоже скучаю. Как по нашему с Лешей ребенку. Леша едет впереди. Я догоняю его и говорю, что скучаю. Леша не отворачивается и говорит, что у нас все еще обязательно будет. И уезжает немного вперед. Мне хочется подшутить над Лешей и спросить, когда это будет. Когда он заработает много денег и мы будем жить в покровских переулочках? Где дорого и несправедливо? Но я не говорю этого. Просто догоняю его и молча еду рядом. Потому что это был бы юмор. И даже сарказм.
А во мне только нежность.
57
– Товарищ майор! Я материалы по этому ресторану изучил. У них там уклонение от уплаты налогов! И хинкали, говорят, хорошие.
– Лейтенант, не мешай. Иди, изучай дальше.
– Есть.
– Ну что, Элеонора? С чем пришла?
– Костя, дело у меня деликатное… Мы можем… наедине поговорить?
– Товарищ майор, а еще в этом ресторане бургеры делают. Тоже, я слышал, хорошие. Вообще, у них типа фьюжн, кухня разных…
– Лейтенант! Тебе что старший по званию сказал? Выйди!
– Есть!
– Итак, гражданка Соболь. Элеонора Владленовна…
– Ой, да брось ты, «товарищ майор».
– Ладно, ладно… Давно не виделись. Слышал о Владиславе. Прими мои соболезнования. Ты как вообще?
– Спасибо, Костя. Я нормально.
– Корона? Он же молодой совсем. Был… По-моему, меня на пару лет старше всего.
– Да. За неделю сгорел.
– Сочувствую, сочувствую… Выпить хочешь?
– Не откажусь. У тебя же коньяк, наверное? Вот с кофейком бы его.
– Лейтенант, чего тебе?
– Товарищ майор! В этом ресторане целая преступная группа вырисовывается! И утка с лапшой интересная. Ее я сам у них пробовал.
– Ну и чего? Давай, возбуждай дело.
– Есть.
– Стой.
– Слушаю, товарищ майор.
– Скажи там дежурному… Прапорщику Бурцевой, чтобы кофе сделала… свидетельнице. И мне тоже.
– Товарищ майор, а кофе в этом ресторане плохой. Но я знаю кофейню, где мороженое с клубничным вареньем подают.
