А теперь, выходит, свеча появилась. Сначала появилась, а потом куда-то исчезла… Мирослава присмотрелась к стенкам ванны. После того, как вода почти полностью ушла, стали заметны множественные восковые потеки, словно ванна была наполнена и не водой вовсе, а вот этим… то ли воском, то ли жиром, то ли стеарином. Кажется, именно этим и были испачканы стенки, когда подсобные рабочие вытащили ванну из подвала. Вот что это было! Свечной воск! Мирослава выдохнула, отшатнулась от ванны и едва не упала, поскользнувшись.
Ей не хотелось смотреть, на чем она поскользнулась. Вероятно, она уже знала, что увидит. Знать-то знала, а вот видеть не желала.
От ванны к двери вели следы босых ног. Выглядело это так, словно бы кто-то принял ванну из свечного воска, а потом босой прошлепал к выходу. Мирослава тоже прошлепала. На полусогнутых, непослушных ногах. Отследила весь путь ночной гостьи от ее грифоньей ванны до входной двери. В коридоре следы исчезали, словно бы та, кто их оставила, растворилась в воздухе.
Мирослава постояла на пороге, подышала диафрагмой по заветам модного психолога, а потом вернулась в свой дом, который, похоже, больше не был ее крепостью. Что это за крепость такая, в которую можно войти вот так запросто?!
Оказавшись внутри, она включила свет везде, в каждой комнате. Что уж говорить про ванную! При ярком электрическом свете магия и ужас постепенно истаяли. К сожалению, истаяли только они. Воск со стенок ванны никуда не делся. Воск пах полынью и, кажется, лавандой, отскребался легко, но полная чистка ванны обещала стать настоящей морокой.
Мирослава в нерешительности постояла посреди комнаты, а потом принялась стаскивать с себя пижаму. Как хорошо, что в своем доме, который больше не крепость, она устроила еще и душевую кабину! Потому что мыться в этой ванне она больше не сможет никогда.
Горячая вода смывала с кожи грязь и остатки ужаса. Если бы не восковые следы, Мирослава бы уже успокоилась, нашла бы произошедшему какое-нибудь разумное объяснение. Но следы были и с этим фактом приходилось считаться.
– К черту! – сказала она, выключая воду. – Я подумаю об этом завтра!
Нет, она не ощущала себя Скарлет О Хара! И даже душевной близости с этой дамочкой не чувствовала, но ее жизненное кредо с успехом взяла на вооружение еще несколько лет назад.
Перед тем, как пройти в спальню, Мирослава проверила, надежно ли заперта входная дверь, подергала ручки окон. Все в порядке, все закрыто. Хотя бы на время дом снова стал крепостью. Вопрос с ее неприступностью она будет решать утром. Если верить настенным часам, до рассвета оставалось не так много времени.
Вопреки опасениям, Мирослава уснула почти сразу же. Кажется, только-только закрыла глаза, и вот уже будильник на мобильном мурлычит ласково, но настойчиво.
Она привыкла вставать рано, не позднее шести утра. Любила эти уютные часы сонной тишины, когда можно совершить пробежку по парковым дорожкам, без риска наткнуться на кого-то из воспитанников Горисветово. Любила посидеть в сети, дожидаясь, пока остынет свежесваренный кофе. Одним словом, утром Мирослава любила неспешную размеренность. Был соблазн перевести будильник на час вперед, но она себе запретила. Еще не открыв глаза, она уже дала себе установку. Ничего страшного не случилось! Приступ сомнамбулизма и чья-то дурацкая шутка! Вот что, вероятнее всего, произошло минувшей ночью. Именно так и никак иначе!
Определившись с установкой, Мирослава выбралась из постели, отдернула шторы, любуясь красотой нарождающегося дня, а потом решительным шагом направилась в ванную комнату.
Наплывы воска никуда не делись, хотя в глубине души Мирослава надеялась, что за ночь они испарятся сами собой. С другой стороны, этот факт четко говорил о материальности случившегося. Так же, как и чертова воронка, закручивающаяся не в ту сторону. Там, где есть физический феномен, мистическому не место. Теперь, кажется, у нее появилось новое кредо, хоть и весьма странное для просвещенного двадцать первого века.
Больше не задерживаясь в ванной, Мирослава переоделась в спортивную форму и выбежала из дома в густой и бодрящий туман. Сентябрь в этом году, хоть и выдался по-летнему теплым, но ночи уже были прохладными. Она успела убедиться в этом на собственной шкуре.
Маршрут для пробежек был проложен еще летом, проложен и высчитан до последнего метра, до последней килокалории, поэтому туман не был для Мирославы проблемой. На местности она ориентировалась прекрасно в любых погодных условиях. Вот и сейчас ничто не предвещало дурного. Ровно до тех пор, пока Мирослава не почувствовала, что за ней следят. Нет, не следят. Кто-то крадется за ней в тумане…
Раньше она бы непременно остановилась и дождалась своего преследователя, чтобы выяснить, какого хрена он мешает ей насладиться пробежкой. Но это раньше, когда она еще верила, что самая серьезная ее проблема – это объевшийся контрабандными чипсами Вася Самсонов. Но минувший вечер и минувшая ночь изменили ее взгляды, поэтому, вместо того чтобы остановиться, Мирослава ускорилась, припустила с такой скоростью, что никакому маньяку ее не поймать. Разумеется, гипотетическому маньяку, а не настоящему!
Она мчалась как ветер, но ей все равно казалось, что она слышит тяжелое дыхание за своей спиной. Пару раз она даже оглянулась, но, разумеется, никого не увидела. Вполне возможно, что она бежала наперегонки не с гипотетическим маньяком, а с собственной обострившейся паранойей. Как-бы то ни было, а маршрут Мирослава сменила, сделав небольшой крюк по парку, устремилась обратно к главному корпусу. От греха подальше.
…Беда пришла откуда не ждали. Беда напала не сзади, а спереди, выступила черной тенью из тумана, мягко поймала Мирославу за руку. Жизнь научила ее сначала бить, а уж потом разбираться. И она ударила. Свободной рукой, изо всех сил. По всему видать, не промахнулась, потому что маньяк тихо взвыл и ослабил хватку. А вот теперь время разобраться.
– Ты, охренела?! – Голос маньяка был смутно знакомый.
Она не охренела, она просто испугалась, но рассказывать о своих слабостях противнику – это последнее дело. А противник уже выступал из тумана, обретал плоть и узнаваемые черты. Фрост собственной персоной! Все в тех же потертых джинсах, черной футболке, косухе и кожаных перчатках.
– Оригинальный способ сказать «здрасьте»! – Сам он говорил с прононсом и держался за нос. Похоже, Мирослава не просто не промазала, а попала куда надо!
– Здрасьте! – Она отступила на шаг. Просто так, на всякий случай. То, что они были знакомы с Фростом целые сутки, еще не исключало его из списка гипотетических маньяков.
– Черт, хоть бы не перелом… – На нее Фрост больше не смотрел, упивался собственным страданием.
– Зачем ты за мной гнался? – спросила Мирослава тем самым тоном, которым разговаривала с проштрафившимися подопечными.
– Я за тобой?! – Он посмотрел на нее поверх прижатой к лицу перчатки. – Окстись! Не в том я уже возрасте, чтобы бегать за первой встречной юбкой!
А ведь и правда! Не про возраст и не про юбку, а про то, что Фрост точно за ней не гнался. Он конечно сопел и пыхтел, но это было пыхтение особого рода, не от сбившегося из-за бега дыхания, а из-за разбитого носа. Сама она все еще дышала часто и сбивчиво, и пережитое потрясение было тут ни при чем.
