Я осторожно убрала руку от картины и тронула Акке за плечо. Он мгновенно завопил на весь музей, так что эхо прокатилось по другим залам.
— Ну, вот! Ей уже лучше!
На его возглас обернулись не только Габби и наш спутник, но и все, кто находился в этот момент в музее. И на ступеньках музея. И рядом с музеем. И даже на соседней с музеем улице.
Парень стремглав бросился… нет, не ко мне. Он кинулся к картине и уткнулся в нее носом. Тщательно то ли обнюхав, то ли все-таки осмотрев её, он успокоился и заметно расслабился не найдя ни малейших повреждений. Только потом взглянул на меня и с осуждением спросил.
— Как вы себя чувствуете, неска? Не дело это дотрагиваться до полотна.
— Спасибо. Мне гораздо лучше. Скажите, пожалуйста, вы так много поведали о картине. А вот об ее авторе? Художник, который её написал? — постаралась я вернуть его в привычную и любимую стезю.
— О! Это замечательный художник! Правда, он известен как мастер по изготовлению гравюр. Но как видите, картины он тоже рисовал, — заметно успокоившись, сопровождающий вновь принялся нас просвещать.
— А что у него с рукой? — спросила я, и только потом поняла, что нужно будет как-то объяснять этот вопрос.
Но к счастью он не заметил моей оплошности. Габби приподнял в недоумении брови, но не сказал ни слова. А Акке вообще, по-моему, нас не слушал.
— Это ужасно грустная история. Когда ему было всего три года, он упал на горящие угли и изувечил руку. Отсутствие мага-лекаря рядом и лечение только своими силами привело к деформации кисти. Так что вовремя руку ему не вылечили, а потом было уже поздно. И несмотря на свое увечье, он открыл гравировальную мастерскую и много работал.
— У него грустные глаза, — сказала я и опять не подумала, откуда бы мне это знать.
— Да. Он страдал от затяжной депрессии и чахотки. У него была тяжелая жизнь. Что это мы все о грустном? Пойдемте дальше! — и он бодро зашагал вперед.
Чтобы не привлекать излишнего внимания к этому инциденту мы дослушали его до конца, хотя и было видно, как моим спутникам не терпится расспросить меня о видении. Но, только вернувшись в дом к доктору Арбэнот, и застав Себа за выпеканием кренделей, я приступила к рассказу.
— Так. И что мы имеем в итоге? — по завершении моего рассказа заявил Себ.
— Время это сумерки, гроза и январь — протянула я. — А как понять фразу, что мне с собой на поиски следует взять мага?
— Клари, маг умеет делать молнию. Почти все маги ее умеют делать. И даже не важна специализация, — просветил Габби.
— Со временем почти все ясно. Мы должны быть на месте предполагаемого нахождения Грааля в январе, дождаться наступления сумерек и маг должен бабахнуть молнию. И она по идее должна что-то осветить. А сумерки это когда? — спросил Акке.
— Сумерки это когда солнце село, но свет остаточный еще есть. Или, наоборот, перед самым рассветом. И маг не бабахает молнию. Бабахает гром, — ответил Себ.
— Но в целом ты прав, Акке, — поддержал подростка Габби.
— Но если со временем мы разобрались, то с местом по-прежнему все не ясно. Да и разделение все-таки непонятное, — протянул в своей манере Себ.
— Да. Мы должны разбить подсказки на четыре группы по три в каждой. А зачем? И вот с этими тремя понятно, а что делать с уже имеющимися у нас подсказками? Они, как я понял, пока не разбиваются? Или нет, скорее, неполные группы — почесал голову Габби.
— Мы тогда их делили? Помнишь, еще сидели в кабинете у…
— Неважно, где мы сидели, но делили мы по четырем признакам двенадцати. Время, рыцари, религия, искусство, — перебила я Себа.
— А, точно. С рыцарством все более или менее понятно. На картине Рафаэля спал рыцарь. А еще рыцарь сражался с улиткой. И мы имеем Замок на скале и улитку. И к чему это относится? К месту? К виду из окна? И у нас нет еще одного рыцаря, — сказал Габби.
— Еще есть две подсказки из религии. Это плащ. Он был на фреске в монастыре. И Лимон с алтаря в руке Евы. И здесь тоже не хватает третьей, — протянул Себ.
— Религия, время и рыцари пока понятно. А что у нас с четвертой? — спросил Акке.
— Тишина. И это не подсказка, просто её пока нет, — ответила я.
— И ты зря думаешь, что это искусство. Это может быть и закон. У нас совет Магов Двенадцати. А в твоем мире ты говорила, что-то про суд, — уточнил Себ.
— Да. У нас двенадцать присяжных заседателей. Понятно, что ничего не понятно. Нам нужны еще подсказки. Только после этого что-то прояснится, — ответила я.
— Клари, прости, что опять поднимаю эту тему, но нам пора возвращаться домой, в Лютецию. Нам нужна помощь. Мы не справимся втроем. Прости, Акке, вчетвером, — сказал вдруг Себ.
— А что такого в Лютеции? Нас там станет вдруг пятеро? — ответила я.
— Там есть папа. И наши друзья по Универу. И Ги с Эллой. Там больше возможностей по сбору информации. Клари, прости, но это еще один из доводов, чтобы вернуться, — поддержал брата Габби.
— Акке? А ты что думаешь? — в поисках поддержки спросила я.
— Я думаю, что нам нужно ехать в славный город Франкфурт. Это не так далеко, — мы все с удивлением уставились на него, а Габби даже рот открыл.
— Куда? — только и выдала я.
— Город Франкфурт. Именно там в данный момент гостит у учителя знаменитый ювелирный мастер Карл Фаберже. Он совсем недавно изготовил для Великого Князя Александра яйцо с Магическим Граалем внутри. Разве нам не нужно его расспросить? — невозмутимо ответил этот фантастический подросток.
— Но, Акке, как? — отмер Габби.
— Об этом в сегодняшней газете написано. Учителя Карла Фаберже зовут Йозеф Фридман, и проживает он именно там. А про яйцо вы же сами Клари газету показывали? Еще когда мы в Орхусе были. Мы ее, кстати, еще обвели эту заметку. Газета так и валяется на тумбочке в прихожей, — ответил Акке.
— Огненный шар мне в печёнку, — как говорит Арчибальд. Но этот юный газтер прав. Мы совсем забыли про это яйцо. И обычно художник уже мертв, нам помогает само полотно, но тут-то все наоборот. Карл Фаберже жив. И нам не обязательно врываться в спальню к Великой Княгине Марии и ломая сейф искать нужное яйцо, — обрадовал нас Себ.
— Я и не собиралась никуда врываться и ломать сейфы в спальнях. Мы поговорим с ювелиром и все выясним, — я даже вздрогнула, как представила себе проникновение в чью-то спальню.
— Что-то я сильно сомневаюсь, что разговор с мастером ювелиром нам поможет. По-моему магия работает не так. И потом это новая работа. А Грааль ищут уже много веков. Странно это, — засомневался Себ.
— Может подсказки активируются или наоборот засыпают? — выдал Габби.
— Все может быть. Но в любом случае пока мы не съездим — не узнаем, — пожала я плечами.
