— Мне нужно немедленно поговорить с вами обоими, — прошипела Пелли. Миссис Плитивер, в этот момент проделывавшая головокружительный скачок через октаву, резко повернула головку в ее сторону. Она почувствовала в воздухе едва уловимую паутинку напряжения, резко контрастировавшего со всеобщим весельем. Все остальные совы Великого Древа впервые за долгое время ликовали от души, наслаждались долгожданным праздником.
Бубо и Отулисса тоже почувствовали панику, звеневшую в голове Пелли.
— Где мы встретимся?
— В кузнице, — ответила Пелли. — Только вылетайте по одному и через разные выходы. Я пойду внутренним коридором. Они решат, что я просто устала и хочу вернуться в свое дупло.
Они… Это слово показалось Отулиссе зловещим. Повернув голову, она посмотрела на Стригу и Корина.
Пелли первая добралась до кузницы Бубо. Когда остальные двое вошли внутрь, то увидели, что она молча стоит над кучей с углями-живцами. В тот же миг совы поняли, что задумала Пелли.
— Уголь в опасности, да? — выпалила Отулисса.
— Я знал, что этот праздник слишком хорош, чтобы быть настоящим, — вздохнул Бубо, стягивая маску и плащ полярной совы.
— Меня словно осенило. Сама не знаю как. Я просто смотрела на Корина и Стригу, когда вдруг почувствовала, что наш Корин ужасно ослаб и уже готов прийти сюда за углем. Я в этом уверена.
— И что нам делать? — спросил Бубо.
Черные глаза Пелли так ярко заблестели, что выйди она из кузницы наружу, в них без труда отразились бы луна и звезды.
— Мы унесем его отсюда. И подменим другим.
— Подменим? — недоверчиво переспросил Бубо. — Думаешь, Корин не догадается?
Повертев головой, Отулисса посмотрела в черные глаза Пелли своим светящимся янтарным взглядом.
— Ты думаешь, что наш Корин до того ослабел, что не заметит подмены?
— Возможно, — кивнула Пелли.
— Думаешь или надеешься? — прямо спросила Отулисса.
— Наверное, и то, и другое, — вздохнула Пелли. — Но что нам терять?
Отулисса знала, что она права. Что им терять? В крайнем случае, уголь будет надежно спрятан в тайном месте. Она повернулась к Бубо и спросила:
— У тебя найдется живец, примерно похожий на уголь Хуула?
— Примерно похожий? — Бубо задрал коготь и как следует поскреб голову между надбровными кисточками. — Пожалуй, что нет, но я попробую зарядить огоньком один подходящий уголек.
Зарядить огоньком на языке кузнецов означало раскалить уголь до такой степени, чтобы изменить его внутреннюю структуру, позволив на какое-то время светиться с большей интенсивностью.
Бубо подошел к одной из угольных куч и при помощи щипцов вытащил уголь.
— Вот он, красавец!
В клещах был зажат пылающий уголь. В самой его глубине, в желудке, горел язычок голубого пламени, окруженный пульсирующим зеленым ободком. Казалось, сам воздух вокруг угля начал слегка потрескивать от напряжения. Они все это почувствовали. Стоило углю Хуула отделиться от остальных живцов в куче, как его сила стала еще более очевидной. Поразительно, но все это время Бубо спокойно жил в своей кузнице, не испытывая никакого вредного воздействия угля. Но ведь Бубо был кузнец. Его закаленный желудок был более устойчив к чарам угля, тем более когда тот был смешан с другими живцами, игравшими роль щита.
— Вот эту зелень будет непросто подделать. Она ведь не простая, а цвета волчьих глаз! — пробурчал Бубо. Он говорил о волках края Далеко-Далеко, которые на протяжении столетий охраняли уголь, спрятанный в жерле вулкана Хратгар. — Но кто знает, авось Корин и не заметит.
— Нужно поскорее унести уголь с острова, — сказала Отулисса. — Как вы думаете, где мы его спрячем?
— Во Дворце туманов! — не задумываясь, ответила Пелли.
Отулисса закрыла глаза. Она ждала, что Пелли это предложит. Пелли никогда раньше не бывала во Дворце туманов. Бесс вряд ли обрадуется появлению еще одной непрошенной гостьи, но, похоже, другого выхода у них не было. Отулисса с удовольствием отнесла бы уголь сама, но они с Фриттой уже столько раз отлучались с острова, перетаскивая книги, что ее новое исчезновение могло вызвать подозрения Стриги. Пелли отлично летала, и если она отправится в путь немедленно, то никто даже не заметит ее отсутствия.
— Ладно, я дам тебе все координаты. Но лететь нужно прямо сейчас. А ты, Бубо, найди подходящий уголь и начинай заряжать его огнем.
— Я уже присмотрел один уголек. Но тут вот какое дело — если Пелли полетит с углем Хуула, нам придется положить его в очень прочный тубус, да хорошенько присыпать другими живцами, чтобы защитить ее от воздействия этого угля.
— А у тебя осталась шкатулка, в которой мы раньше хранили уголь?
— А как же! Тут она где-то.
— В таком случае, тебе лучше все приготовить заранее. Корин может в любое время прийти за углем.
При этих словах у Отулиссы болезненно сжался желудок. Как такое могло случиться? Она ведь так верила в Корина! Она была его первой учительницей в Дали. Она учила его добывать угли. Конечно, Корин был прирожденным угленосом и все ловил на лету, но все-таки… Отулисса своими глазами видела, как Корин совершил свой фантастический нырок в жерло вулкана Хратгар и вылетел оттуда с зажатым в клюве углем. При этом он даже перышки опалить не успел! Но теперь он, образно выражаясь, закоптился с клюва до хвоста, был полностью ослаблен и до неузнаваемости изуродован загадочной голубой совой, на беду появившейся на Великом Древе.
Глава XIX
Запах хагсмира
До самого утра Бубо работал в своей кузнице, заряжая уголь. Теперь он отложил клещи и задумчиво смотрел на занимающийся рассвет. Ему всегда казалось, что первый свет похож на холодный уголь, встающий над горизонтом. Вскоре солнце раскалит его добела, и тогда наступит настоящее утро. Для Бубо все на свете было похоже на угли, золу и пламя. Это были главные инструменты его жизни, ими он измерял весь окружающий мир. Но когда Отулисса рассказала Бубо о клочках обгорелой бумаги и книгах, которые они с Фриттой унесли с острова, чтобы спасти от сожжения, старый кузнец был потрясен. Никогда раньше он не думал о том, что огонь может пожирать бумагу и пергамент. Железо, металлы — вот для чего нужен добрый кузнечный огонек! Пламя горна раскаляет их докрасна, размягчает, позволяя молоту ковать их, создавая нечто новое, до сих пор не существовавшее в мире. Но сжигать бумагу? Какой в этом смысл? Она же только испортится, вот и все. Металлы — серебро, железо, золото и прочие благородные материалы — были достойными противниками кузнечного молота, они покорно вспархивали на насест наковальни, готовясь принять удары. Но у бумаги и пергамента было совсем другое достоинство. Они были чистым материалом, готовым с той же покорностью принимать росчерки птичьего пера, обмакнутого в чернила, или кисти, набравшей капельку краски на кончик. При чем тут огонь? Нет, сжигать книги было неправильно. Бубо так глубоко ушел в свои мысли, что не заметил приближающегося цоканья когтей по камням снаружи.
