– Ты с ума сошел?! – выдохнула я на эту дикость. – Мы в разводе!
– Вот и предлагаю это исправить.
– Семь лет прошло, Дубравин. Нечего исправлять.
– Когда нечего, так страстно не отзываются на поцелуи, – сказал он, глядя на мои губы. – Или ты со всеми такая? Не только язык стал острее, но и в других областях опыта поднабралась? Жених знает?
В тот момент меня захлестнула такая сильная волна ярости, что я опомнилась лишь тогда, когда залепила бывшему хлесткую пощечину.
– В прошлый раз, помнится, на мое предложение руки и сердца экспрессия была направлена в кардинально другое русло, – потер щеку Дубравин.
Мы тогда даже до квартиры не добрались, страсть обрушилась как цунами, застав нас под летним звездным небом посреди пустынного шоссе. Вокруг было какое-то поле, тишь да благодать. И наше счастье, разделенное на двоих.
То возвращение после ресторана, где Дубравин сделал мне предложение, я запомнила на всю жизнь. Впрочем, как и все, что было связано с ним. С нами.
Кто же знал, что эти кусочки дорогой сердцу мозаики начнут резать меня изнутри?
– В гробу я видела твою руку и сердце, понял? – процедила я. – Пошел вон отсюда и больше не смей приближаться ко мне.
Во взгляде Дубравина появился металлический блеск.
– В гробу, значит?
Я стукнула его кулаком по груди, отчаянно пытаясь не разрыдаться.
– Ты глухой?!
– Я уйду, – перехватил мою руку он при повторной попытке нанести удар. – Но только сейчас, чтобы ты успокоилась и хорошенько обдумала мое предложение.
– Здесь и думать нечего.
– Хорошо, что ты понимаешь весь абсурд собственного отказа, – хмыкнул он. – Лучше худой мир, чем добрая война, да, Вася?
– Ты идиот или притворяешься? Я не выйду за тебя.
– Я ведь могу найти рычаги давления, ты понимаешь? – склонил голову набок Дубравин.
– Опять пригрозишь отобрать у меня фонд, как когда-то? Или теперь покусишься на мою школу танцев?
– Какие-то все меркантильные интересы ты мне приписываешь, – усмехнулся бывший. – А Руслану в расчет не берешь?
– Не смей, – прошипела змеей я.
– Ты забыла, что я всегда добиваюсь поставленных целей, Василиса?
Мое имя прозвучало приговором, отчего меня даже дрожью пробрало.
– Не всех. Мэром ты так и не стал. Переоценил собственные возможности, да?
Дубравин поджал губы.
– Просто приоритеты изменились.
– Ну да, конечно.
– Мне не хотелось бы травмировать Руслану и действовать жестко, но…
– Запугать меня решил? – сжала кулаки я. – Не получится.
Бывший муж покачал головой.
– Отправь Вершинского в отставку, познакомь меня с дочерью и готовься стать Дубравиной. Руслане нужна полноценная семья.
– Никогда не думала, что ты настолько мерзавец, чтобы опуститься до угроз, – процедила сквозь зубы я.
Бывший развел руками.
– Никогда не думал, что ты настолько меня ненавидишь, чтобы вычеркнуть из жизни дочери.
– Сколько можно повторять…
– Будь это так, – перебил меня мужчина, – ты бы так отчаянно не сопротивлялась ДНК-тесту.
Я закусила нижнюю губу. Кажется, действительно себя переоценила и сама загнала в ловушку в слепом стремлении уязвить бывшего.
– Подумай и прими правильное решение, – сказал он и оставил меня одну.
День пошел наперекосяк. Я была на взводе и постоянно срывалась на всех, кто попадался под руку.
Самым ужасным оказалось то, что я постоянно возвращалась к этому разговору, словно бы даже обдумывала реальную возможность…
«Нет, – резко остановила поток мыслей я. – Хватит. Ты уже плавала в этой реке и едва не захлебнулась. Хочешь повторно в одну и ту же воду?»
Отпустила себя лишь в танцевальном зале.
Я отдалась музыке, отшлифовывая такие знакомые и почти забытые мною движения.
Тело ныло от усталости, но она была приятной. Вроде и болят мышцы, но чувство удовлетворения проделанной работой заглушает все неприятные ощущения и дарит спокойствие.
– Браво, – услышала я аплодисменты, едва стихла музыка, и повернулась к вошедшему.
Хорьков стоял в дверях и наблюдал за мной с загадочной улыбкой.
– И ты будешь доказывать, что не справишься с этой партией? – хмыкнул он. – Да я столько надрыва на репетициях редко у кого наблюдаю, а ты ведь еще до сцены не дошла. Даже представить не могу, что там будет.
– Либо провал, либо…
– Бомба, – уверенно заявил Александр. – Я рад, что не ошибся в тебе.
– Раньше ты занижал мои заслуги, а теперь слишком переоцениваешь, – фыркнула я и схватила полотенце, чтобы утереть пот с лица и шеи.
– Ты же знаешь, я скуп на похвалу, – развел руками мужчина. – Иначе танцор перестанет пахать над собой, а только так можно отточить владение собственным телом до настоящего мастерства.
– Но сейчас ты готов ими меня завалить. Что изменилось?
– Ты, – ответил Хорьков. – Достигла такого уровня, когда заслуженные комплименты навредить уже не смогут. Ты ведь и сама прекрасно знаешь предел собственных возможностей.
Тренировка была окончена, я выпустила пар, даже голова немного прояснилась и эмоции улеглись. Не исчезли, а так, свернулись спящим котенком в груди, чтобы вновь кинуться разъяренным зверем при первой же возможности.
«Сейчас бы в душ, потом забрать Руську и махнуть к родителям на выходные», – подумала я, но проигнорировать вниманием друга не могла.
– Ты как здесь?
– Все уже ушли, одна ты осталась в зале. Зашел проверить – жива ли, – усмехнулся Саша. – Или совсем себя загнала. Иногда у меня такое ощущение, что ты не к выступлению готовишься, а к войне.
– Может, и так, – усмехнулась я, в очередной раз удивившись, как легко ему удается чувствовать мое настроение. И пусть отношения между нами были кратковременными и давно в прошлом, но приятельскую связь удалось сохранить. В момент нашего разрыва мне было больно, но когда появился Дубравин, то я поняла разницу между влюбленностью и любовью. – Я не знала, что ты здесь, думала, улаживаешь бюрократические вопросы перед премьерой.
– Канун Нового года слишком близко, чтобы расслабляться, но я справился. Уже раскидался с делами и решил заехать посмотреть, как тут все.
– Всегда рука на пульсе, да?
– Так же, как и у тебя, – вернул мне улыбку Саша. – Может, поужинаем?
– С удовольствием, но в другой раз. Нужно забрать дочку, а на ужин нас мои родители ждут, – ответила я. – Прости.
