Бывший муж вдруг пустился рассказывать подробности случившегося в прошлом, и чем дольше он говорил, тем страшнее мне становилось. А еще я чувствовала себя грязной. Опять.
Вся та ситуация была мне глубоко неприятна, даже вспоминать не хотелось. Я столько лет бежала от нее, а теперь вновь окунулась по самую макушку.
Но ящик Пандоры оказался вскрыт, и мне приходилось принимать все, что вылезало оттуда на свет, как неизбежное зло.
– Помнишь, ты говорила мне приглядеться к близкому окружению? Ты уже тогда знала, что Богомолов нечист на руку?
– Догадывалась, – кивнула я. – После того, как вместо ожидаемой дружеской помощи получила неприличное предложение, запугивания и запрещенные вещества в коктейль.
– Что?! – вскочил на ноги Дубравин.
– Думаешь, я сама напилась и вытворяла не пойми что в клубе на камеру? Тогда ты совсем не знаешь, на что я способна, – эти слова отдавали горечью у меня на языке, как и понимание, что мы наткнулись на обоюдоострый меч.
Ведь думали, что самые близкие друг у друга, а на деле оказались просто… незнакомцами, играющими в семью.
– Очень жаль, что я не смог разобраться со всем сразу, что мы не нашли сил поговорить и выяснить все, как взрослые люди.
– Когда болит, обычно не до разговоров, Дубравин, – сказала я. – Очень страшно получить еще один удар, поэтому ты действуешь на опережение.
Рана, оставшаяся на месте, откуда я выдирала свои чувства к нему, беспокоила меня до сих пор. Не заживала.
– Если бы все можно было вернуть назад… – выдохнул Дубравин.
Кеша был первым мужчиной, которого я по-настоящему полюбила. И… боюсь, что единственным. Сколько я ни пыталась, а мое сердце не отзывалось новой любовью, но на бывшего реагировало неожиданно остро и ярко. Обидно.
– Но это невозможно. Да и уже не нужно.
– Вась…
– Я одного понять не могу. Зачем Стас все это затеял? – резко вернула разговор в относительно безопасное русло я.
Дубравин пожал плечами.
– Он был связан с людьми, которым я прищемил хвост. Попытка закрыть подпольные казино оказалась патовой идеей. Едва я рубил одну голову этой гидре, как на ее месте появлялись еще три, – сказал он. – Поэтому очистить город от мусора не вышло, зато меня из него вычистили.
– Я даже не в курсе, что ты этим занимался, – нахмурилась я. – Ты мне никогда не говорил.
– Я вообще не люблю говорить о работе, ты же знаешь…
«Знала, – отозвался мой внутренний голос. – Или нет».
Уверенности теперь не было.
– Да и не хотелось вмешивать тебя во все это, – поморщился он. – Я сам измазался в этом, пока все решилось.
– И я в стороне не осталась.
– Не осталась, – поджал губы Дубравин. – По моей вине.
На это я ничего не ответила. Слов не было. Да и тоскливое чувство, которое разрасталось в моей груди, не сопутствовало разговорам.
Я опустила голову, вперив взгляд в пол, но все равно продолжила чувствовать пристальное внимание бывшего. Он словно что-то выискивал во мне глазами… Нашел ли?
– Впрочем, истинную причину предательства Стаса мы все равно никогда не узнаем. Он мертв.
– Как мертв? – ахнула я.
– Разбился на машине вместе с Ингой. Еще семь лет назад, – сказал Дубравин. – Я уверен, что и Загорская была у него на коротком поводке, они вместе спланировали все и провернули. Там, в отеле, у меня с ней ничего не было. Я тебе не врал, Вася.
– Врал, Кеша, – покачала головой я. – Сына скрывал. Связь с другой женщиной. Или хочешь сказать, что ты нашел Матвея в капусте?
– Сына скрывал, – помрачнел бывший муж. – Это правда, но Матвей…
Мы опять бежали по кругу, а я ведь так мечтала вырваться из этой дикой карусели!
– Хватит, – прикрыла ладонью рот Дубравина я. – Не надо больше подробностей. Это все в прошлом.
Наша семейная жизнь оказалась разменной монетой в играх чужих людей. Это понимание удручало и выбивало почву из-под ног. А еще сильнее расстраивало, что, по сути, мы с Дубравиным все сделали собственными руками. Ранили друг друга, втоптали в грязь нашу любовь, разорвали ее на куски…
Сами. Ну и пусть, что кто-то направил нас в нужное русло, решение-то было за нами. Каждое решение. И от этой горькой правды тоже невозможно было скрыться.
Он кивнул, прижался губами к моим пальцам, а меня сразу током шарахнуло от этого простого поцелуя.
Я дернулась.
– Все, – сказала я, зажав перекись в кулаке. – До свадьбы заживет.
– Ловлю тебя на слове.
Я кинулась торопливо собирать аптечку, руки не слушались, внутри все дрожало. Дубравин опять сумел выбить меня из привычной зоны комфорта.
– У тебя же с тем белобрысым тогда ничего не было, правда? – вдруг спросил он. – Знаю, что не было…
– Раз знаешь, то зачем спрашиваешь?
И пусть я стояла спиной к мужчине, но все равно продолжала его чувствовать, будто связь, пролегшая между нами, не рвалась никогда.
Дубравин подошел ближе. Оперся ладонями о столешницу, аккурат рядом с моими. Даже сантиметра расстояния не оставил.
– А с Грабовским?
Я поджала губы.
– Разве и на этот вопрос у тебя нет ответа?
Дубравин ничего не сказал. Лишь уткнулся носом в мою макушку и шумно задышал.
Я застыла, не в силах пошевелиться. Между нами сейчас творилось что-то необъяснимое. Воронка закручивалась, воздух становился гуще, а жар в груди все нарастал. И щемящая боль от потери чего-то важного всколыхнулась, выглянула из того уголка души, куда я ее с трудом засунула.
– Зачем? – через какое-то время спросил он.
Нить разговора была утеряна, но мне она и не требовалась, чтобы понять, о чем именно бывший спрашивал.
– Отомстить тебе хотела. Клин клином вышибить.
– Получилось?
– Как видишь, – обтекаемо ответила я, оставив ему простор для фантазии.
Как видишь, да или, как видишь, нет…
Дубравин обнял меня, прижав к себе сильно-сильно. У меня даже дыхание на мгновение оборвалось. От лавины тех почти забытых чувств, что тут же откликнулись внутри.
– Что ты делаешь? – почему-то шепотом поинтересовалась я.
– Мне кажется, мы как-то неправильно начали, Вася. Давай, заново?
– Заново?
– Выходи за меня замуж. Опять.
– Дубравин…
– Не спорь, послушай меня, – попросил он. – А если я тебе так противен, давай заключим фиктивный брак.
– Фиктивный брак?
