– Да… в общем-то… просто… я себя таким дураком чувствовал… ждал, понимаешь, а тут…
– Ну и что? Да, подошел клиент, кстати, тот самый, кому я о Реми рассказала. Предложил хорошие деньги, я что, должна была отказаться? С чего бы это?
– Погоди, не злись, – Поль успокаивающе поднял ладони. – Ты говоришь, тот же клиент… но ведь ты не собиралась идти в порт. Как же он тебя нашел? Случайная встреча? Тогда почему заплатил больше обычного? И о чем вы говорили? Ты сказала, что он разговаривать любит. О чем вчера разговор был?
– Да отстань ты, тоже мне, прямо как на исповеди – с кем, когда, да еще как! Твое какое дело?
Девушка демонстративно отвернулась, но юноша уже успел сложить два и два. Бесцеремонно пересадив собеседницу на табурет, он заблокировал дверь кроватью в твердой уверенности, что лучше быть напуганным дураком, чем отважным покойником.
В этот момент в дверь постучали.
– Господа, ваш товарищ заказал для вас вина, откройте дверь!
Разумеется, если б они сняли номер с той же целью, что и другие постояльцы, вино было бы к месту, но сейчас?! Тогда кто за дверью? Как там говорил друг: лучше пусть смеются над осторожным, чем славят покойника? Бежим!
Поль метнулся к окну – выходит на пустынный двор. Высоко, но он бы спрыгнул без проблем. Только вот Софи? Нет, не сможет. Тогда что? Даст Спаситель, простыни на кровати крепкие. Авось, как говорил тот же знакомый. Господи, только бы Софи сейчас не заартачилась!
Глава VII
– В общем, господин сержант, когда я вернулся, дверь в комнату была сломана, а ни Поля, ни Софи там не было. Хозяин таверны клянется, что вниз они не спускались, а кто дверь ломал, он понятия не имеет. Врет, сволочь, но стоит на своем твердо.
– Прямо твердо-твердо? Ну, это не беда. Господин унтер-офицер, – усмехнувшись над официальным тоном друга, Вида обратился к сидевшему в уголке Тома, – можно эту твердость проверить? Не хотелось бы тащить господина трактирщика сюда – уважаемый, поди, горожанин, потом замучаемся бумаги писать. А вот так, по-свойски, по-соседски побеседовать?
– Если только по-соседски, то можно, мало ли чего между соседями не бывает. К примеру, вечерком закатятся мои ребятки в его таверну, ну там выпить, песни попеть. Они у меня тихие, если их не трогать. Зато если тронуть, тогда, конечно, тогда пусть господь ту таверну спасает. Было уже пару раз. Так что или трактирщик уважение проявит, или «Старый боцман» надолго закроется. Но это все потом. Вы послушайте, что наши новые друзья узнали!
Тома выглянул в коридор и в кабинет одновременно бочком, словно два робких бегемотика, протиснулись бравые полицейские и с со страху обратились к Вида как к дворянину:
– Ваша милость! Узнали! Все узнали! Всю правду вытрясли!
– Уж прямо и вытрясли, – вмешался в разговор Тома, – после вашей тряски весь город небось знает, кого полиция ищет.
Но энтузиазм и вера в правое дело этих орлов сыска были непоколебимы:
– Да не, господин сержант, нешто мы не понимаем. Будут торговцы молчать как рыбы, куда ж им деваться. На рынке торговать надо, а ежели их оттедова турнут, куда им податься? Они ж кастильцы, и весь доход у них здеся. Им с полицией ссориться никакого толку – без нашей защиты конкуренты сожрут. Так что мы только что душу из торговцев оружием не вытрясли. И нашли! Действительно, позавчера у мастера Силино ушла точно такая же наваха. Покупатель продавцу неизвестен, но товар оценивал уж очень придирчиво. Все ножи перетрогал, пересмотрел…
– Так как он выглядит-то? – Вида вернул заболтавшихся докладчиков к главному.
– Так обычно же! Роста среднего, не худ, не толст, черноволос, смугл, скорее всего, выходец из Валенсии – Силино сам из тех мест, так что говор опознал уверенно. Да, руки! Правая была на перевязи. А на левой-то кисти – шрам. Глубокий такой, прям от мизинца до среднего пальца, поперек ладони.
«А не мой ли это знакомый? – подумал Вида, вспомнив молодецкий удар своего юного спутника, спасший ему жизнь. – Но эта примета ненадолго – заживет рука, и нет ее. А вот шрам – это уже серьезно, его уж никуда не денешь. Но, опять же, такой шрам среди городского быдла не редкость, так что искать подонка можно долго. А черные волосы, усы и бородка? Запомним, может и пригодится».
– Да, господин сержант, – продолжили доклад полицейские, – завтра же Крикливый Жан приезжает! Как кто такой? Да тот самый кучер, с дилижанса, которым вы интересовались. Так что можете сами посмотреть, где он остановится да где заночует. Можете и порасспрашивать. А что, заведем сюда, съездим пару раз по почкам… Не надо? Вообще не наше дело? Ну, вы начальник, вам виднее…
Когда эти двое вышли, Вида перевел взгляд на унтер-офицера:
– Это все хорошо, но вот парня с девчонкой как теперь искать будем?
Вопрос, пусть и не ему заданный, Тео не обрадовал. Еще утром его распирало от гордости за мудрое, как казалось, решение. Действительно, Поль и Софи, под видом любовников, должны были дождаться, пока он переоденется, приведет себя в порядок и, как и положено достойному полицейскому, отведет их к грозному господину сержанту.
Что в результате? Сломанная дверь, раскрытое окно, разворошенная кровать с неизвестно куда подевавшимся бельем. И наглая морда трактирщика, утверждающего, что ничего не видел и не слышал.
А взгляд сержанта, словно на прикованного к постели неизлечимого больного, а его плотно сжатые губы, а его вздох… Господи, вот же напортачил!
Вдобавок вечером бойцы Тома устроят дебош в «Старом боцмане», а потом дело передадут в мэрию, будет скандал и долгая склока с негарантированным результатом – народ в Кале за себя постоять умеет.
М-да… а уж как папа будет доволен – хорошо сын службу начал, просто отлично! В смысле – отличился. С другой стороны – сын в полицию не рвался, а раз отправил, так помоги, отец родной.
– Э-э, господин сержант… – Вида посмотрел на Тео, как на заговорившую чернильницу: мол, уж молчал бы, после того как дров наломал.
Но парень твердо решил, что исправлять ситуацию надо самому.
– Господин сержант, – голос стал тверже, – не посылайте солдат в таверну. Думаю, я сам с трактирщиком договорюсь. Ну, с папиной помощью, разумеется…
То ли благодать божия спустилась в тот день на Вида, то ли вспыхнувший в глазах молокососа азарт напомнил собственную молодость, но три часа на исправление ошибки он дал. Больше нельзя, дело не ждет.
Как уж разговаривал Ферье-младший с Ферье-старшим, осталось семейной тайной, но не успело еще солнце сесть за горизонт, как в таверну «Старый боцман» вошли три господина, одетые в одинаковые серые камзолы. От этого визита у трактирщика защемило сердце и мерзко засвербело в животе.
Приказчики. Причем непростые. С недавнего времени пошла по Кале мода – доверенные, самые высокооплачиваемые приказчики, те, кому поручали самые ответственные дела, стали одеваться именно так. Мол, мы не стремимся поразить вас роскошью, мы люди скромные, как палачи. Только те на плахе вас без голов оставляют, а мы в тиши своих контор – без денег. Палач за нарушение законов карает, а мы – за нарушение договоров.
