— Тобиас.
Я подхожу к ее вычурному мягкому креслу. Она не соизволяет встать. Вблизи она выглядит совсем как на подмостках: морщинистая кожа густо напудрена, вишневые губы прикрывают побуревшие зубы. Но взгляд ее черных, как уголь, глаз по-прежнему остер. Мне говорили, что он был таким всегда. Она прожила жизнь, полную тайн, лжи и предательства, она хотела сесть на трон сестры и трон брата, она пресекла жизнь своей кузины, французской католички Марии Стюарт, тем же топором, что и жизнь графа Эссекского.
— Ваше величество, — я изображаю хорошо отрепетированный поклон, выпрямляюсь с улыбкой и подмигиваю. Я не первый раз стою перед ней и знаю, что она любит демонстрацию почтения — и дерзость, особенно от мужчин.
— Нахал, — улыбается она, запускает длиннопалую руку в золоченый кошелечек у пояса и бросает мне соверен. Я ловлю его на лету и кусаю, как будто проверяя, не фальшивый ли. Ее глаза вспыхивают весельем. — Расскажи мне, как ты живешь, Тобиас. Как проходят твои дни?
— Они посвящены службе вашему величеству.
— И какова эта служба? Нравится ли она тебе?
— Мне не на что пожаловаться.
— Хорошо, хорошо. — Она щелкает пальцами, и слуга, совсем мальчик, выступает из тени и подает ей квадратик полотна. Она кашляет в него и бросает грязный комок обратно. Мы все служим ее величеству, так или иначе.
— Тобиас, вчера ты перехватил письмо. Оно было отправлено по той же сети, за которой ты следишь уже несколько месяцев, но все же совсем не похоже на остальные.
— Да, ваше величество. — Сеть, за которой я слежу, передает письма между католическими семействами Англии. Обычно эта корреспонденция довольно невинна: кто и где проводит мессу, кто собирается отправиться в поездку по стране — католикам запрещено уезжать от дома дальше, чем на пятьдесят миль, без особого разрешения. Я всего лишь собираю имена возможных предателей. — Письмо было зашифровано, конечно же. Символический шифр с подстановкой.
Я описываю письмо, которое получил от парня в черном. Автор письма использовал тот же самый принцип подстановки, что и в большинстве писем. Только он заменял буквы не на другие буквы, а на символы. Такой код куда сложнее разгадать из-за почти бесконечного количества значков, которые можно использовать, заменяя ими цифры, слова, пробелы, точки, а то и целые фразы.
Королева, понимая это, кивает.
— И ты не ошибся, читая его.
— Нет.
— И что же там сказано? — мрачно улыбается она.
Я почти хмурюсь. Конечно же, она и сама это знает. Конечно же, министры сообщили ей. Я не стал бы рисковать своим прикрытием, передавая им письмо прошлой ночью, если бы они скрыли его от королевы. Но Кэри кивком подтверждает, что я должен говорить.
— Там сказано о заговоре, который плетут восемь английских дворян — католиков, разумеется, — и священник из Франции, только что прибывший в Англию.
— И что это за заговор?
Я мнусь.
— Я плачу тебе не за хлипкость, Тобиас! — Королева нетерпеливо машет рукой. — Что они задумали?
Это еще не нагоняй, и я просто отвечаю на вопрос:
— Убить ваше величество, посадить на ваш трон эрцгерцогиню Изабеллу из Голландских Нидерландов
[6], восстановить в Англии католицизм. При финансовой поддержке испанского короля.
Шум — хруст пергамента, покашливание, шаркание — прекращается резко, как будто падает занавес. Министры переглядываются, и я знаю, о чем они думают. Казнь Эссекса должна была положить конец внутреннему заговору против королевы, продемонстрировать, что даже богатый аристократ, граф и королевский фаворит не избежит монаршего гнева. Но теперь я думаю, что вышло совсем наоборот, и казнь могла придать людям мужества подняться против королевы. Могла показать им, что на место одного казненного придут многие другие.
— Вначале Эссекс, а теперь это, — произносит королева. — Как будто мало того, что против меня Испания, Нидерланды, Франция, Ирландия и Шотландия, и нужно, чтобы к ним присоединились еще и мои собственные подданные. Кто они? Кто написал это письмо?
— Я не знаю. Наверное, его автор входит в сеть, это один из католиков, о которых нам уже известно. Но, может быть, заговорщики только что узнали об этой сети и захотели ее использовать.
— Если они пока не знают, что нам известно о сети, продолжай наблюдать за ней, — говорит мне один из министров. — Отслеживай письма, и они приведут нас прямо к заговорщикам.
Я поднимаю бровь, но молчу. У этой стратегии есть очень слабое место, но мне не приходится о нем сообщать, потому что это делает королева.
— Но как же другие письма? — спрашивает она. — До этого письма были и другие, которые никто не перехватил. Как они были отправлены?
Министр не рискует отвечать, а я говорю:
— Существует другая сеть. Та, о которой мы не знаем. Или письма передают из рук в руки. Или вообще нет никаких писем, и бунтовщики обсуждают все при встречах. Так или иначе, мы не можем полагаться на эту сеть в поисках заговорщиков.
— И что ты предложишь? — шипит другой министр.— Раз уж ты все знаешь о государственной безопасности. Как велишь поступить?
— Эссекс, — продолжаю я, не обращая на него внимания. — Я бы начал с него. Он и четверо его сообщников были казнены за участие в заговоре, но еще три сотни остались на свободе.
— Ты бы предпочел казнить всех до единого, — хмурится министр.
— Хватит! — обрывает его королева. — Тобиас, говори.
— В ночь восстания вы публично обвинили Эссекса в предательстве. Почти все его люди после этого исчезли, не говоря уж о тех, кто поддерживал его, но так и не проявил себя. Бунт захлебнулся, но это не значит, что заговор исчез. — Я киваю на вчерашнее письмо, которое уже оказалось в бледной ладони королевы. — Мне так не кажется.
— У нас есть их имена, — подает голос один из министров. — Мы можем взять их под стражу, допросить…
— Чтобы они узнали о нашем плане, — заканчивает королева. — Можно еще отправить им письменное предложение покинуть страну. Нет уж, на этот раз мы будем действовать тихо и осторожно. Даже не станем впутывать в это своих людей. Кроме Тобиаса, разумеется. Нам нужно новое лицо. Кто-то новый. Никому не известный. Кто-то, кто сможет легко проскользнуть в этот клубок и остаться незамеченным.
Если бы я к этому не готовился — а я понял, что речь не об обычном деле, как только узнал о присутствии королевы, — то удивился бы. Но я все же должен сыграть свою роль.
— Я, ваше величество?
— Ты доказал свою верность и свои способности. — Ее гнилозубая улыбка великодушна. — Найди участников заговора и получишь награду. Щедрую. Десятикратное жалованье и дополнительную надбавку после казни предателей. Если ты справишься, Тобиас, то станешь богатым человеком. Будешь делать то, что захочешь. — Она взмахивает рукой и улыбается, как опытная кокетка. — Даже если я тебя потеряю.
