– Начинаю понимать, – бурчит он себе под нос.
– Потом еще были испытания на выносливость. Например, провести ночь в доме, кишащем призраками.
Вот это мне совсем-совсем не понравилось. Я всю ночь лежала, свернувшись в клубок, в воздухе кружили зловонные морозные вихри, а призраки вокруг завывали гулкими голосами, выписывая на стенах послания кровью. А я лежала и думала, что ничего не может быть хуже этого испытания. Конечно, мне еще только предстояло узнать, как я не права.
– Был лабиринт живой изгороди, где требовалось найти выход. Стены его двигались, за тобой по пятам шли какие-то твари. Ни воды, ни еды нет, ничего нет. Я три дня оттуда выбиралась.
Единственный человек, который выбрался за меньшее время, чем я, был Калеб. Два с половиной дня.
– А что было бы, если бы выход найти не удалось? – спрашивает Николас.
Я не отвечаю. Как он сам думает, что было бы? Трех кандидатов в ищейки мы на этом испытании потеряли. Больше я их никогда не видела.
Некоторое время он молчит. Взгляд его перебегает от меня к пергаменту на столе, потом возвращается.
– Ну так как? – спрашиваю я. – Договорились?
Николас начинает отвечать, но его прерывает стук в дверь. Это Джордж.
– У нас проблемы, – говорит он.
Николас выходит мимо него в наружную комнату, мы с Джорджем следуем за ним. Я тут же вижу, что не так: Веда стоит посередине комнаты, вытянувшись в струнку, как стражник в карауле. Тельце застыло в напряжении, но голова болтается из стороны в сторону, глаза жутко вращаются в орбитах. К ней склонились Эвис и Файфер.
– Что случилось? – властно спрашивает Николас.
– Не знаю, – отвечает испуганная Файфер. – Мы сидели на полу, играли с куклой, что я ей принесла. И вдруг она вскочила и вот…
Николас склоняется к девочке. Он так высок, что ему приходится встать на четвереньки, чтобы видеть ее глаза.
– Веда? Ты меня слышишь?
Он трогает ладонью ее щеку, что-то говорит себе под нос. Ничего не меняется. Я делаю шаг, чтобы рассмотреть получше, но Николас останавливает меня взглядом и словом:
– Элизабет, не подходи.
При звуке моего имени Веда вскидывает голову, глаза перестают вращаться. Глядя прямо перед собой, она приоткрывает рот, и тихий голос звучит зловеще:
– Идут. Идут за ней. Они идут. Идут. – Девочка смотрит на меня. – Они здесь.
Глава пятнадцатая
Реакция следует незамедлительно. Файфер и Джордж бросаются к окну, отдергивают кружевные шторы. Веда разражается слезами, Джон хватает ее в охапку, другой рукой ловит за руку Эвис и тащит их в спальню. Николас подходит к стоящим у окна Файфер и Джорджу, и они напряженно всматриваются в темноту.
Вдали слышны мужские голоса: кричат, смеются, улюлюкают. Сперва тихие, с каждой секундой они все громче и громче. Между домами в деревне булавочными головками горят огоньки.
Факелы.
Подбегаю к окну, быстро начинаю считать. Два, шесть, десять, четырнадцать колышущихся световых точек. Четырнадцать. Испускаю тихий вздох облегчения: всего лишь королевская стража. Они всегда ходят патрулями по четырнадцать человек. Но что они здесь делают? Слишком уж это далеко от Апминстера.
И тут я вижу: загорается пятнадцатый факел. Его носитель выходит из-за деревенского дома на пустую улицу. Факел он держит над головой, и яркое пламя освещает его черты. Он слишком далеко, и голоса его я не слышу, но сомнений нет.
– Калеб! – шепчу я.
Николас поднимает руку, и тут же тесную комнату заполняет голос Калеба.
– Обыскать всю деревню! – рявкает он. – Все дома разносить по бревнышку, пока ее не найдут!
Я стою у окна, вцепившись пальцами в подоконник. По узкой, освещенной лампами улице идет Калеб и с ним остальные охотники на ведьм. Я вижу, как они выбивают двери одну за другой, врываются в дома. Слышу его угрозы, его требования, испуганные крики жителей домов. Слышу в его голосе гнев, когда он снова и снова выкрикивает мое имя. Я знаю, что все это игра, спектакль, устроенный им для других ищеек. Мне нет причин пугаться.
Но отчаянно колотящееся сердце со мной не согласно. Я поворачиваюсь к Николасу:
– Ты говорил, они нас не найдут.
Николас смотрит на меня, но не отвечает.
– Ну? – спрашиваю я.
– Захлопни пасть! – шипит Файфер. – Кто ты такая, чтобы его допрашивать?
– Ты меня не учи, что делать! – огрызаюсь я. – Кого хочу, того и буду допрашивать!
– Замолкли обе, – велит Николас. – Они идут сюда.
Я поворачиваюсь к окну. Ищейки идут к дому Веды. Калеб впереди, за ним выстроились Маркус, Лайнус и прочие. И показывают на хижину.
– Они знают, – шепчет Джордж.
И он прав. Может быть, выпытали наше местоположение у кого-то из деревенских или сами догадались. Так или иначе, а направляются они прямо к нам. Иллюзия работает как занавес: пока они вне ее, они ее не видят. Но если каким-то образом прорвутся, увидят дом.
И нас тоже увидят.
Комната взрывается беззвучным движением. Николас, отвернувшись от окна, показывает на стол в углу. Файфер и Джордж бросаются к столу, берутся за него и аккуратно сдвигают в сторону. В полу под ним – крышка люка. Джордж хватает ее, дергает, и с треском и взметнувшимся клубом пыли открывается узкая лестница, спускающаяся в темноту. Из спальни появляется Джон, держащий на руках Веду, Эвис следует за ним по пятам. Один за другим они спускаются в люк. Я поворачиваюсь к окну. Калеб так близко, что я вижу его лицо: синие глаза прищурены, на лбу морщины. Интересно, о чем он думает? Боится ли того, что произойдет, если он найдет меня? И что будет, если нет?
– Элизабет! – Я вздрагиваю от тихого шепота Джона, защекотавшего мое ухо. – Надо уходить.
В коттедже не осталось никого, кроме Николаса и Файфер. Они стоят у окна, бормоча какие-то заклинания. Калеб и его спутники теперь двигаются трудно и вязко, будто преодолевают водный поток.
Джон берет меня за локоть и направляет к дверце в полу, вниз по узкой деревянной лестнице. Я иду охотно, но, дойдя до дна, начинаю слегка упираться. Я в подземном ходе. Очень тесном: шесть футов в высоту, три в ширину, вырыт полностью в земле. Ощущение, будто стою в могиле.
Выдергиваю руку, которую держит Джон, и бросаюсь к лестнице. Успеваю подскочить к нижней ступеньке, но Николас и Файфер закрывают надо мной дверь и задвигают засов. Я в темноте, в сыром запахе земли и гниения.
Тут же я переношусь к последнему дню обучения на ищейку. День, когда мне полагалось умереть, но каким-то чудом я выжила.
Опустившись на землю, спрятав лицо в коленях, я пытаюсь прервать воспоминания.
