Чайник на мгновение отвлеклась на него. У него была бледная кожа, короткие каштановые волосы, светлые глаза. Его одежда была достаточно убедительной, но она ему не подходила. Боевой топор у бедра поблескивал так, словно им можно было бриться.
Иногда нужно дождаться, когда враг проявит себя, иногда нужно взять инициативу в свои руки. Знание того, что делать и когда, определяет разницу между теми, кто живет, и теми, кто умирает.
— Я могу помочь тебе с направлением? — Мужчина казался достаточно расслабленным, но его вопросы были слишком резкими.
— Меня пригласили потанцевать обнаженной для бой-королевы, — сказала Чайник. — Бессмысленное утверждение может создать мгновение замешательства, в котором действует Серая Сестра. Согнув запястье, она уронила в сложенные чашечкой пальцы отравленную метательную звезду, края которой были слегка притуплены, чтобы не отравиться самой. Чайник уже была в развороте, когда запустила звезду. Она нырнула за ближайшие деревья, закрывая ими как можно больше направлений, вглядываясь в путаницу подлеска, линии стволов и переплетшиеся на фоне пурпурно-серого неба ветви.
Чайник услышала, как звезда попала в цель: она целилась ему в плечо. Всегда есть вероятность, что он простой лесовик; но если нет, она захочет задать кому-нибудь вопросы. В любом случае она не хотела его смерти.
Два болта зашипели над ней, когда она нырнула. Тяжелые болты, а не вязальные спицы, которыми ударили Нону. Убийственные. Но выстрелы плохие. Хунска могли двигаться очень быстро, но они не могли падать быстрее, чем кто-либо другой: выстрелы должны были быть направлены в цель, и тогда Чайник потребовалась бы вся ее скорость, чтобы отразить их обоих.
Пробираясь сквозь подлесок, Чайник заметила проблески движения между деревьями, но не в том направлении, откуда прилетели стрелы. По меньшей мере пятеро нападавших!
Под кронами деревьев. свет был настолько слабым, что заставил бы ошибиться почти всех, но те, кого толкнули в темноту, могли видеть в любом мраке. Она обогнула ствол самого толстого дерева на коленях и локтях, держа в каждой руке по метательной звезде.
Они приближались быстро, бесшумно, с ножами в обеих руках, лавируя между соснами с хунска-скоростью. Чайник оказалась быстрее. Она подождала, когда врагах подойдут достаточно близко, вскочила с колен на ноги и закрутила обе звезды в двух ближайших. От брошенных с расстояния в три ярда метательных звезд — да еще со скоростью полн-кровки хунска — уклониться было невозможно. Левая звезда ударила одну женщину куда-то в шею, правая — другую в правый глаз. Чайник всегда более точно метала правой рукой.
Чайник упала навзничь, вырвав два ножа из скрытых ножен на предплечьях — не лучшая пара для близкой работы, но до них было легче всего дотянуться. Она позволила себе упасть, так как это было последнее, чего ожидали ее противники. К ней могли приближаться невидимые враги, и единственная защита — не оказаться в том месте, где они ожидали ее увидеть.
Первый из оставшихся нападавших бежал ровным бегом, обнажив кинжалы, демонстрируя некоторое мастерство и замечательное ночное зрение, не спотыкаясь о корни или колючки. Чайник заметила смущение в глазах мужчины, когда она начала падать назад. Ее вытянутая нога ударила его по колену. Он повалился вперед, вытянув к ней клинки, боль от раздробленного сустава еще не достигла мозга.
Ударившись спиной о лесную подстилку, Чайник вытянула ножи, нацелив их остриями на падающего человека. Она протиснулась между его руками, раздвигая их шире локтями, так что его кинжалы глубоко вонзились в землю, не задев ее плеч на дюйм с каждой стороны. Ее собственные клинки ударили его в шею и заскрежетали друг о друга, когда встретились в его позвоночнике.
Оба ножа вырвались наружу с фонтаном крови, и Чайник откатилась в сторону. Она освободила ему место еще до того, как ее жертва успела пролететь половину оставшегося расстояния до земли. Перевернувшись на живот, лицом к ним, она посмотрела на двух последних нападавших. Они быстро приближались, оба бросили свои арбалеты ради мечей. Если бы они не были хунска, Чайник могла бы вскочить на ноги и сбить их с ног метательными звездами, но их скорость обещала, что они зарежут ее, когда она будет еще коленях. Однако хунска очень редко становятся тень-ткачами, и в лесном сумраке не видят ничего, кроме путаницы теней. Чайник сделала ставку на их слепоту и перекатилась, чтобы укрыться за ближайшим деревом.
Оба нападавших безошибочно повернули к ней, на земле преимущество бо́льшей скорости Чайник значительно уменьшилось. Один из нападавших замахнулся, чтобы расколоть ей голову, но ветви преградили путь мечу. Другой, очевидно понимавший, как использовать длинный меч в лесу, сделал выпад, чтобы пронзить ее. Чайник снова перевернулась на спину, подняв ножи, чтобы отразить удар. Она едва справилась с этим, и клинок рассек ее пальто, прежде чем вонзиться в землю.
В отчаянном положении Чайник сосредоточилась на единственном противнике, до которого могла дотянуться. Воспользовавшись тем, что меч на мгновение оказался в ловушке, она полоснула одним ножом по запястью держащей меч руки. Другой она вонзила в пах мужчины.
Но последний нападавший, на лице которого играла уродливая ухмылка, нанес удар, когда его товарищ только начал сгибаться пополам. Кончик клинка уже находился менее чем в двух футах от груди Чайник. Лежа на спине, вытянув руки, она знала, что у нее нет ни единого шанса избежать или отклонить этот удар. Но она не дала места страху или сожалению, только собралась с силами, чтобы попытаться не испугаться.
Нона, смотревшая на мир из глубины души Чайник, понимала, что у монахини нет никакой надежды. Мужчина двигался со скоростью по меньшей мере пол-кровки. Нона, не в силах ни помочь, ни уйти, ни даже закричать, напряглась для удара. Она разделит эту боль. Это будет последнее, что она сможет сделать для Чайник.
Нона знала, что даже для тех, у кого нет крови хунска, на самом остром краю время замедляется, мир едва ползет. Это может не дать тебе возможность действовать, но неизбежное происходит медленно. Нона посмотрела на острие меча. Оно заполнило все поле зрения Чайник, находя проблески во мраке. Она посмотрела в лицо убийце и встретилась с ним взглядом, зная, что эти глаза увидят смерть одного из немногих людей, которыми она дорожила, и ее последней надежды.
Когда лицо мужчины начало искажаться, выпячиваясь наружу, Нона не могла понять, в чем дело. Когда кровь залила его кожу и начала хлестать из глаз, носа и рта, Нона и Чайник уставились на него в полном недоумении. Внезапно, как будто их ужас отпустил свою власть над потоком времени, лицо взорвалось, и из потока крови вынырнул красный кулак.
Через несколько мгновений Чайник уже стояла на ногах перед фигурой, настолько закутанная в тени, что даже ее темное зрение с трудом различало какие-либо детали. Некоторое время они стояли молча, глядя друг на друга. Чайник услышала стоны раненого в пах мужчины у ее ног и почувствовала, как его рука потянулась к ее куртке. Она наступила ему на шею, сломав ее с такой отстраненностью, что Нона вздрогнула. Взгляд монахини ни на мгновение не отрывался от фигуры перед ней:
