— Спасибо, князь, — шепнул он и повернулся назад. — Света, Павел, профессор! Идём! Князь зовёт!
Сто двадцать. Я потащил за собой Кирилла, который завис возле трупов.
— Давай, Кирюха, осталось немного.
— Кто это его так? — спросил он, показывая пальцем на чьё-то искромсанное тело.
— Голем.
— Да кто эти люди вообще?
— Узнаешь через пару минут.
— Макс, — сказал он с укоризной в голосе. — Ты хоть и князь, но вся эта твоя таинственность…
— Кирилл, пока будешь стоять и тупить, голем вернётся.
— Мать его! — Кирилл побежал впереди меня.
Я шёл другим путём, не тем, который начинался в храме. Один проход выводил прямо в джунгли, но снаружи в него не попасть. Беда только, что и там мы не будем в безопасности.
— Это же международный скандал! — возмутился профессор, склоняясь над одним из трупов. Шульц узнал эмблему на груди. — Император Александр будет в ярости, если узнает, что…
— Это мягко сказано, — я усмехнулся. — Идём же. Вот об этом, профессор, вы точно не знали.
Сто пятьдесят. Я прижался к стене, и она раскрылась. В лицо ударил свежий воздух и запах дождя. После смрада от пороха и спёртого воздуха в коридорах это казалось настоящим блаженством.
— Тайный ход в Лабиринт? — удивился профессор. — Я даже не подозревал…
— Потом, — я грубо толкнул его в спину и убрал беретту за пояс.
Сто пятьдесят пять. Вот только враг тоже догадывался о другом ходе. Десять человек с автоматами обступили нас со всех сторон. Я поднял руки. По левой всё ещё стекала кровь, дождь пытался её смыть.
Остальные из моего класса последовали моему примеру. А сейчас будет по-настоящему весело.
Сто пятьдесят семь. Вперёд вышел командир отряда. Старик с жутким шрамом на щеке и ледяными глазами. В руке он держал чётки с крестом, пятиконечным мартирским.
Старик осмотрел меня с ног до головы, задержавшись взглядом на моей порезанной ладони.
— Отец Карван, — представился старик и усмехнулся. — Священная инквизиция Единой Церкви. Вот ты мне и попался, облитератор. Ты поплатишься за свою кровавую магию. Взять его!
Сто шестьдесят пять. Вперёд вышел один из стрелков, потрясая уродливыми наручниками. Дождь барабанил по его широкополой шляпе.
Но ни этот наёмник, ни кто-либо ещё не успели ничего сделать.
Сто семьдесят. Дальше считать смысла нет. Из-за деревьев показалась Тварь.
Глава 7
Тварь сложно назвать зверем. Ни у одного зверя нет корней, которые Тварь умела доставать из земли и на них же передвигалась. Растением я бы тоже её не назвал. Ни одно растение не умеет так душераздирающе реветь.
И мало какое растение преследует свою цель, чтобы сожрать. А ещё эта хрень была размером со здоровенного слона. И будто этого мало — Тварь разумна.
Такое может быть только рядом с мартирскими руинами. Быть может, это даже не мутант, а древнее существо с тех времён, которое вернулось в мир вместе с магией.
Но какая разница, когда это нечто пытается засунуть тебя в пасть и заживо переварить?
Тварь кинулась на нас, опираясь на свои корни-лапы, больше похожие на уродливые щупальца. Ярко-красная пасть открылась. Внутри видно прилипшего к языку бандита, одного из вчерашних, который мариновался в кислоте, ожидая очереди на переваривание.
Остальные уже в желудке.
— Помогите! — закричал бандит. — А! Жжётся!
— Тварь! — хором выкрикнули Света, профессор Шульц и пара наёмников инквизиции.
По чудовищу начали стрелять из автоматов. Пули разрывали стебли и листья, которыми была покрыта Тварь. Во все стороны брызгала дымящаяся жидкость её желудочной кислоты, но большого урона не было.
Раны заживали сразу, потому что шёл дождь. Вода помогает ей восстановиться.
Тварь медленно замахнулась лапами-корнями. Они у неё чудовищно сильные.
Про нас забыли. И это совершенно зря. Я достал пистолет из-за пояса и пристрелил наёмника, который так и стоял с оковами в руках. Пока труп оседал на землю, я достал ножик и вытащил лезвие.
Профессор побежал к храму, Кирилл огляделся и помчался следом. Ему не надо ничего подсказывать, он и сам знает, что делать.
Тварь подняла несколько наёмников в воздух, схватив их корнями за ноги. Здоровенные мужики заревели от боли, когда корни начали дробить их кости. Кто-то продолжал стрелять, но это не помогало.
Один корень захлестнулся на ноге Светы.
— Макс! — только и выкрикнула она, сразу забывая о всей своей магии.
Я бросился к ней и вонзил складной нож прямо в корневище, а потом брызнул на него кровью из своей так и не зажившей раны. Получилось! Запахло палёным, от корня пошёл дымок. Тварь тут же отдёрнула лапу и взревела от боли.
— Лучше бы я в комнате осталась, — прошептала Света.
— Всё хорошо, — сказал я. — Нога целая. Беги!
— Взять еретика! — выкрикнул инквизитор, будто Твари не было рядом.
Боевой священник отряда, мужик в строгих очках и с мартирским крестом на шее, направил на меня дробовик, тоже украшенный крестам. Выстрелить не успел, первым пальнул Алекс из трофейного кольта.
Боевой святоша взревел от боли и выронил дробовик. Из простреленного плеча бежала кровь.
Я повалил его на землю и дотронулся пальцем до раны. Уже лучше, силы восстанавливаются. Инквизиторская шестёрка сразу впала в ступор, пока я поглотил немного его жизненной энергии.
На меня нацелился другой наёмник, собираясь пристрелить из крупнокалиберной винтовки. Я ничего не делал, меня и так спасут.
Наёмник как-то сразу взгрустнул, когда в голову ему прилетела целая глыба льда. Света вскинула руку в победном жесте.
— Стоять, отступники! — вскричал инквизитор Единой Церкви. — Или познаете очищающий огонь!
Он несколько раз взмахнул руками, отчего его кожаная куртка с длинными полами заскрипела. Раздалось шипение. Это испарялись капли дождя, когда падали на руки.
Лицемерные ублюдки. Делают вид, что пытаются контролировать магию, но сами используют её везде, где можно. Пытаются бороться с нелегальными магами, но по факту уничтожают и мучают всех, кому не посчастливилось попасть в одну из академий, типа нашей.
А попасть туда очень сложно, особенно незнатным.
Инквизитор сжал ладони в молитвенном жесте и начал медленно их разводить. Воздух вокруг них начал дрожать. Да, пламя будет по-настоящему мощным.
— Спасите! — заревел наёмник, которого Тварь только что забросила себе в пасть.
Инквизитор даже не посмотрел в ту сторону. Он пялил свои зенки на меня.
