Я порезал ладонь в очередной раз и прочитал вслух формулу, которую расшифровал профессор Шульц. Без гортанных звуков, она сработала и так.
— Что ты хочешь этим сделать? — спросил Пожиратель.
— Я жду ответа на свой вопрос, как и положено по договору.
— Как хочешь, — холодно сказал он. — Цена ответа — моя свобода, если тебя это устроит.
— Устроит.
Пожиратель засмеялся.
— Тебе всё равно придётся занять моё место. Но я отвечу на твой вопрос честно, как и положено.
— В чём смысл того, что я тебя заменю? — спросил я.
— Очень просто. Я устал. Когда ты умирал, что происходило?
— Сбрасывался цикл, и я оказывался в прежней точке.
— Вот видишь. А я ждал, — его силуэт, больше не мерцающий, переместился. Но холода от него уже не было.
— Что значит, ждал?
— Ждал, пока Машина дойдёт до конца хода. Это очень долго. Цивилизации исчезают, даже далёкие потомки ныне живущих никогда не увидят, как Машина остановится. На один цикл уходит времени намного больше, чем на все твои попытки, вместе взятые.
Он отдалился от меня подальше и оказался рядом с этим креслом, куда так настойчиво приглашал меня.
— Иногда я даже забываю, кто я такой. Но потом Машина доходит до конца и сбрасывает цикл на момент своего создания. И жду вновь. И так бесконечно. А бесконечность — это очень долго. Но давай к мартирам. Они всегда думают, что в цикле, но для них цикл давно замер. Даже Краст это не понимал, он не запоминает новые циклы, только старые.
Пожиратель хмыкнул.
— Но это не всё. Я жду, когда Краст уничтожит народ мартиров, а потом жду, когда некий Алексей Строганов, прадед Леры, найдёт Камни Краста.
— И ты вмешивался в это.
— Не всегда. Потом надо было подождать каких-то сто лет, когда я, ещё не зная, что меня ждёт, проведу ритуал и умру. И тогда на его месте оказывался другой.
— Откуда ты брал других людей? — спросил я.
— В те циклы, когда я запрещал Строганову объявлять о Камнях. Тогда история мира шла иначе, и оттуда я брал людей на место Макса. Потому что в мире, в котором ты жил, вы лучше понимаете, что такое День Сурка, разве нет?
Он замолчал на несколько секунд.
— А потом я ждал следующего цикла. Очень долго. И после каждого провала я ждал и ждал. Ой, а какие милые кобры, можно я на них посмотрю? — произнёс он издевательским голосом. — Ты думал, что вернулся быстро. А ты можешь представить, как долго я ждал твоей следующей попытки?
— Не могу, — честно ответил я.
— А придётся. Это плата за мой ответ. Теперь ты стать тем, кто пожирает время, как говорили мартиры. Однажды, когда тебе надоест, ты тоже будешь искать других, кто тебя заменит. Удачи, Макс. И тебе не повезёт, с ума ты сойти не сможешь. Я пытался.
— И нет другого выхода? — спросил я.
— Для тебя нет. Такова сделка. И её нельзя нарушить.
Провести целую вечность, строя планы, чтобы подставить другого неудачника? Это слишком долго. Целая бесконечность.
Я огляделся. Древний механизм работал. Когда-то этот таймер дойдёт до конца и начнёт всё заново. Ждать слишком долго. Но последние циклы показали мне, что в одном я действительно хорош. И это точно не терпение.
Это такой безумный вариант, что Камни даже не показывали мне, что случится. Идеально.
— А зачем построили Машину?
— Чтобы стать сильнейшими, — ответил Пожиратель. — Знать всё, что произойдёт в будущем.
Механизм под моими ногами проворачивался, я чувствовал это своей кожей.
— Они её построили, — сказал я. — А я сломаю. Тогда ты получишь свободу, разве нет?
— Хватит тянуть время, Макс. Ты согласился на сделку. Садись в кресло. Или не садись, всё сработает само.
— Я её сломаю, — повторил я, показывая Камни. — А они мне помогут.
— Я не собираюсь рисковать, — возмутился он. — Ты обязан…
— Я смогу их защитить, Максим, — сказал я, довольно мягко. — Ты же меня знаешь.
— Да мне плевать на них! Ты обещал мне свободу!
— Ты же ради них и своего дома решился на всё это. Ты боялся, что они погибнут. Дай им шанс, ещё один. Я буду с ними, пусть и всего один, последний цикл.
Он молчал. В его-то возрасте он уже давно мог про них забыть. Камни не подсказывали, что он ответит. Так что оставалось только говорить наудачу.
— Ты же обещал мне одну жизнь, — сказал я. — Я возьму её сам. Ведь я знаю, что произойдёт. От начала цикла и до конца. Меня больше не застанут врасплох. Они выживут и дойдут до конца. Я сдержу слово, которое дал им. А оно для меня важнее, чем наш с тобой договор.
— Я умру, если Машина сломается, — наконец ответил Максим.
— Тебя это пугает?
— Сначала испугало. Теперь уже нет. Но как ты её сломаешь?
— Я столько всего сломал, — я усмехнулся. — Положись на меня.
Я сжал четвёртый Камень, хотя он был до невозможного горячий. Запахло чем-то палёным.
Я провалился в видение, хотя не хотел. Но иного выбора нет. Я видел этих мартиров, что сидели в цепях. Как они привязывали Краста к креслу и дёргали рычаг. И как он возвращался к ним, прожив целый цикл. И как потом они выясняли, что с ним случилось. Применяя пытки, чтобы он ничего не забыл.
Но он не сломал Машину, хотя знал, как это сделать. Почему?
Я догадывался, ведь мы с ним были похожи.
Ему хотелось отомстить ещё раз напоследок. Он ненавидел своих мучителей. А потом появился Пожиратель, и Краст пользовался местью «напоследок». Ведь он забывал, что уже мстил много раз до этого. Он давно уже не в цикле, но до сих пор не понял этого.
А в его памяти был ответ.
Я схватил крест покрепче, начал вытаскивать из него камни и бросать на пол. Это недостаточно, чтобы их разбить. Но нужно это сделать. Камни были созданы Машиной, и Машины была создана Камнями. Краст не знал, что появилось раньше. Но эти вещи были связаны.
Я втянул в себя ещё больше крови, которой тут было много, и придавил один Камень ногой.
Ну давай же! Я так долго вас искал, но теперь… Ломайся!
Ногу будто ударило током, но один Камень лопнул. Следом другой, потом остальные, один за другим. Звук при этом был такой, что мне до боли резало уши.
Пол начал трястись. Мозаика-механизм меняла рисунок, гигантские шестерни под ними стопорились и скрипели. Да, разрушение — это мой лучший навык.
Потолок начал осыпаться. Какой-то мартир завопил, когда его придавило здоровенным камнем. За шиворот мне насыпалась пыль.
— Если хочешь воспользоваться рычагом, — сказал Пожиратель. — Самое время. Потом будет поздно.
