Последним к центру подошёл весь в чёрном, как боевой ворон, Элоис. Волосы, как всегда, затянуты в хвост и пара прядей по бокам. Мощный, опасный и… красивый. Моё сердце дрогнуло.
Но нет, он не смотрел на меня, хотя судя по покрасневшим глазам, тоже спал мало. Я невольно сравнила стоящего рядом с ним Алви: совсем мальчишка, хоть и неожиданно серьёзный сегодня.
Гонг ударил повторно, и мистер Гроусон встал на возвышение в центре.
— Приветствую, студенты Академии волшебства! Вы, наверное, все в нетерпении. Хотите узнать, отчего все созваны сегодня, — дребезжащим голосом проговорил старик ректор. — И, конечно, собрали мы вас здесь не случайно. Первая новость вас несомненно порадует и взволнует. В конце месяца на праздник Цветения нашу Академию посетит его Величество, венценосный король Ихигару Стэрриан Третий.
Студенты разразились аплодисментами. И я захлопала. Настоящий король? И я его увижу? Это интересно…
Ректор поднял руку. В столовой вновь воцарилась тишина.
— Новость вторая. Она вряд ли вызовет у вас такую радость. Хотя мы, преподаватели и магистры Академии волшебства, всегда относились лояльно к магическим поискам, последние события вынудили нас к мерам категоричным. Пожалуйста, мистер Элоис, сообщите.
Платформа под Элоисом поднялась на один с ректором уровень, и магистр тёмных материй произнёс громогласно, обращаясь к замершим студентам:
— Ввиду того, что за последнее время были совершены разного рода покушения на нескольких студентов с использованием магии, каждому студенту повелевается подать опись собственных артефактов. Разрешённые оставить. Запрещённые сдать на хранение склада Академии.
— Но если некоторые требуются нам на занятиях… — вставил рыжий старшекурсник. — Нам что, за каждым бегать на склад?
Элоис смерил его холодным взглядом и ответил:
— Если понадобятся, побегаете. О послаблении правил пользования артефактами мы сообщим дополнительно, когда сочтём нужным.
Он ещё раз обвёл зал глазами и добавил:
— На первом занятии сегодня каждый вручит преподавателю свой список. Если жезлы были получены первокурсниками из-под полы, они считаются запрещёнными.
Минни покрылась пятнами и зыркнула на меня.
— Да это же революция какая-то! — не слишком громко возмутилась Лили.
— Что такое революция, мисс Пелье, вы ещё не знаете, — заявил Элоис.
— А наши артефакты нам вернут, если мы их сдадим? — спросила Наяда хищно.
— Когда вы покинете пределы Академии, если они не стали орудием преступления, — кивнул Элоис. — С данной минуты сокрытие артефактов и использование запрещённых становится поводом для отчисления. Вопросы есть?
Вопросов не нашлось.
— И второе: использование магии и волшебства в стенах Академии для нападения, не вызванного необходимостью практик во время занятий, также является поводом для отчисления, — отчеканил Элоис.
— Эдак нам и магию скоро запретят! — возмущённо прошелестели в рядах старшекурсников. — Может, нам и веселиться теперь запрещено? И вообще, с каких это пор такие вещи говорит не ректор?
Элоис взглянул в сторону шепотков, они затихли. Гроусон поднял руку.
— Во избежание вопросов, господа студенты, ставлю вас в известность, что по причине моего нездоровья решение ряда вопросов, касающихся порядка в академии и безопасности студентов, моим официальным приказом было передано мистеру Элоису. Вы все знаете, как я чту букву закона и существующие правила. А теперь подпишите волшебными перьями, что поставлены в известность.
Алви чуть не перекосило на мгновение, но затем он снова изобразил безразличие. Я глянула на Элоиса. Невозмутимый, в чёрном сюртуке, он ничего не изображал, просто выглядел, как пират, взявший судно без боя и занявший капитанский мостик.
В воздухе перед каждым студентом появились искрящиеся красным перья и парящие листки. Я поставила росчерк, как и все. Искры вспыхнули и исчезли вместе с листками. Вот только воздух в столовой продолжал искриться и пылать: от взглядов и возмущения. Из-за спины слышалось разное:
— И как теперь изволите самогон, крестьянским способом? Что и самопишущие ручки для копирования ответов нельзя? С ума сойти, может они и привороты отменят? А если в шутку?
На Лили, Наяду и Агнешку я предпочла не смотреть, потому что они сами уставились на меня так, что уголёк на цепочке раскалился.
"Но я спокойна, я совершенно спокойна", — бубнила я себе и постаралась не подавиться кашей, которую, наконец, плеснул мне в тарелку волшебный половник.
Однако что-то щекотно пробежало по моей ноге, потом зашелестело коготками по юбке и устроилось в центральном кармане передника. Я сунула туда руку и ощутила прохладную кожу геккончика. Вот только выдохнуть не получилось, потому что малыш прямо в кармане выплюнул мне в пальцы нечто железное и круглое, судя по всему, кольцо с двумя надписями на разных сторонах.
Чувствуя в спрятанной в кармане ладони кольцо невидимости и держа ложку с кашей над тарелкой на всеобщем обозрении, я осознала теперь, что попала. За дважды украденный артефакт меня могли выпнуть из академии прямо сейчас. Но с другой стороны, не отдавать же…
— Это всё из-за тебя, деревенщина, — прошипела Лили мне через стол.
— Ты в правилах не читала, Лили, что бывает за бабовщину? — невозмутимо, чувствуя себя так же, как Элоис на "капитанском мостике", ответила я. — Кажется, с аристократов спрашивают вдвойне. Обязательно ознакомься сразу после того, как запрещённые артефакты сдашь. Какой-то хлам, кстати, из моей комнаты сегодня утром забрали стражи. Не твой случайно? Можешь пойти, заявить.
Наяда выдавила непечатное слово. Агнешка позеленела, а Лили покрылась пятнами ярче Минни. Но я перевела всё своё внимание на кашу. Пока есть что есть, надо есть. С другой стороны, были и хорошие новости: если мой геккончик знает, как свистнуть кольцо с охраняемого склада, значит, я точно его недооценивала.
Я почувствовала ещё один взгляд на себе, но совсем другой, как прикосновение луча магии, от которого мурашки по коже. Я подняла ресницы и столкнулась с серыми глазами Элоиса. Мимолётно, но мир на это мгновение стал ярче. А, может, всё-таки отдать ему кольцо? Лично в руки? Честно?
Хотя я тут же сказала себе: "Нет. Он же не признаётся честно, что рисует меня." И зачем он меня рисует? И когда он видел меня на виверне?
Сладкое чувство игры разлилось по коже и под кожей, этот щекочущий азарт со множеством знаков вопроса, от которого одновременно приливает сила и растекается слабость. Непонятное чувство, но очень приятное.
И вдруг я почувствовала влажную бумажку рядом с кольцом и тельцем геккончика в кармане. Он её выплюнул?
Я осторожно разгладила пальцем бумажный комочек, вынула из кармана. И, скользнув глазами от тарелки к коленям, зыркнула.
