— Я не могу, тетушка, и не просите, — слёзы уже катились по щекам, капали на разноцветную шаль.
— Эка барыня, — скривилась Таисия Павловна. — А кого я еще пошлю — Аграфену или Дашку? Еще не хватало, чтобы слуги знали, где Кирюша ночами ошивается. Они язык за зубами держать не умеют — тут же Верещагину всё выложат.
— Да будто они не догадываются, где он по ночам бывает? — удивилась Шура.
— О догадках болтать не будут — побоятся напраслину на хозяина возвести. Мало ли — может, он у приятеля какого иной раз ночует. А если знать будут — не утерпят. Вот и выходит, что, кроме тебя, ехать некому.
Шура метнулась к Таисии Павловне, опустилась на колени, принялась целовать морщинистую руку.
— Не невольте, тетушка! Мыслимое ли дело — девице в такие заведения заходить?
Та оттолкнула ее — не грубо, но решительно.
— Тебе сколько лет-то, Александра? Восемнадцать! Не ребенок уже, много чего понимаешь. Другие в твои годы замужем давно. Не убудет от тебя, чай, если на минутку в игорный дом заглянешь, записочку брату передашь. А то извозчика попроси — он за лишнюю копейку не откажется.
2. На пороге
Так она и поступила — сунула денежку извозчику и просьбу выдохнула — так и так, дескать, брата непутевого из игорного дома забрать нужно. Порадовалась еще, что на улице темно, и возница не видит ее заалевших от стыда щек.
С игорного дома начать решила, потому что он казался ей хоть чуточку, но более приличным заведением, чем дом публичный. Хотя извозчик не одобрил и его.
— Что же, барышня, и не стыдно брату вашему по таким местам ходить?
И сплюнул на мостовую. Но по указанному адресу поехал.
— Вы, голубчик, прямо при входе Кирилла Сергеевича Астахова спросите. Пусть передадут, что тетушка его требует — дело важное и срочное.
С заданием возница справился быстро — через пять минут уже снова сидел на козлах. Вот только брата в игорном доме не оказалось.
— Не было, сказали, его нынче вовсе.
Шуре стало дурно при одной только мысли, что придется ехать на Набережную. И нужный адрес назвала извозчику почти шепотом. Тот аж присвистнул.
— Нет уж, барышня, как хотите, а я туда не пойду. И ко крыльцу не подъеду. Поодаль остановлюсь. А там уж как знаете. Только послушайте совета старика — не ходите вы туда. Домой возвращайтесь. Мыслимое ли дело — девице из хорошей семьи в такой притон соваться.
Но вернуться к тетушке, не выполнив поручение, Шура и подумать не могла. И дело было вовсе не в гневе Таисии Павловны — его бы она как-нибудь перетерпела. Тетушка гневалась по несколько раз в день — дело привычное.
Но от ее смелости сейчас зависело, быть может, счастье брата. Они с Кириллом жили у Таисии Павловны на правах бедных родственников. Из милости тетушкиной жили. Своих доходов у них не было. Брат пробовал работать клерком в какой-то конторе на Псковском проспекте, но оказался недостаточно внимательным, и места быстро лишился.
Сама Шура мечтала когда-нибудь стать учительницей, но понимала, сколь мала вероятность, что эта мечта осуществится.
Для Кирилла женитьба на Катерине Верещагиной была едва ли не единственным способом «выйти в люди», и Шура не хотела, чтобы брат лишился этой возможности из-за собственной глупости. Она не была меркантильна, но понимала, что если с тетушкой что-то случится, то они с Кирей окажутся на улице — с кузеном Евгением (единственным сыном Таисии Павловны, который жил в Екатеринбурге) они не были даже знакомы.
Повозка остановилась за несколько домов до нужного. Возница, как Шура ни уговаривала, в «гнездо разврата» идти отказался.
Она ступила на булыжную мостовую и огляделась. Этот участок Набережной был освещен несколькими фонарями, и особенно ярким было как раз крыльцо дома терпимости. Хозяева как будто ничуть не стыдились своего промысла.
Каждый шаг давался Шуре с большим трудом — к ногам будто были привязаны гири. Ступенька, еще одна.
Звякнул колокольчик на двери, и девушку обдало приторно-сладким запахом дешевой парфюмерии.
— Чего изволите? — услышала она такой же слащавый голос.
Она вздрогнула, подняла взгляд от ступенек.
Пышнотелая женщина рассматривала ее с нескрываемым любопытством.
Шура испугалась, как бы та не подумала, что она ищет здесь работу.
— Сударыня, мне нужен брат мой, Кирилл Сергеевич Астахов. Он, кажется, нынче сюда собирался.
Интерес во взгляде женщины сменился равнодушием.
— Может, и есть здесь такой. А может, и нету. Мы у клиентов паспортов не спрашиваем.
Шура заговорила торопливо, уже в спину удалявшейся мадам.
— Сударыня, пожалуйста! Мне очень нужно кое-что ему передать.
Женщина не остановилась.
Шура изо всех сил старалась не расплакаться.
— Сударыня, прошу вас! Это очень важно! Если он не поедет домой сию же минуту, будет большой скандал, и, боюсь, вы потеряете его как клиента.
Женщина обернулась-таки и рассмеялась, сверкнув золотым зубом:
— Что, жена неожиданно вернулась? Или тесть навестить приехал? Ну, ладно, ладно, не мое это дело. Но беспокоить клиентов до окончания оплаченного времени у нас не принято. Так что ежели желаете ему что передать, идите сами. Двадцатый нумер.
Шуру аж в дрожь бросило, как представила, что войдет внутрь, увидит пьяных мужчин и полуголых женщин. И что они увидят ее!
Мадам пожала плечами:
— Ну, как знаете!
Отступать было поздно, и Шура шагнула через порог.
3. Гнездо разврата
Первое, что поразило ее — это буйство красок. Яркая, почти кричащая обивка стен и мягкой мебели, откровенные картины в массивных рамах, огромные зеркала, множившие всё, что было в салоне.
Вторым было полное отсутствие людей. Она боялась попасть под прицел любопытных взглядов, но, кроме нее и мадам, в гостиной не было никого.
Она замерла в нерешительности, и женщина подсказала:
— Двадцатый нумер на втором этаже. Лестница вон там, слева.
Шура почти взлетела по устланным мягким, но уже не новым ковром, ступенькам. Лестница была такая узкая, что разойтись со встречным на ней можно было, только соприкоснувшись друг с другом боками.
Из-за дверей первой же от лестницы комнаты донесся визгливый женский голос и громкий мужской смех. Из комнаты напротив — отборный мат, какой трудно услышать и в рабочих кварталах.
Шура почувствовала, что краснеет. Впрочем, в коридоре был полумрак, и ее румянец вряд ли кто-то бы заметил.
Нужная комната отыскалась в дальней части коридора. Шура остановилась перед дверьми, прислушалась. У нее дрожали и руки, и ноги. А ну как женщина обманула ее или просто ошиблась, и она постучится в чужую дверь? Ей рисовались кошмары, но в ответ на стук она услышала знакомый голос брата.
