Новый кавалер, одетый в костюм мушкетера, был высок, статен, и голос у него был приятным, бархатистым.
Первый поклонник попытался проявить недовольство, но «мушкетер» подхватил его под руку и довел до дивана в углу зала.
— Вот, посидите пока здесь. Не сомневаюсь, мадемуазель отдаст вам первый же свободный танец.
Он вернулся к ней с улыбкой на лице и галантно протянул руку.
— Простите, что вмешался, но мне показалось, вы нуждаетесь в помощи.
Она едва нашла в себе смелость, чтобы выдохнуть:
— Благодарю!
Улыбка «мушкетера» стала еще шире.
— Надеюсь, мой поступок достоин хотя бы одного тура вальса.
Она робко улыбнулась в ответ и вложила в его руку дрожащую свою.
6. Первое чувство
Он танцевал так легко и непринужденно, что она чувствовала себя неумелой деревенщиной. Она ни разу не ошиблась в движениях, но всё время боялась это сделать.
Когда танец закончился, она испытала одновременно и облегчение, и страх. Сейчас «мушкетер» отведет ее на то место, с которого забрал, и она снова останется одна, в окружении незнакомых и не всегда добрых людей. Странно, но его она уже считала почти знакомым.
И даже это «почти» исчезло в следующее же мгновение.
— Прости, я не знаю, как принято знакомиться здесь на балах — я только неделю в вашем городе. Но надеюсь, вы простите мне мою дерзость, если я назову свое имя сам, без посредников, и в ответ спрошу ваше. Позвольте представиться — Андрей Николаевич Кузнецов к вашим услугам.
Он поклонился.
— Александра Сергеевна Астахова, — пролепетала Шура.
Конечно, было бы лучше, если бы они познакомились через брата, тетушку или каких-то друзей, но бал-маскарад во многом позволял избежать этих условностей.
— Не желаете ли шампанского или лимонада? — предложил Кузнецов.
Но она покачала головой — к шампанскому она была непривычна, а лимонад боялась пролить на новое платье.
— Здесь весело, — сказал он.
По правилам хорошего тона теперь полагалось что-то сказать ей. Она почти запаниковала. Она не знала, о чем можно говорить с мужчиной на балу, и боялась показаться невеждой. Потом вспомнила его слова и именно за них ухватилась.
— Так вы не местный, Андрей Николаевич?
— Я здесь родился, Александра Сергеевна, — ответил он. — Но уже много лет живу в Лондоне.
— В Лондоне? — она не сдержалась — ахнула.
Никто из ее немногочисленных знакомых не мог похвастаться тем, что бывал за границей.
— Именно так, — подтвердил он. — Моя бабушка была англичанкой. Очень, знаете ли, романтичная семейная история. Она приехала в Россию вместе с отцом, налаживавшим тут торговые связи, влюбилась в моего дедушку и осталась здесь. Мой отец на родине матери так и не побывал. А вот я решился. Сначала ездил в Лондон по делам, а потом и вовсе надумал там остаться.
— Там, наверно, всё по-другому? — более оригинального вопроса она придумать не смогла и покраснела.
Но он отнесся к ее словам с полной серьезностью.
— Да, там многое по-другому. Англичане более чопорны и меньше подвержены эмоциям. Поначалу к этому трудно было привыкнуть. Они чтут закон, и их слово — крепче договора. Они не боятся использовать в быту самые современные достижения. Вот вы, Александра Сергеевна, путешествовали ли когда-нибудь на поездах?
— Да, однажды.
Она не стала уточнять, что было это много лет назад, еще в детстве, когда после смерти родителей соседи отправили их к тетушке на поезде. Она тогда жутко испугалась и грозного вида паровоза, и тесноты в вагонах.
— А можете ли вы себе представить, что поезд идет под землей?
— Нет! — почти выкрикнула она, решив, что он шутит.
Он засмеялся:
— А между тем, всё так и есть! Это называется «метро». Под городом проложены тоннели, по которым ходят поезда на электрической тяге. Это позволяет добраться из одной части Лондона в другую гораздо быстрее, чем в экипаже.
— Вы шутите! — всё еще не верила она.
Он продолжал улыбаться:
— Ничуть! Метро стало таким же привычным, как автомобили.
Она потрясенно молчала. Тетушка не выписывала газет, и о том, что происходило за пределами родного города, Астаховы имели весьма смутное представление.
— Впрочем, что же я всё о технике? Вам, быть может, это не интересно? Любите ли вы читать, Александра Сергеевна? И читали ли вы что-то из английской литературы?
О да, она любила читать! У тетушки светских книг было мало, но Шура часто посещала городскую библиотеку.
— Да, разумеется! — ей была близка эта тема, и она радовалась, что может с ним об этом поговорить. — Мне нравятся книги Шекспира и Вальтера Скотта! И стихи Байрона и Шелли.
Он чуть наклонил голову, будто одобряя ее вкус.
— А что-нибудь из современной английской литературы?
А вот в этом она была уже не сильна. В публичной библиотеке провинциального города, пусть и губернского центра, новинки появлялись редко.
— Непременно прочитайте Льюиса Кэрролла и Оскара Уайльда, — посоветовал он. — А еще — «Пигмалиона» Бернарда Шоу.
Она отчаянно пыталась запомнить называемые имена.
А потом был еще один танец. И Шура уже меньше думала о шагах и больше — о прекрасной музыке. И оттого испытала только восторг и сильно расстроилась, когда танец закончился.
Как ни странно, но тетушка не собралась домой до самого снятия масок — должно быть, и правда хотела, чтобы племянник запомнился местным барышням.
Самого пикантного, волнительного, а иногда и разочаровывающего момента на балу Шура ждала с тревогой. Нет, она не боялась, что «мушкетер» не понравится ей — ей уже нравился его голос, его элегантность и его эрудиция и умение поддержать разговор. Она уже была настолько очарована им, что готова была влюбиться в него в любого.
Она боялась другого — боялась сама не понравиться ему.
Хозяин дома взмахом руки велел оркестру остановиться, и в наступившей тишине, казалось, было слышно, как взволнованно бьются сердца гостей.
Далмацкий снял свою маску первым, и это послужило сигналом для остальных. Маски слетали одна за другой. Повсюду раздавались возгласы изумления и смех.
Шура не стала дожидаться, пока маску снимет ее кавалер, и открылась первой.
Впрочем, «мушкетер» снял свою маску почти в тот же миг. Шура увидела красивое волевое лицо — широкий лоб, нос с горбинкой, — показавшееся ей смутно знакомым. А уже через секунду она испуганно охнула и едва устояла на ногах.
7. Стратег
