– Какой гусик? – лицо девушки удивленно вытянулось.
– Запеченный, если мне не изменяет память, с яблоками. Впрочем, я могу и ошибаться! – Павел усмехнулся и пояснил:
– «12 стульев». Ильф и Петров.
– «12 стульев»? Ты про новый ресторан на Ильшинской улице? Там подают гуся с яблоками? Пусик смог забронировать там для нас столик? – девушка смотрела на него восхищенно.
– Боже! Дай мне терпения! – Павел отвернулся к окну.
Из окна его кабинета открывался шикарный вид на парк. Когда-то именно этот вид из окна стал решающим при покупке этой квартиры на последнем этаже. Строго говоря, это даже не было окном, это была стена из стекла. Сверхпрочного и с зеркальным покрытием, сделано это было на случай, если кому-то взбредет в голову запустить дрон на высоту 20-ти этажного дома. Запустить-то запустит, но никто и ничего не увидит через эти окна-зеркала. А еще в квартире была огромная терраса, на которую можно было выйти из кухни и гостиной.
Впрочем, сейчас, когда за окном темно, парка видно не было, а вот Инга в своем розовом халатике и нелепых шлепанцах с помпонами из меха отражалась в стекле как в зеркале. Ни дать ни взять, кукла Барби! Точно! Он видел такую куклу в точно таких же тапках и халате, когда покупал подарок для дочери. И покупал он Арише не куклу Барби, кстати! Какую-то игру на логику и составление слов. Что Рита ему написала, то он и купил.
Да, собственно, а зачем и ему кукла Барби? Красивая и такая же пустая внутри. Вот даже его 5-ти летняя дочь не играет в такие куклы.
Павел шагнул к своему рабочему столу, выдвинул верхний ящик стола, достал бархатную коробочку. Он же уже принял решение расстаться с Ингой, даже уже купил утешительный подарок, чтобы подсластить ей горькую пилюлю. Правда, хотел сделать это завтра утром, но завтра уже наступило, если быть точным: на часах первый час ночи.
Павел развернулся к девушке, держа коробочку в руках. Глаза девушки заблестели жадным огнем:
– Пусик купил своей кукле подарок?
– Инга, напомнить тебе, сколько раз я просил тебя так меня не называть?
– Что?
– Уже не важно! – он усмехнулся. – Да, этот подарок тебе. Нам было хорошо вместе, но мы расстаемся.
– Как это? – девушка захлопала своими нереально длинными ресницами. А вот они-то у нее точно были не своими. – Ты меня бросаешь? После всего, что между нами было?
– Если ты о двух месяцах безудержного секса, об одной поездке к морю и об одном, почти сорванном по твоей вине, деловом ужине, то да, я тебя бросаю.
– Ты же говорил, что это был океан! Ты меня обманул? – взвизгнула красавица.
– Ну, ты смотри! Запомнила! – Павел усмехнулся. – Нет, если ты сможешь напрячь свою единственную извилину и вспомнить школьные уроки по географии, то поймешь, что летали мы с тобой действительно к океану.
– Пусик… Прости, прости! Павел… Паша, я же уже извинялась за тот ужин! Это же этот твой негр меня в туалете зажал! – Инга опять захлопала ресничками.
– Не надо было одеваться как проститутке на деловой, – он выделил интонацией это слово, – ужин! Я просил тебя одеться не как в ночной клуб! И не надо было, опоздав на 30 минут, еще и перед тем, как появится уже, в конце концов, в обеденном зале, в туалет заходить!
– Я что, виновата, что в том ресторане нет разделения на мужской и женский туалеты? Мне надо было поправить макияж!
– Поправила? Это я еще не спрашивал, что с ним успело случиться за те 15 минут, что ты от салона красоты до этого гребанного ресторана в такси ехала! Инга, все! Заканчиваем ходить по кругу! Я скажу Катерине, она поможет тебе собрать твои вещи завтра утром. Все, что я тебе подарил, все твое. Это прощальный мой подарок тебе, – он открыл коробочку, в которой лежали серьги, заглянул сам, удостоверился, что да, точно серьги, которые были куплены им по принципу «подошла цена». Нет, жадным Павел никогда не был, а потому серьги с брюликами стоили прилично, Инга их честно заработала, и не ее вина, что весь последний месяц на ее месте он представлял совсем другую женщину. Павел протянул коробочку девушке, увидел, как жадно загорелись ее глаза, привычно мелькнула мысль: «А Аглая не купилась бы на них!» и произнес, глядя на Ингу:
– Я сегодня сплю в гостевой спальне. У меня завтра трудный день. Рабочий. В отличие от тебя, я работаю.
– Хорошо тебе говорить! А я что, виновата, что мне не устроиться по своей специальности? – говоря это, девушка жадно смотрела на серьги в коробочке.
– А какая у тебя специальность, напомни, будь добра! – Павел устало вздохнул и захлопнул коробочку.
Инга от неожиданности или от громкого звука вздрогнула всем телом, и, с трудом оторвав взгляд от коробочки, ответила:
– Учитель младших классов.
– Серьезно? – Павел удивленно рассматривал девушку. – И ты хочешь сказать, что в школах не нужны учителя??
– Я не готова уезжать в какой-нибудь Запупинск! – фыркнула девушка.
– А может, зря? – он усмехнулся и, шагнув к девушке, вложил коробочку в ее руку. – Будешь там мисс Вселенная! Все мужики, от тракториста, до мэра этого самого Запупинска, будут твоими!
– Сволочь! Я сегодня же начну собирать свои вещи!
Инга резко развернулась и выскочила из его кабинета. Коробочку она ему не швырнула в лицо, как того требовала ситуация. О, нет! Это вам не Аглая! Такие, как Инга, дорогими подарками не разбрасываются!
– Нашим легче! – усмехнулся он вслед девушке.
Павел выключил свет в кабинете и направился в гостевую спальню. Рухнул на кровать так, не раздеваясь, в домашней одежде, скинув только покрывало. Уснул, как ни странно, сразу же.
Правда, утро пришло слишком быстро, и началось оно с воплей Инги и тихого голоса Катерины, домработница что-то тихо говорила, а Инга визгливо возражала в ответ. События вчерашнего вечера нахлынули сразу и одновременно.
– Да когда же уже это кончится? – он сел в кровати. Выдохнул и резко встал, услышав, как Инга верещит, – ее там убивают, что ли?
Вышел в холл и, мягко говоря, пришел в замешательство от увиденного. В холле стояло четыре чемодана. Инга вцепилась в картину, висящую на стене, обеими руками и спорила с Катериной.
– Инга, Катерина! Какого лешего вы тут устроили?
– Павел Андреевич, Инга Михайловна желает забрать эту картину. Она утверждает, что Вы ей ее подарили, – ответила экономка.
– Ты говорил, что я на нее похожа! И что я могу забрать все свои вещи!
– Инга, скажи, разве слова «ты на нее похожа» и «забрать ТВОИ вещи» – это одно и то же? Впрочем, не отвечай! – он поднял предостерегающе руку и, повернувшись к Катерине, сказал:
– Пусть забирает! Я теперь все равно не смогу спокойно смотреть на эту картину, не вспомнив ее!
Инга сообразила, что облажалась, упустив возможность напоминать о себе Павлу хотя бы даже только изображением на картине, и отпустила руки, но тут уже за картину взялась Катерина и сняла ее со стены.
