– Папочка, ты у меня самый лучший! – Ариша потянулась к Павлу и обняла его за шею, он подтянул ее к себе с колен Аглаи, тут девочка отстранилась и, глядя в глаза отцу, спросила:
– Папа, а можно Аглая будет моей няней и будет с нами жить?
Аглая с Павлом замерли, не зная, как реагировать.
– Совет Вам да любовь, дети мои! Аглая, я съезжу в аптеку! – раздался тихий голос Макса. Он быстро вышел из спальни и подозрительно раскашлялся в прихожей, пока обувался.
«Вот паразит! – подумала про себя Аглая. – Смешно ему, видите ли!»
– Аглая, я твои ключи возьму, чтобы не звонить в домофон! – услышала она в ту же минуту и, не успев ответить, услышала, как за Максом тихо закрылась входная дверь ее квартиры.
Глава 29
Едва за Максом закрылась дверь, Павел ответил дочери:
– Ну, знаешь, солнышко, Аглая ведь уже работает в другом месте, а потому она не может работать твоей няней.
– Аглая, ты работаешь няней у другой девочки? – Ариша смотрела на Аглаю, сидя на руках у отца. Аглая поймала себя на мысли, что у девочки глаза отца. Она вообще очень была похожа на Павла. Да уж, действительно, сильная кровь.
– Нет. Там детей совсем нет, – Аглая улыбнулась девочке.
– Почему? – продолжала допытываться Ариша.
– Потому что это не детский сад и не школа, – Аглая погладила девочку по головке. – Ты же любишь решать задачки на логику, верно?
– Да! Я в блокноте у Глафиры все решила! – Ариша произнесла это горделиво.
– Умница! – кивнула Аглая. – Вот и я тоже люблю это делать, только делаю это на работе.
– У тебя такая интересная работа! – восхитилась девочка, а Павел улыбнулся одним уголком рта.
– Верно! – Аглая улыбалась тепло. – А теперь тебе надо выпить лекарство, чтобы ты поправилась. Обещаю, что как только ты выздоровеешь, я тебе и твоей Глафире еще задачек придумаю, хорошо?
– Да.
– Вот и умница! А сейчас открывай ротик, надо сироп выпить. Он вкусно пахнет, должен быть вкусным, – Аглая протянула пластиковую ложку с сиропом розового цвета к ротику девочки, Ариша послушно открыла ротик и выпила сироп.
– Вооот! Умничка! Теперь, если хочешь, выпей воды и мы в твое горлышко побрызгаем. Вот так, смотри! Да, неприятно, но не горько!
Аглая брызнула себе в горло, показывая Арише, что это не страшно, и Павел мысленно похвалил ее за это. Он бы сам вряд ли догадался на своем примере показать. Ариша послушно открыла рот, давая Аглае брызнуть лекарством в горло.
– Молодец! – похвалила Аглая девочку. – Ариша, ты сейчас закрывай глазки и спи, а мы с твоим папой что-нибудь придумаем на счет твоей няни, это я тебе обещаю. А пока папа тебя держит на ручках, я постельное белье перестелю, помнишь, врач сказала, что надо менять?
– Да! – девочка кивнула и прижалась к отцу.
– Тебе какого цвета нравится? – Аглая открыла дверцу шкафа, где у нее было сложено постельное белье и полотенца. Там же, в аккуратных стопках, лежали футболки и домашняя одежда, были и еще какие-то вещи, но Павел не стал разглядывать. Главное, что бросалось в глаза – это идеальный порядок.
– Розовое! – выдала Ариша.
– Ну, совсем розового у меня нет, но есть вот такое, с розовыми полосками. Нравится?
– Да! – Ариша зевнула.
– Сейчас, я быстро, потерпи немного, моя хорошая! – Аглая ловко перестелила белье и, повернувшись к Павлу, произнесла:
– Жаль, переодеть не во что. Если только в маечку и трусики. Я их вчера постирала, они уже высохли. Потом, когда Ариша снова пропотеет, можно будет опять пижамку надеть.
– Потом видно будет, – неопределенно ответил Павел Аглае и, обращаясь к дочери, произнес:
– Давай в кроватку, хорошо?
– Хорошо! – Ариша кивнула и опять зевнула.
Павел опустил Аришу на подушку, и девочка моментально уснула. Они вышли с Аглаей на кухню.
– Чай или кофе хочешь? Могу вчерашний ужин разогреть, – предложила Аглая Павлу.
– Нет, спасибо, я не голоден, к тому же, нам с Аришей скоро надо уехать, а мы с тобой о многом должны поговорить.
– Да, поговорить надо, но, прежде, чем начнешь что-то говорить, позволь мне сказать.
– Говори! – Павел кивнул и скрипнул зубами, он приготовился услышать все что угодно, но совсем не то, что сказала Аглая:
– Павел, Аришу нельзя сейчас куда-то перевозить. Тем более, на такси, – Павел удивленно поднял брови, а Аглая пояснила:
– Ты зашел с дорожной сумкой, значит, приехал ко мне тоже на такси. Потому что, если бы на своем личном автомобиле, то сумку бы ты не стал сюда с собой брать. Так?
– Так, – кивнул и улыбнулся одними губами, подумав: «Отвык ты, Паша, с умными женщинами дело иметь!»
Аглая кивнула и продолжила:
– Я взяла на работе отпуск, пока только до понедельника, но если надо будет дольше, значит, возьму дольше. Сегодня Арише точно нельзя никуда переезжать, а потому она останется здесь, у меня. Хотя бы пока не минует пик заболевания.
– Хорошо, ты права, Ариша останется здесь. Я вернусь, и вечером мы решим, как нам быть дальше!
– Отлично. Это все, что я хотела сказать. Теперь твоя очередь.
– Хочу, чтобы ты знала: Герыч сейчас лежит в клинике, у него проблемы с ногой. Насколько я знаю, ему грозит ампутация ноги выше колена. Сейчас врачи решают: могут ли они поменять ему колено, можно ли там еще хоть что-то спасти или проще его вырезать вместе с частью кости. Герыч у нас к боли парень терпеливый. Даже слишком терпеливый. Вот и дотерпелся. Колено в хлам. И ампутация, и замена сустава – операции сложные и достаточно дорогие, требующие длительного нахождения в клинике и последующей длительной реабилитации. У него действительно никого нет, но и Анжелу он там видеть не хочет. Жалость – не то чувство, которое ему там сейчас требуется.
– Да, жалость совсем не то чувство, которое ему необходимо, – согласилась Аглая и решительно произнесла:
– Но о чем там думать? Спасать ногу!
– Ну, там после замены сустава тоже не будет полной подвижности ноги. Угол сгибания колена будет гораздо меньше.
– Это значит, что он самостоятельно не сможет шнурки завязывать и ногти на ногах подстригать? – уточнила Аглая.
– Ну, там много всяких «не», но суть в этом, да, – кивнул Павел.
– Как по мне, так тут и думать не о чем. Подумаешь, сам не сможет шнурки завязать? Зато сам, на своих ногах, будет передвигаться, а не на протезе или инвалидной коляске.
– Твоя правда, – отстраненно, будто думая совсем о другом, произнес Павел. Потом, видимо, собравшись с мыслями и резко выдохнув, без перехода:
