– Половинку, пожалуйста.
– Как новая картина продвигается?
– Плохо. Если сегодня не повезет, придется снять с выставки.
– Ох. Очень жалко, прости.
– Не говори глупостей. Ты тут не виноват, правда? Картиной больше, картиной меньше – для галереи разницы не составляет. А вот это нечто потрясающее. С мускатным орехом?
– Точно. – Он положил вилку на край тарелки вверх зубцами, как бы подавая знак несуществующему официанту. Есть не хочется, вопрос о сексе до сих пор слегка озадачивает.
– Сыр никак не могу распознать.
– Собственно, здесь пять сортов.
Она подбирала последний кусочек омлета, скрипя серебром по фарфору.
– Очень вкусно. Ты должен выйти из подполья и готовить для своих друзей.
Его чашка задребезжала на блюдечке.
– Почему ты так говоришь?
– Как? – с невинным недоумением посмотрела она на него.
– Называешь их моими друзьями. Это наши друзья, а не только мои.
– Ох, разве я так сказала? Ничего такого в виду не имела. Просто ты проводишь с ними столько времени… – Голос протяжный, взгляд рассеянно плавает, потом сосредоточивается на его тарелке. – Ты ведь не собираешься это выбрасывать в мусорное ведро?
Он смотрел на нее, разозлившись почти до решимости прояснить вопрос до конца, если бы в комнате не было дьявольски жарко, не будь она такой тесной. Взглянув ему в лицо, Диана сразу сморщилась. Боже милостивый. Как же он выглядит? Что она видит?
– Ешь, пожалуйста, – быстро вымолвил Митч. – Я ел, пока готовил. – Хотелось выскочить из комнаты, из дома, но он заставил себя сидеть, улыбаться, пока ее губы не изогнулись в ответ, потом молча следил, как она вычищает тарелку куском хлеба. Удивительно и забавно. При таком почти устрашающем аппетите все-таки остается в прекрасной физической форме, ни разу не набрав и не сбросив ни фунта.
Сыграй на этом. Дай ей что-нибудь. Ты перед ней в долгу.
– Не пойму, Диана, как это тебе удается. – Он опять улыбнулся для ровного счета. – Если я расскажу Энни, что ты съела нынче утром, она тебя убьет.
Диана громко расхохоталась, почти испугав его. Никогда так не смеялась.
– Может быть, Энни надо заняться бегом. Кстати, как и всем вам остальным. Целыми днями торчать на чердаке перед дурацкими компьютерами вредно для здоровья.
– Мы перерыв делаем время от времени. Родраннер велотренажер крутит, занимается йогой, Грейс штангу толкает, работает с гантелями…
– Правда? Я не знала. Звонила ей сразу после окончания выставки в Лос-Анджелесе. Мило поболтали.
– Тогда звони почаще. Приглашай на ленч в городе. Она будет рада.
– Ты прав. Именно так я и сделаю после нынешней выставки. – Диана хлебнула кофе, взяла газету, которую он положил, аккуратно свернув, слева от нее. – М-м-м. Вчера рынок обрушился.
Митч отодвинул стул. Пора уходить.
– Ох, боже.
– Что?
– Определенно не желаю читать такие вещи за утренним кофе.
– Какие?
Диана презрительным жестом сунула ему газету.
– Просто хороших газет больше нет. Одна желтая пресса, описывающая всякие омерзительные подробности…
Возможно, она говорила и дальше, но Митч ее больше не слышал. Начал читать статью, которой раньше пренебрег, пробегая строчки глазами, вдруг застыл, кровь с лица полностью схлынула.
– Ужас, правда?
Он заморгал, на миг растерявшись, потом вспомнил, что надо кивнуть.
– Да. Ужас.
– Ну, пойду в душ. – Она вскочила со стула, мимоходом чмокнула его в макушку. – Спасибо за завтрак, милый. Это было просто потрясающе.
Митч старательно свернул газету, загладил ногтем складку.
– Пожалуйста, – пробормотал он, но Диана была уже в душе.
12
На чердаке компании «Манкиренч», напоминавшем пещеру, стояла сонная тишина, как почти во всем городе. Солнце только начинало выползать на восточном горизонте, его слабый свет пытался пробиться в окна на дальней стене.
В темном хаосе столов в центре помещения с треском ожил компьютерный монитор, в полумраке ярко засветилось сверхъестественное голубое окно. Красные пиксели медленно собирались в буквы, одну за другой, из которых складывалась надпись:
ХОЧЕШЬ СЫГРАТЬ В ИГРУ?
Внизу загромыхал, заскрипел грузовой лифт, со скрежетом остановился наверху. Из кабины вышел Родраннер, прошел к компьютерам, прочитал надпись, нахмурился, нажал несколько клавишей, но слова не исчезли, и он помрачнел еще больше. Вновь пробежался по клавиатуре, пожал плечами, направился к кофеваркам.
Начал молоть зерна, глядя в окно на просыпавшийся город. Вдалеке лениво течет Миссисипи, как бы готовясь к зимнему ледоставу, и даже первые потоки пассажиров движутся медленней морозным утром. В Миннеаполисе всегда задолго до первого снега воцаряется зимнее настроение.
Он тщательно отмеривал чайные ложечки свежемолотого кофе, аккуратно засыпая в новый фильтр. Полностью сосредоточившись на сиюминутной задаче, не заметил скрытно и молча подкравшуюся из темноты массивную фигуру.
– Би-бип!
Родраннер конвульсивно дернулся, рассыпав кофе.
– Черт возьми, Харлей, это не что-нибудь, а «Джамайка блу»!
– Выше нос, приятель. – Харлей сбросил потертую кожаную мотоциклетную куртку, повесив ее на спинку кресла.
Родраннер принялся сердито сметать коричневый порошок.
– Где ты был, между прочим? Я думал, тут нет никого.
– Отлить ходил. А ты чуть-чуть расслабился, исполняя дикий ритуал с кофеваркой. Как только подойдешь к ней на пять шагов, начинаешь фугу танцевать. Меня это тревожит. – Харлей взглянул на монитор с мерцавшей красной надписью. – Работал на компьютере Грейс?
Родраннер оглянулся через плечо.
– Разве я похож на самоубийцу? Сам включился к моему приходу. Проверь. Я не смог разобраться.
Харлей перебрал клавиши толстыми пальцами-сардельками, хмыкнул, пожал плечами.
– Снова проблема. – Он изумленно моргнул, когда буквы внезапно исчезли. – Пропало. Наверно, Грейс из дома перебросила. Знаешь что?
– У тебя член не встал.
– Всю ночь об этом думал, не спал, задница? Слушай сюда. Я поутру на сайт заходил. Почти шестьсот посещений, больше пятисот предварительных заказов на диск. Кое-кто заказывает по две-три штуки. Мы будем чудовищно, безобразно богатыми.
Через час за своими компьютерами сидели Энни и Грейс, колдуя на языке программирования, который машина со временем переведет в сценарий двенадцатого убийства. Харлей загружал лазерный диск в гудевший системный блок, Родраннер бегал вокруг него, щелкая цифровой фотокамерой.
