Магоцци кивнул самому себе. Иногда закон – настоящая сволочь.
– Может полиция отменить рейс в приказном порядке?
Детектив слегка улыбнулся.
– Только не в нашей стране. Для этого требуется распоряжение губернатора в рамках чрезвычайных полномочий, тогда как у нас всего-навсего подозрения, а не явная, непосредственная угроза.
– Обратитесь за помощью к мэру… Он включен в список гостей.
Магоцци прикрыл глаза ладонью.
– Детектив, я хочу вам сказать, будь на то моя воля, я своими руками вытащил бы пароход из воды, и черт с ним, с судебным преследованием.
– Верю, мистер Тирсваль. – Он всегда несколько удивлялся, встречая по-настоящему порядочных людей на вершине корпоративной лестницы.
– Я звонил Хаммондам, кратко обрисовал ситуацию. Они согласны вас выслушать, если прибудете в течение получаса. Адрес нужен?
– Не нужен. Все в городе знают, кто живет в большом каменном особняке на Островном озере.
Джино вошел как раз в тот момент, когда он клал трубку. Ровно на один пончик толще, чем при их расставании на чердаке десять минут назад.
– Хлеб с ними преломил, – укоризненно произнес Магоцци, указывая пальцем на подбородок.
Джино вытер рот, белая пудра просыпалась на безукоризненный серый ковер Митча Кросса.
– И с Сатаной преломлю, если хлеб – пончик в сахарной пудре. Они нам скопировали игру и регистрационные данные каждого игрока, подписавшегося на веб-сайт. Даже дважды просить не пришлось. Я еще не успел рот открыть, как генеральша Макбрайд запустила принтеры, и теперь у нас две коробки, битком набитые бумагами. Удалось вычислить пароход?
– Да, и дело совсем плохо. В машине расскажу.
Когда дверцы лифта сомкнулись за детективами, Грейс отвернулась к окнам, сосредоточилась на полосах света, нарисованных на полу анемичным солнцем. Еще не готова взглянуть в глаза друзьям – пока нет.
Из-за нее гибнут люди. Опять.
Митч свалился в стоявшее рядом с ней кресло. Внешне кажется спокойным, но окружен ядовитой аурой истерики.
– Мы пропали, – объявил он наконец.
Грейс почти не обратила внимания на его замечание, а Энни быстро ответила, хмурясь:
– Жутко деликатно ведешь себя, Митч.
Он поднял на нее глаза:
– Как по-твоему, что будет с «Манкиренч», когда дело откроется?
Теперь Грейс отреагировала, повернулась к нему.
– О чем ты говоришь, Митч? – осторожно спросила она, хорошо понимая, что открывает ящик Пандоры.
Митч шумно выдохнул, запустил пальцы в волосы.
– Я говорю, что Гринберг взбесился только из-за того, что мы начали делать игру о серийном убийце. Когда он узнает о серии настоящих убийств по нашим сценариям, «Школьные игры» и пятьдесят процентов прибыли фирмы превратятся в счастливое воспоминание.
Грейс распрямилась, глядя на старого друга, как на несимпатичного незнакомца.
– Слушаю, и не верю ушам.
Митч растер ладонями небритые щеки.
– Да? Один я беспокоюсь? Речь о будущем нашей компании, Грейс. Это не просто мелкая неприятность, это катастрофа.
– Господи помилуй, Митч, из-за игры гибнут люди!
– Против чего я первый возражал, помнишь? – почти крикнул он, взглянул ей в лицо и отдал бы жизнь, чтобы взять свои слова обратно.
Это твоя вина, Грейс. Ты была виновата тогда и виновна теперь.
15
Магоцци чувствовал себя Цыпленком Литтлом из «Сумеречной зоны».
[19]
Они с Джино только что объявили многочисленной публике, что небо рушится на землю, и все только сдержанно-снисходительно улыбнулись, как бы простив им подобную глупость.
Детективы сидели на мягком диване в комнате, по прикидке Магоцци, всего на фут короче баскетбольной площадки. Прямо напротив расположились Чар и Фостер Хаммонды, загорелые, подтянутые, спокойные, окруженные двадцатью восемью участниками свадебных торжеств, плюс родители жениха.
– Что же, мы, безусловно, ценим вашу заботу. – Фостер Хаммонд изобразил заученную любезную улыбку. Магоцци на секунду подумал, что он собирается погладить его по головке, как преисполненного лучших намерений, но не слишком благоразумного служителя общества. – Только сомневаюсь, что некий… индивидуум совершит подобную попытку в ходе данного мероприятия. Это было бы чистым безумием.
– Он психопат, мистер Хаммонд, – выпалил Джино. – Это и есть чистое безумие.
Магоцци огляделся, отыскивая на лицах хоть какую-нибудь нормальную человеческую реакцию. Ничего. Никто не моргнул глазом при упоминании о психопате-убийце. Даже невеста с женихом хранят хладнокровие и молчание, огражденные от банальных мерзостей вроде убийства происхождением и деньгами.
Хаммонд красиво пожал плечами:
– Несомненно, детектив Ролсет, но, если он не жаждет быть пойманным, нынче вечером мы его вряд ли увидим. В последние месяцы средства массовой информации активно освещали намеченное событие, на котором – к нашему огорчению, должен добавить, – будут присутствовать репортеры. В сторонке, конечно.
Конечно, подумал Магоцци. Упаси боже видеть рядом людей, зарабатывающих на жизнь.
– Несколько месяцев уговаривал чертей держаться подальше. Это проклятие всей моей жизни. – Хаммонд несколько оживился. – Потрясающая ирония судьбы! По причине нежелательной огласки нам пришлось принять чрезвычайные меры предосторожности, учитывая общественное положение некоторых гостей. Слава богу, мы их приняли.
– Такова сила прессы, – саркастически буркнул Джино, чего никто из присутствующих не услышал, кроме напарника.
Фостер Хаммонд прервался, изящно хлебнув из высокого хрустального стакана, и, когда снова поднял глаза, лицо его было очень серьезным.
– В самом деле, ужасные происшествия, детективы. Жестокие, бессмысленные убийства в нашем прекрасном городе…
– Действительно, сэр, – согласился Магоцци, гадая, считает ли Хаммонд, что бывают другие убийства, кроме бессмысленных и жестоких. – Поэтому мы здесь, стараемся предотвратить следующее.
Хаммонд энергично кивнул:
– Я убежден, вы отлично работаете, и всегда щедро спонсирую деятельность правоохранительных органов Миннеаполиса. Если смогу в будущем чем-то помочь, обязательно дайте мне знать.
Явно подразумевается: «Но не отменю прием в честь свадьбы моей дочери». Люди, подобные Фостеру Хаммонду и членам его семьи, слышат лишь то, что хотят слышать, помогают тогда, когда это не нарушает их планов. Пора подольститься, высказать ответные комплименты, убедить Короля, что предотвращение преступления соответствует его планам. Все прочее будет пустой тратой времени.
