– Хеннепин.
– Знаешь, куда ехать?
– Конечно. В муниципалитет.
– Знаешь, как найти?
– Думаю, буду просто кружить, пока не обнаружу.
Бонар полез в нагрудный карман, вытащил сложенный во много раз лист, разложил на широких коленях.
– Что это?
– Карта центральной части Миннеаполиса с указанием дорог к муниципалитету. У следующего светофора поверни направо.
– Где ты ее раздобыл?
– В компьютере Марджори.
Холлоран включил свет и взглянул на бумагу. Похоже на настоящую карту.
– Не шутишь?
– Не шучу. Вводишь свои координаты, указываешь, куда хочешь попасть, и готово. Печатается карта с указаниями. Здорово, а?
– Не знаю. Пропадает ощущение приключения.
Остановились в конце шеренги патрульных машин на средней полосе переулка, который был шире любой улицы Калумета, обошли вокруг каменного здания, занимавшего целый квартал, вошли в подъезд. Полицейский с воспаленными глазами направил их вниз по коридору к отделу убийств.
Многовато народу в такой час, подумал Холлоран, и вид у всех усталый. Проходившие мимо любезно кивали, но окидывали коричневую форму быстрым пристальным взглядом копа, который особенно сосредоточивается на оружии под мышками.
На входе в отдел убийств Бонар нагнулся и прошептал:
– Никто нас не остановил. Переоденься в копа, заходи и занимай все здание.
– Кому оно нужно? – буркнул Холлоран, оглядывая крошечную безликую приемную с раздвижной стеклянной дверью в одной стене. За стеклом виднеется другое помещение, побольше, с серыми канцелярскими столами, некрасивыми стенами и перегородками, предназначенное для работы, и ни для чего больше.
По ту сторону стекла возникла очень крупная чернокожая женщина, снимавшая плотную зимнюю куртку, долго разглядывала их с головы до ног, прежде чем раздвинуть створку.
– Холлоран, да? – уточнила она, и Холлоран узнал слышанный по телефону голос.
– Шериф Майкл Холлоран. Помощник шерифа Бонар Карлсон, округ Кингсфорд, штат Висконсин. – Они выложили на стол значки, открыв кожаные обложки, чтобы она увидела фотографии. – А вы, наверно, Глория. Если не ошибаюсь, мы вчера с вами часто беседовали, – улыбнулся он.
– Угу. Никогда еще один и тот же мужчина так часто не звонил мне в один и тот же день с тех пор, как Терренс Белуда испугался, что я от него залетела. Бонар… Что это за имя?
– Норвежское, – объяснил Бонар, вытаращивший глаза на признание насчет «залета».
– Гм. Мне казалось, я все слышала. А вы еще думаете, будто у черных причудливые имена. Заходите, друзья. Ищите, где сесть, пока я звякну Лео.
Она нажала кнопку, открыв внутреннюю дверь, схватила телефонную трубку. Десяток пар глаз оторвались от дела, окидывая их взглядом. Холлоран чувствовал себя переведенным школьником, представшим перед новыми одноклассниками.
– Доброе утро, – кивнул он ближайшему человеку, изможденному мужчине с заметным адамовым яблоком, лохматой бородой, в черной вязаной шапке с проеденной молью дырой на лбу.
– Чего вы разговариваете с этим мешком дерьма? – фыркнула подошедшая сзади Глория.
– С мешком дерьма? Я думал, он переодетый агент. – Холлоран оглянулся, послал ей робкую улыбку и подавил желание выхватить из кармана темные очки. На ней было платье цвета кармина с тыквенно-оранжевой аппликацией. Просто издевательство какое-то, но оно ей к лицу.
– Ох, мальчики, да ведь вы из деревни, правда? Похоже, старушке Глории придется взять вас под крыло.
Бонар с улыбкой качнулся на каблуках.
– Благодарение Богу.
Карие глаза сверкнули на него и почти мгновенно смягчились. Холлоран, заметив, покачал головой. Что бы Бонар ни сказал женщине, он в половине случаев стоит на краю гибели. Но что-то в его лице – приветливость, невинность, неведомо что – заставляет их прощать ему почти все, черт возьми.
– Лео едет. Пулю привезли?
Холлоран похлопал себя по карману – сердце дрогнуло при воспоминании, как то же самое сделала Шарон.
– Ну, могу попросить кого-нибудь сразу проводить вас в лабораторию, а если хотите, просто отдыхайте до его приезда.
– Может, вы нас ознакомите с делом, пока мы дожидаемся детектива Магоцци? – предложил Бонар.
Она высоко подняла выщипанные брови:
– Я не коп, а секретарша.
Бонар ухмыльнулся ей в лицо, и Холлоран начал отсчитывать десять секунд до громов и молний.
– Ладно…
Так. Ошибочка вышла. Прошло пять секунд.
– Хотите узнать то, что мне предположительно положено знать, или то, что я действительно знаю?
Бонар усмехнулся еще шире:
– То, что действительно знаете. А больше всего мне хочется узнать, как это вы заплетаете волосы в столько мелких косичек. Меня это всегда занимало. В самом деле, такие меленькие, будто их заплетала какая-то крыса из сказки о Золушке или еще кто-нибудь.
Глория покосилась на Холлорана:
– Этот мужчина видел когда-нибудь в жизни черную женщину?
– Не думаю.
39
Магоцци считал, что не важно, нищий ты или миллионер. Существуют главные неизменные человеческие радости, которые сопровождают любого с малолетства до старости, и одна из них – проснуться от аромата хорошего кофе, сваренного кем-то другим.
Он открыл глаза, глядя в потолок гостиной Грейс Макбрайд. Планки жалюзи на одном глухом окне сходились неплотно, потолок разрисовывали тонкие лучики солнечного света, почему-то наполнив его оптимизмом.
Он был накрыт новым очень теплым одеялом, которого вчера, когда засыпал, не было. Приподнял краешек, видя внизу знакомое покрывало из синей шерсти, сел, выглянул в арку на пустую кухню. Она его накрыла во сне. Встала, приготовила кофе, накрыла еще одним одеялом, чтобы не замерз. От этой мысли в груди защемило.
Они были на заднем дворе. Чарли сидит в одном кресле, Грейс в другом, закутанная в белую толстую шерстяную кофту, темные волосы вьются на воротнике, в левой руке дымящаяся кружка с кофе, правая засунута в карман кофты, под которой даже издали видны солидные очертания пистолета. К подножию магнолии тянется шланг, водичка музыкально журчит в утренней тишине. Однако чертовски холодно.
– Тут прямо настоящий мороз, – сказал он, спускаясь с последней ступеньки, стараясь не расплескать свежий кофе из кружки. Видел облачка пара, вылетающие изо рта при дыхании, слышал потрескивание замерзшей травы под ногами.
Чарли повернул голову, улыбнулся ему. Его дыхание тоже было видно.
– Куртку наденьте, – не оборачиваясь, подсказала Грейс.
