– Господи, Шарон…
Магоцци стало его жалко. Шериф явно не в ладах с женщинами, а ему отлично известно, как при этом себя чувствуешь.
– Ладно, вернемся к нашим баранам. Вы нашли что-нибудь, связанное с ребенком Клейнфельдтов? Фотографии, детские книжки, всякое такое?
– Ничего, – ответил Бонар. – Все памятки и следы уничтожены, будто он умер.
– Однако парнишка сообразительный, – добавил Холлоран, подцепляя из стопки оладью с клубничным джемом. – В ходе последнего теста коэффициент интеллекта сто шестьдесят три.
– Откуда тебе известно? – поинтересовался Бонар.
– Вчера в ожидании разговора с Лео я звонил в Сент-Питер, говорил с какой-то монахиней, которая в то время была членом совета. Собственно, искал какие-то приметы, по которым можно было бы установить личность, например родимое пятно, хобби, склонности, интересы, все, что могло б указать направление поисков…
– Разумно, – кивнул Джино.
– …да она ничего не припомнила. Только что он с блеском проходил все испытания, тесты, был славным, хорошим ребенком, который ей нравился. – Холлоран со вздохом поставил чашку. – По ее словам, всегда грустный, печальный…
Джино оттолкнул от себя пустую тарелку.
– Ох, черт, не рассказывайте мне о том, на чем любой слизняк-адвокат легко выстроит защиту. Бедный, несчастный ребенок, понимаете ли, просто не может не убивать, потому что родился со всеми причиндалами сразу – с яичниками, с яйцами, с членом…
– Джино, – мягко перебила Шарон. – Он убивает не потому, что родился гермафродитом, и ни один профессиональный психолог в округе не станет выстраивать на этом защиту.
– Да? Убеди меня.
– Из немногочисленных исследований, имеющихся в нашем распоряжении, вполне определенно явствует, что, когда жизнь обходится с ними сурово, гермафродиты склонны не к агрессивности, а к пассивности, почти всегда обращая агрессию внутрь, перенося враждебность на самих себя. Они просто люди, Джино, и все. Но, как все люди, под влиянием генетических отклонений, окружающей среды и так далее могут превратиться в общественно опасную личность. Даже в таких случаях я не нашла ни одного примера, чтобы гермафродита обвинили в убийстве. Честно скажу, вряд ли это окажется справедливым по отношению к любой другой статистической группе в стране. Гермафродит убивает не потому, что он гермафродит, а потому, что по ряду обстоятельств становится убийцей.
Джино хмыкнул, явно не убежденный.
– Возможно, хотя это не означает, что какой-нибудь дерьмовый адвокат не постарается на этом выехать.
– Не обращайте на него внимания, – посоветовал Магоцци. – Он еще в полицейской школе такой был.
Шарон принялась сдвигать тарелки в сторону.
– Ребята, не возражаете, если я загляну в досье?
– Пожалуйста. – Магоцци поднял тяжелые коробки.
Она откинула крышку, принялась очень быстро перебирать страницы.
– Никто из свидетелей не опознал в убийце мужчину или женщину?
Джино покачал головой:
– При убийстве парня на пробежке не было вообще ни одного свидетеля. Он был убит первым, когда уже стемнело, на дорожке у реки. Кругом деревья, укромное место, что-то увидеть можно только с очень близкого расстояния. Второй была девушка на кладбищенской статуе…
Шарон скривилась, продолжая листать и мгновенно просматривать страницы.
– Я читала. Дичь полная.
– Побывала бы на месте, волосы встали бы дыбом на яйцах… – Джино нерешительно замолчал. – Надеюсь, это не будет воспринято как оскорбление?
Шарон укоризненно на него посмотрела.
– Так или иначе, кладбище накрепко закрывается на ночь, а уж давно стемнело. Не так много скорбящих шляется там среди ночи. Мы проследили жертву до автобусной остановки, ничего хорошего не обнаружили. Никто ее даже не опознал, не говоря уж о том, чтоб заметить с ней рядом кого-то.
– А типа с парохода, может быть, видели, – добавил Магоцци. – Меньше чем за час до убийства он был в местном ресторане. Официантка заметила его с кем-то на улице после ухода, кажется с женщиной, но, когда мы стали расспрашивать, точно не смогла сказать. Одежда годится и мужчине и женщине.
Джино со вздохом откинулся на спинку диванчика.
– Пока единственными, кто наверняка видел убийцу, остаются, ни много ни мало, копы, дежурившие вчера в универмаге. И даже они не могут опознать. Закутался в какую-то дутую куртку или в пальто с капюшоном. Ничего определенного сказать невозможно.
– Ух! – Шарон затрясла головой, втягивая воздух сквозь зубы. – Четыре убийства и ни одного свидетеля. Знаете, как редко такое бывает? – Она ткнула пальцем в лист бумаги, который читала. – Похоже, в университете Джорджии произошло то же самое.
– И в Висконсине, – мрачно вставил Холлоран. – Брайан Бредфорд, если это он, легко и чисто убил одиннадцать человек, насколько нам известно, а мы даже не знаем, мужчина это, женщина или то и другое.
– По-моему, женщина, – проговорила Шарон.
Магоцци вопросительно вздернул брови:
– Почему?
– Просто догадка. Естественно, он слушается подсказок тела, причем полноценное развитие тех и других половых органов вовсе не означает, что вырабатываемые гормоны не предопределяют склонностей. Больше эстрогена, и он хочет быть женщиной, больше тестостерона – мужчиной. Но с психологической точки зрения сохраняется равновесие, и я предполагаю, что он протестовал против выбора родителей, отдавших его в школу как мальчика.
– М-м-м… – Джино подумал и обратился к Магоцци: – Видишь? Возможно, это женщина, значит, скорей всего, Грейс Макбрайд, как я и говорил.
Густые брови Бонара сомкнулись над переносицей. Магоцци восхищенно наблюдал, гадая, удастся ли ему когда-нибудь их развести.
– Ты подозреваешь Макбрайд? – переспросил Бонар, утаскивая с тарелки Шарон оставшийся бутерброд.
– Не знаю, – признался Джино. – Если хотите знать мое мнение, в высшей степени подозрительная особа. Дом охраняется, словно «Бэнк оф Америка», она не расстается с оружием и ненавидит копов.
– Сейчас о половине американцев можно сказать то же самое, – заметил Холлоран.
– В любом случае тут нет ничего подозрительного, – вставила Шарон. – Подозрительно было бы, если б она не старалась принять все возможные меры предосторожности после случившегося в Атланте.
Джино задумался, выпятив губы.
– Черт побери, Лео, глупый сукин сын. Я слышу самое убедительное доказательство, что Макбрайд не убийца, а тебе оно даже в голову не пришло. Только знаете, это как бы снимает подозрения и с остальных. Все уверены, что киллер за ними охотится, все носят оружие, устанавливают столь же надежные охранные системы в домах.
– С другой стороны, никто фактически не исключается, правда? – вмешался Бонар. – Скажем, если один из них убийца, а остальные четверо боятся, ему тоже лучше притвориться испуганным.
