– Я пока не решил, огорчаться мне или радоваться, – заметил он, – но вот этого вашего «мешаться» я никогда не забуду. Так и знайте! – осьминог гневно посмотрел на Озириса.
– Ужасно, – неискренне сказал профессор и принялся раздавать одежду всем, кроме Пауля.
Переодевшись в слуг, они постучались в комнату Светозара. Окинос тут же вскочил и с готовностью направился к ним навстречу.
– Отлично, – кивнул он, оглядев вошедших, – не будем терять времени, направляемся в замок Актеона. Наши ребята уже проникли туда под видом стражников, так что они помогут нам остаться незамеченными.
– Да, не будем терять времени, – Озирис с тревогой посмотрел на Руслану – та была бледна.
От площади, на которой возвышалась гильотина, до замка Актеона было плавником подать. Более того, окна его замка были как раз с видом на эту самую гильотину. Руслана поморщилась – она бы не удивилась, если бы узнала, что с утра, попивая фреш из морских водорослей и закусывая креветкой, Актеон с наслаждением смотрит в окошко на то, как казнят очередного русала или русалку.
Крепость их встретила холодными каменными стенами, на первый взгляд неприступными. Главные ворота были усеяны стальными шипами, и казалось, открыть их можно только изнутри.
Однако не прошло и пяти минут, как в замке что-то лязгнуло, и ворота немного приоткрылись.
– Свои, – прогундел Окинос.
Тогда ворота приоткрылись ещё немного, и в щель просунулась чья-то голова.
– Эти с тобой? – кивнула голова в сторону Русланы и остальных.
– Ага, – подтвердил Окинос.
Лишь тогда голова засунулась обратно и отворила ворота полностью.
– Ну что, – сказал Окинос, – сейчас мы разделимся. Я отведу Озириса и Эмили на кухню. Тебя, – он посмотрел на Руслану, – Бажена проведёт в свои покои. Она должна скоро подойти. А ты, Делмар, будь где-нибудь поблизости от Русланы. Чтобы в случае чего ей не пришлось долго ждать помощи.
Тут послышались гулкие голоса. Голоса приближались в сторону выхода. В их сторону.
– Бажена? – шепнула Руслана и с надеждой посмотрела на Окиноса, но тот отрицательно покачал головой.
Наконец из полумрака показались фигуры повара и кухарки. Все тут же облегчённо вздохнули, радуясь тому, что это не стража и не сам Актеон. Однако повар не проплыл мимо них, как они на то рассчитывали. Его взгляд зацепился за Эмили, он остановился и стал придирчиво разглядывать её, как рыбу на рынке.
– Это ещё что такое? – повар грубо схватил Эмили за подбородок и повернул её голову сначала вправо, затем влево. – Они рехнулись, что ли? Что за мальков они мне подсовывают? А эти пакли? – он с отвращением дотронулся до розовых волос девушки. – Тьфу! Мерзость!
– Что?! – для Эмили хватило бы и меньшего, чтобы вспылить, а за «мерзость» она была готова впиться ему ногтями в лицо. – Ты себя видел, занюханный старикан? Тебя не учили, что с дамами так общаться нельзя, кретин?
– Это она сейчас мне? – повар потрясённо посмотрел на остальных, а когда пришёл в себя, покраснел от злости и выпалил: – Гильотина! Тебя ждёт гильотина, деревенщина! Идём обратно, Долорес, – обратился он к сопровождавшей его кухарке, – на рынок сходим в другой раз. А сейчас я должен доложить Актеону об этой выскочке! А то принимают на работу всякую шваль! – и он, потрясая руками над головой, стремительно поплыл прочь.
– Эмили, – Окинос посмотрел на девушку осуждающе, – я понимаю, нелегко молча терпеть подобные нападки, но, если ты не в состоянии держать себя в руках, я буду вынужден отстранить тебя от дела. Только что ты поставила под угрозу всю нашу затею. Теперь решительно всё может пойти не по плану.
– Простите, – с обидой в голосе буркнула Эмили, – хотите – отстраняйте.
– Пока это просто предупреждение, – успокоил её Окинос. – О! А вот и Бажена.
К ним подплыла русалка невиданной красоты. Даже у Русланы перехватило дыхание, а внутри неприятно защипало от острого чувства «как жаль, что я не такая».
Медные волосы развевались идеальными локонами, глаза сияли пугающей бездонной чернотой, кожа белела, как гладкая жемчужина, – всё в ней было совершенно.
– Здравствуйте, – поклонилась она, – ты – Руслана?
Девушка робко кивнула.
– Плывём за мной, – поманила её рукой Бажена и тут же поплыла в обратную сторону.
– До встречи! – Руслана обернулась на остальных.
– Удачи, Лана, – кинул ей вдогонку Озирис, – соберись!
Покои Бажены поражали великолепием. Складывалось ощущение, что она не наложница, а как минимум царица Атлантиды.
Стены и свод комнаты были покрыты мрамором. Их украшал тонкий лепной орнамент, покрытый позолотой. В углу на высоком подиуме располагалась широкая кровать, золотой каркас которой был обвит жемчужной нитью. Комната была украшена жалюзийными оградами, создававшими дополнительные зоны уединения. А прямо под потолком плавали разноцветные медузы, заливая комнату мягким светом.
– Золотая клетка, – с грустью сказала Бажена, поймав восторженный взгляд Русланы.
– Я думала, у вас тут похуже условия, – улыбнулась Руслана. – Спрячусь за ту ширму, – она показала на одну из оград, – мне нужно расшифровать руны. Надо бы сосредоточиться.
– Руны? – переспросила Бажена. – Я слышала, что наши заклинания это нечто вроде аббревиатур. Удачи тебе.
– Аббревиатур… – Руслана в задумчивости поплыла за ширму и склонилась над скрижалью.
Она переставляла символы во всех возможных последовательностях, и вот – наконец! – из символов сложилось нечто вроде слова. Только то ли это слово?..
Бабах!
В дверь постучали.
– Бажена, пойдём, – послышался грубый мужской голос.
– Уже? Так скоро? – через ширму Руслана видела, как Бажена вскочила с кровати и подплыла к двери. – Подождите минутку. Я хочу надеть нечто особенное для моего господина, – она склонила голову.
– Быстрее, – буркнул стражник и выплыл за дверь.
– Руслана? – Бажена обратилась к девушке. – Ты готова?
– Вроде да, – с волнением ответила она.
– Надевай это, – наложница протянула ей одежду, – и обращайся мной. И да пребудет с тобой Посейдон.
В наряде наложницы Руслана почувствовала себя неловко. Чёрное кружево, золотые блёстки – это было совсем не то, что она привыкла носить.
– Лагус отила отила кано! – сказала она и тут же ощутила, как её тело меняется. Теперь она – Бажена. Прекрасная и пленительная. – Я готова.
Глава 31. Конец
– Бажена, любимица моя, – когда она вошла, Актеон стоял у окна.
Он осмотрел её с головы до хвоста с премерзкой самодовольной улыбочкой. Руслане тут же захотелось причинить ему такую боль, чтобы ему в жизни больше не захотелось так улыбаться.
