– Как и вы. Праздник тоже не удался?
– Тут ты права. Гнусная вечеринка, – неожиданно согласился он. – Выпьешь что-нибудь?
– Разве детям можно пить? – с сарказмом уточнила я.
– Ты утверждала, что уже не ребенок, – отозвался он и, закрыв узкое горлышко графина стеклянной резной пробкой, сделал глубокий глоток из своего стакана.
– А вы говорили, что под академической формой этого невозможно разглядеть.
– Но нам повезло, сейчас ты не в академической форме. – Он повернулся и, делая очередной глоток бренди, взглядом скользнул по моей фигуре. – Так что, наденешь мантию или составишь мне компанию?
– Ореховый ликер, пожалуйста, – вздохнула я и присела на диван.
Киар открыл графин поменьше, налил в рюмку на тонкой ножке густой янтарный напиток и, приблизившись, протянул мне:
– Лекарство от задетой гордости.
– Спасибо.
Я забрала ликер, осторожно втянула носом ореховый хмельной аромат и сделала маленький глоточек. На языке растеклась тягучая, обжигающая сладость.
– Как прошел бал? – спросил Киар самым светским тоном.
– Паршиво. Участвовала в конкурсе, но меня не выбрали Лунной Девой.
Он покачивал в руках бокал с бренди. Я не могла оторвать взгляд от длинных красивых пальцев высшего мага, изящно сжимающих резной хрусталь. У Киара были очень красивые руки.
– Расстроилась?
– Нет, – коротко ответила я, надеясь хмельным напитком выбить из головы шальные мысли о мужчине, смотрящем на меня сверху вниз. – Хотя какого демона? Да! Расстроилась. А как прошел ваш вечер?
– Меня тоже не выбрали Лунной Девой, – с неожиданной иронией отозвался он и вдруг попросил: – Потанцуй со мной, София.
Глава 7
Большой секрет умницы Софии
Внизу живота зародилась горячая волна. Она прошла по телу, заставила сердце биться быстрее и ударила в лицо, рисуя на щеках алые пятна. Я сжала ножку рюмки. Грани впились в кожу, подтверждая, что все происходит в реальности. И магнетический взгляд Киара, обращенный ко мне, и густая, волнующая атмосфера, царящая в комнате.
– Но здесь нет музыки, – вдруг севшим голосом вымолвила я.
– Наплевать, – усмехнулся он. – Будем считать, что в нашем доме музыкальная тишина.
Рэнсвод забрал из моих рук почти нетронутую рюмку, поставил на столик со своим опустевшим стаканом.
– Что мы делаем, Киар?
– Я даю себе передышку и не думаю о будущем, а ты мне это позволяешь. Не против?
Не отводя глаз, я сжала его протянутую ладонь и поднялась. Скользящим движением он пристроил мою руку себе на плечо, приобнял за талию. В его объятиях я ощущала себя хрупкой, как фарфоровая азрийская статуэтка.
Мы двигались тихо и плавно. И совершенно точно никто не собирался перекидывать меня через локоть, чтобы продемонстрировать отточенные в бальном классе умения.
Рука лежала в руке, жар мужской ладони на спине, кажется, проникал через платье. Нас разделяла прослойка из воздуха, достаточная, чтобы сохранить приличия. Если, конечно, в этом танце без музыки было хоть что-то благопристойное.
От тела Киара исходило тепло. Отрывистыми глотками я вдыхала аромат его благовония, смешанный с чистым мужским запахом. И эта смесь пьянила сильнее крепкого орехового ликера. Он был прав: наплевать, что в доме не звучала музыка. За грохотом сердца мне все равно не удалось бы расслышать ни такта.
– Я нравлюсь вам? – прошептала на выдохе.
– Да.
Прямолинейный ответ все же заставил меня в замешательстве вскинуться. Похоже, пока я таращилась на его ключицы в расстегнутом вороте дорогой сорочки и прислушивалась к бурлящим внутри чувствам, Киар следил за моим лицом.
– Извини, София.
Он четко и однозначно провел черту, давая понять, что этот танец – единственная слабость, о которой, возможно, он будет жалеть.
– Ты всегда извиняешься перед женщинами, которые тебе нравятся? – дрогнувшим голосом спросила я, посчитав, что говорить уважительно теперь уже глупо.
– Когда мне было двадцать, тебе исполнилось пять, – вдруг проговорил он, намекая на разницу в возрасте.
– Зато сейчас мне двадцать, а тебе чуть больше тридцати, – напомнила я. – Разница уже не кажется такой категоричной, правда? Главное, с какого момента начинать считать.
– Нет, София.
Его спокойное, уверенное «нет» было ключом, запершим дверь. За нее уже не проникнуть.
Он выпустил меня из объятий.
– Спасибо за танец. Должно быть, вечер выдался суматошный и ты устала.
С ума сойти! Впервые меня отправляли в свою комнату с таким потрясающим воображение изяществом.
– Да, особенно удивило его окончание, – сухо произнесла я. – И коль мы выяснили, что я все-таки не ребенок, могу забрать с собой графин с ликером?
– С утра у тебя будет похмелье, – спокойно предупредил он, пряча руки в карманы.
– Давно мечтала испытать это замечательное состояние. В нем, говорят, хорошо ненавидится реальный мир.
Похмелья не случилось. Графин с дурацким ликером так и простоял на комоде. Однажды мама сказала, что лучший способ прожить счастливую жизнь – избегать зарубок на памяти. Мне было пятнадцать, я понятия не имела, о чем шла речь. Вплоть до сегодняшнего вечера.
Терпкий ореховый вкус теперь навсегда превратился в напоминание, пожалуй, самого интимного момента в моей жизни. В этом остром мгновении можно было танцевать без музыки и желать мужчину, о котором я точно никогда не мечтала.
– Да химерово проклятье! – пробормотала в темноту, вдруг осознав, что за событиями последних дней совершенно забыла отправить маме подарок на День схождения лун.
С самого утра я сбежала из особняка в общежитие, к счастью, не столкнувшись с Киаром в тот позорный момент, когда, как воришка, кралась по лестнице. Было страшно, что посмотрю на него и вновь обнаружу магистра из ада, искусно треплющего нервы студентам и юным доверчивым девушкам. Но обошлось.
В праздничный день занятий не проводили. Академические корпуса казались безлюдными и сиротливо покинутыми. Въездная площадь пустовала, и даже возле открытых ворот не было привычной вереницы наемных экипажей. В общежитии тоже царила усталая тишина.
Комендантша мадам Фалко, обычно секущая всех, кто посмел появиться в холле, не высунулась из засады. Или просто в ней не сидела, а, как все нормальные люди, проводила праздник с друзьями. В смысле, в единении с канарейками, выжившими после Дусиных набегов. Ей-богу, им так повезло, что впору назвать желторотых избранными и дать истинные имена!
Я прошла по безлюдному этажу, остановилась возле своей комнаты и сунула ключ в замочную скважину. Дверь оказалась незапертой. В панике я резко ввалилась внутрь и остолбенела от изумления. На моей кровати как ни в чем не бывало, тесно прижавшись друг к дружке, дрыхли Альма с Эзрой! Судя по вещам, раскиданным по полу, из одежды на парочке было только стеганое одеяло.
